Когда мы ехали в столицу пару недель назад, я не могла спать и так же сидела у окна, мечтая о том как в Парисе мы с девочками будем гулять по городским улочкам… совсем как на картинках в альманахах: в модных платьях, с киданскими зонтиками и самыми необычными прическами. Я даже научилась элегантно приподнимать платье, оголяя щиколотки. Чуть выше приличий, однако не настолько, чтобы даже классные дамы начали кричать.
Но все вышло совсем не так как я планировала! И по проспектам мы не гуляли и даже видеться, на мой взгляд, стали реже, так как все посещали разнее факультативы: я попала на дополнительные занятия по иллюзиям, алхимии, а еще мечтала узнать все про веера и обычаи разных стран, Армель выбрала танцы, геральдику и экономику (рассудив, что эти предметы точно нужны будущей королеве), а Аврора остановилась на артефакторике и библиотековедении. Я даже с Полин и то не пересекалась!
Да и вообще Парис оказался не такой как на картинках. Я думала, он будет легкий, светлый, словно из сказок об эльфах, а оказалось, что город серый и тут даже снега нет! Сплошная каша под ногами, не поиграешь в снежки. Ну да, Аврора бы и не стала, конечно, возиться со мной во дворе (вдруг снежок попадет за шиворот?!), но Ноэль бы меня не бросил — наверняка устроил настоящий бой!
А уж от мечты идти по улицам в короткой шубке и стрелять по сторонам глазками, отчего встречные мужчины, если и не падали на месте, но точно уж врезались в фонарные столбы от волнения, можно было просто отказаться: месье, спешащие по улицам, либо читали газеты, не обращая ни на кого внимания, либо не подходили под объекты интереса по правилам приличия (ну не буду же я улыбаться обычному горожанину?).
— Нам еще далеко, Аврора? — поинтересовалась Полин, прекращая донимать маркизу, — мы, кажется, едем целую вечность.
— Право слово не знаю, — растерянно отозвалась подруга, выглядывая за шторку, — я ни разу не была в Парисе, и дом давно пустовал: матушка считала, что столица не самое лучшее место для юных девиц.
При упоминании родительницы, Аврора помрачнела. Да уж, баронесса не обрадовалась желанию дочери породниться с одним из фаворитов. С ее точки зрения, семья де Армарьяк была мерзкими еретиками, которые просто наверняка погубят такую невинную душу как Аврора. Женщина оттаскала дочь за косы, словно Аврора сделала что-то плохое, решив выйти замуж! И если бы не месье де Грамон, которому пришлось лично забирать девушку, думаю, подруга никогда не увидела бы столицы, а так и сидела на хлебе и воде в подвале. Но… «Цепному псу» и королю не отказывают.
Мы с Армель переглянулись, надеясь, что Аврора не расстроится, ведь такие воспоминания ужасны. Слышать проклятья, и от кого! От самого родного человека — матушки! Полин и остальные, конечно, были не в курсе произошедшего, ну кроме, возможно, месье Петера, но менталист благоразумно молчал.
— Недолго, — оторвался от чтения месье Ноэль и, захлопнув книгу, продолжил, — всего пара улиц и один поворот. Я посмотрел утром на карте.
— Надеюсь, дом готов, — неуверенно протянула Аврора, благодарно кивнув некроманту.
В воздухе повисли несказанные девушкой слова, что с ее матушки вполне могло статься не отдать распоряжений относительно гостей и мы могли приехать в никуда. Успеют ли слуги хотя бы до вечера убрать все комнаты и протопить камины? Я представила, что нам придется сидеть в холодном помещении, и поежилась. Приятного мало.
— Думаю да, — кивнул Ноэль, — насколько я знаю, еще неделю назад месье де Грамон усилил магическую защиту и охрану. И не волнуйтесь о приличиях, моя матушка, будет в доме каждые выходные.
— О! Это великолепно, вы просто сняли с моей души груз переживаний, — улыбнулась Армель.
— А месье де Грамон?
— Возможно, месье Петер лучше моего осведомлен о том встретим ли мы месье де Грамона, мадемуазель Полин, — покачал головой Ноэль, сморщив нос.
— А мне казалось, что месье де Грамон благоволит вам и вы даже запустили парочку совместных проектов, — усмехнулся со своего места месье Петер, как-то недобро сверкнув глазами.
Я удивленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Такое чувство, что менталист высказался только чтобы уличить Ноэля во лжи! Сбоку мне было хорошо виден точеный профиль некроманта и я краем глаза заметила, что у моего соседа по скамье заходили желваки.
— А вы не знаете, месье Петер?
— Месье де Грамон на допросе и, насколько знаю, не собирался приезжать, мадемуазель Эвон, — охотно ответил менталист, — но я отправил ему птичку.
— Птичку? — удивилась я, разом представляя себе белоснежного попугая, к лапке которого привязано послание. Как раз недавно мы проходили подобных на уроке по географии.
Попугай в моей фантазии нахохлился, словно его распирало от гордости за оказанное доверие: доставлять почту самому «Цепному псу»! Такой и отбиться может, в случае возникновения опасности для донесения — как клюнет, раз руки лишишься! И, прилетая, почтовый попугай садился бы на плечо месье де Грамона, нашептывая на ухо разные шпионские новости. Ведь такая птица просто обязана понимать человеческую речь!
— Неужели в нашем королевстве есть преступники, что требуется присутствие месье де Грамона?! — Удивилась Аврора, услышав про допрос.
— Например, такие, что покушаются на невесту дофина, — мигом ответила Полин, едва ли не перебивая баронессу.
— «Птичка» — это не более чем образное выражение, мадемуазель Эвон, — пояснил для меня Ноэль, даже не поворачиваясь ко мне, и изучая лицо менталиста напротив, — когда не хотят говорить как именно известили собеседника.
Если месье Петер и хотел ответить что-то Авроре или Ноэлю, то он в любом случае не успел, карета затормозила, и с улицы послышался громкий голос кучера:
— Тпруууу!
Возница распахнул дверь со стороны Авроры и помог девушке спуститься. Казалось месье Петер оказался недоволен таким поворотом, так как следом за баронессой на землю спрыгнул месье Ноэль и подал руку каждой из нас.
— Осторожно, мадемуазель Эвон, тут ступенька.
Я с благодарностью вложила руку в ладонь некроманта и, внимательно смотря себе под ноги, спустилась.
И только ощутив под ногами твердую землю, а не шаткое дно кареты, задрала голову, рассматривая дом Авроры, виднеющийся из-за высокой ограды, сплошь увитой плющом. Особняк был огромный, очень старый, и, казалось, шептал о всевозможных секретах и тайнах. Я взволнованно всматривалась в окна. Неужели мы проведем тут ночь? Я никогда еще не ночевала вне «Гнезда» или академии, не считая дороги до Париса.
Оглянулась по сторонам: девочки уже миновали забор и двинулись по дорожке к крыльцу. Армель на ходу развязывала ленты шляпки, нисколько не заботясь о том, как это выглядело со стороны.
Не дожидаясь кучера или мажордома, маркиза распахнула двери и вошла внутрь дома.
Месье Петер спрыгнул следом за мной, так что я невольно отвлеклась от дерзкого поступка Армель. Краем глаза заметила, что Ноэль, дурачась, предложил руку и менталисту. Впрочем, я не собиралась оборачиваться или смеяться над ситуацией: месье Петер мой друг! Незачем ставить его в неудобное положение. Ведь всегда чувствуешь неуютно, если кто-то замечает, что ты в центре чужого злого внимания. Отчего-то мне казалось, что менталист недолюбливает некроманта (который ничуть не уступает в этом «ворону») и всячески с ним ругается, но могут же у мужчин быть свои причуды?!
Я переступала порог дома со смешанными чувствами, кто знает, какое должно быть убранство в богатых поместьях?
«Гнездо» было старым, построенным задолго до Великой смуты, а иногда, по рассказам дедушки, мне казалось, что еще до образования Франкии. Из всех щелей замка дуло и мы завешивали стены тяжелыми гобеленами, которые не каждый ветерок был способен поколебать. Денег на ремонт и реставрацию не было, а потому приходилось мириться с неудобствами. Ну раньше не было. С приданным матушки и наградой от короля, надеюсь, дела пойдут на лад.
И потому от дома Авроры, чья семья была достаточно состоятельной, я ожидала чего-то сказочного: блуждающих по этажам живых доспехов, дорогих ковров и летающих самих по себе подносов. Увы, никакого волшебства не было.
Просторный холл да широкая лестница.
И никаких магических «внезапностей».
Девочки все еще стояли на первом этаже и какой-то мужчина, похожий на снулую рыбу (наверное, мажордом), помогал моим подругам снять верхнюю одежду.
— Мадемуазель, позвольте ваше пальто.
— Да, конечно, месье, — улыбнулась, но моих плеч уже коснулись руки месье Петера.
— Не беспокойтесь, Жером, я помогу мадемуазель Эвон.
Менталист, не слушая моих возражений, ловко стащил с меня пальто и передал мажордому. Впрочем, и сам Жером не сильно перетрудился, так как тут же отдал свою ношу тоненькой служанке в простеньком сером платье, отчего девушка едва не согнулась под тяжестью одежды. Сам мажордом распахнул перед нами двери в гостиную.
— Прошу, мадемуазели, сейчас подадут напитки.
Я села на низенький диванчик, с интересом оглядываясь по сторонам. Тут явно готовились к нашему приезду: стены были задрапированы новеньким светло-золотистым шелком, а окна сияли чистотой. Боюсь представить, во сколько встало родителям Авроры обновление дома!
— Мадемуазель Эвон, позвольте познакомить вас с моей матушкой, мадам Элоизой.
Ноэль словно появился из ниоткуда и рядом с ним стояла маленькая полная женщина, которая едва доходила некроманту до плеча. Юноша порядком волновался и это было заметно по всему: сжатым губам, напряженной руке, за которую женщина держалась, решительным глазам.
Матушка? Я удивленно посмотрела на спутницу некроманта. В памяти всплывала какая-то нелогичность относительно услышанного, но сколько я не силилась, не могла сложить картину воедино. Наверное Ноэль пошел в отца: слишком разные были стоящие рядом сын и мать.
У мадам Элоизы было круглое добродушное лицо, которое пристало больше крестьянке, чем аристократке. И улыбалась мадам Элоиза совсем не так, как полагалось благородной даме по альманаху, но улыбка определенно преображала ее лицо, зажигая в глазах теплые огоньки, и обозначая множество маленьких морщинок в уголках глаз.