— Несмотря на теоретические выкладки, которыми изобилует любой учебник по менталистике, мы далеко не боги. Умение читать чужие эмоции, сильные порывы или даже мысли не дает абсолютной власти. Тем более далеко не со всеми это получится. Никогда не задумывались, отчего при весьма большом числе студентов первого курса, при министерстве действительно важными делами занимается несколько десятков? Большая часть наших выпускников разойдется в лечебные учреждения, школы-интернаты и тюрьмы в качестве надзорных служб, дабы следить за эмоциональным состоянием подопечных. Почему кто-то, подобно месье де Грамону, будет в высшем эшелоне, а кто-то… на обочине героических свершений?
— Вроде вас? — спросила я и сжалась от уничтожающего взгляда учителя.
Однако смешков в классе не последовало и я осмелилась перевести дух. Виновато покосилась в сторону месье де Грамона, который строго покачал головой, явно не одобряя мою реплику, зато месье Фернан, похоже, веселился.
— Что есть у этих людей, чего нет у большинства? — Продолжил месье Оливье, проигнорировав мои слова, — умение сомневаться в себе. Умение слушать, прежде всего, свои чувства. А еще понимание, что лишних знаний не бывает, даже если к нашей дисциплине они относятся весьма посредственно. Мадемуазель Эвон, назовете нам способы распознать иллюзию.
Я вскочила со своего места, радуясь, что наконец-то могу быть полезной.
— Прежде всего, редко картинка является однородной. Даже при детальной прорисовке мелочей, наверняка попадется «прозрачная» часть, на которую «не хватило» фантазии, времени или сил. Чем больше воплощение, тем больше светлых полос будет. Исключение составляют артефакторные иллюзии, но они весьма громоздки.
Месье Фернан решил помочь мне с наглядным материалом и быстро создал видение огромной, во всю стену, картину. Это было какое-то сражение, в котором участвовали васконцы! И хотя на флагах был изображен не барсук, а ласка, я подозрительно покосилась на книжника. Неужели он в курсе моего секрета? Что же это за тайна такая, о которой почти все знают?
— Вот, видите? — Я ткнула рукой в самый низ картины, где рисунок смазался и светил полосами.
Судя по лицам остальных студентов, они не понимали, о чем я говорю. Ну да, им было весьма тяжело, ведь они не видели разницы в прорисовке деталей, которую делал месье Фернан. Точно так же, как я не понимала, когда месье Оливье говорил об эмоциях и настроении, разделяя их на два понятия.
— Еще один и самый простой способ. Иллюзии не материальны.
Я подошла к стене и положила ладонь на ее поверхность. Моя рука потонула в дымке, которая образовалась от соприкосновения «картины» с моей кожей.
— Даже когда месье Фернан примерял на себя личину месье де Грамона, простое соприкосновение могло его выдать.
— Вам бы пришлось схватить меня за нос, мадемуазель, — улыбнулся книжник, — Я умею накладывать независимые иллюзии на разные части тела.
Я восхитилась. О таком я и не слышала и даже не предполагала, что подобное может быть возможно! Удивительно. И отчего нам не рассказывали о таком? Или тут обстоит дело, так же как и с менталистами? Девочкам не надо, а потому и не хотят тратить время на объяснение ценных сведений? То-то из нас готовят «специалистов», умеющих найти сказку ребенку на ночь.
— И все же, я разочарован, что вы не воспользовались знаниями за второй курс по распознаванию иллюзий, — покачал головой месье де Грамон.
Класс притих, даже месье Оливье выглядел смущенным. Судя по всему, сам он тоже не смог разобраться с тем, кто-таки настоящий «Цепной пес». Я приложила ладони к щекам, скрывая лихорадочный румянец, который наверняка появился. Если бы не сегодняшнее занятие по иллюзиям, которое вел месье де Грамон, я бы тоже не смогла ответить на вопрос, хотя для меня он вообще профильный. Неужели «старик» таким образом заботился обо мне, чтобы ребята прекратили надо мной посмеиваться и относились более серьезно?
— Даже предположим, вы их не вспомнили. Предположим. Хотя, на мой взгляд, это большой минус для вас, как будущих специалистов, но почему тогда, вы не воспользовались вашим преимуществом? Разум менталиста работает на прием сигналов из вне, — начал месье де Грамон, — каждое существо, каждый предмет, испускает определённого рода эманации. А вы не смогли отличить живой цветок от иллюзии мадемуазель Эвон.
По мере того как мужчина говорил, окружающие все больше замирали, втягивая головы в плечи. Я поерзала на своем месте, прекрасно понимая чувства студентов: очень неприятно, когда твой кумир, человек которого ты боготворишь, выговаривает тебе какой ты безответственный. Вдвойне кошмарно, оттого, что слова де Грамона были истиной.
Я чувствовала, что мне не стоило быть свидетельницей подобной сцены. Мне не простят. Но что я могла сделать? Выбежать из класса, закрыв уши руками? Вот бы глупо я смотрелась, пытаясь открыть запертую на ключ дверь.
— И ведь месье Фернан не закрывался, не скрывался под иллюзией. Но вы…
Я и сама против воли сжалась, хотя менталист даже не повышал голоса! Покосилась на месье Оливье и поняла, что ему так же неуютно из-за того, что месье де Грамон сердился.
— Но ведь месье Фернан стал вами, разве это не есть сокрытие под иллюзией?
Все в ужасе посмотрели на Отиса, который решился возразить учителю.
Мой Персефорест стоял в полный рост, не отводя взгляда и выдерживая давление «Цепного пса». Я кивнула, соглашаясь с юношей. Именно так и было. Иллюзия мага была идеальной, где уж было менталистам догадаться? То что я смогла… ну это же я! Я столько времени провела со «стариком», что мне хватило одного знания, что настоящий менталист никогда бы не предпочел место за столом подоконнику.
— И это говорит мне выпускник! — Вспылил месье де Грамон, — Оливье, я весьма недоволен качеством подготовки твоих учеников!
— Мы занимаемся по утвержденной программе. Вашим же министерством, — огрызнулся учитель, которому явно не нравилось, что он стал новой причиной недовольства «старика».
— Но разве на студентах не висят запрещающие амулеты?
Я сама не верила в то, что услышала собственный голос. На мне разом скрестились взгляды всех присутствующих, заставив почувствовать себя бабочкой, над которой уже занесли сачок.
Руки студентов запоздало метнулись к шее, ощупывая отличительную особенность любого, обладающего ментальным даром. Амулет вешали на малышей без права снять и только в академиях, ученики могли позволить себе расстегнуть цепочку и остаться без защиты. Именно без защиты, ведь это настоящий шторм из чужих эмоций.
Месье де Грамон был явно недоволен тем, что я влезла в их спор. Наверное, мне предлагалось сидеть и помалкивать, как и полагается настоящей леди. Я испуганно закусила губу, лишь бы снова ничего не сказать лишнего. Месье Фернана же мое выступление развеселило: мужчина захохотал и захлопал рукой по столу, словно призывая обратить на себя внимание.
— Мадемуазель Эвон, юные менталисты сами должны были догадаться о причине провала. Ну или, на крайний случай, придумать весьма убедительную отговорку для оправдания. Умение выкручиваться — немаловажный фактор отличия студента, выпущенного университетом, до слушателя особого министерского отдела.
Я удивленно посмотрела на месье Фернана. Так это была проверка?! Понятно, почему так разозлился месье де Грамон! Я же испортила ему весь воспитательный процесс.
— И опять мадемуазель Эвон догадалась, о том, о чем вам следовало сказать первыми, — покачал головой месье де Грамон, — может мне, по опыту Спании сделать ставку на девушек?
Я в очередной раз представила себя мадемуазель Котти. А что? Из меня бы получилась великолепная шпионка! Я представила, как избавляюсь от слежки, меняя личины. Вот я иду в ученическом платье, сворачиваю за угол и преображаюсь в служанку, очередной поворот и я уже цыганка. Вот какими интересно качествами еще должна обладать подобная леди?
— И ваша ошибка особенно досадна, сейчас, когда я хотел доверить вам важное поручение!
Я, как и многие студенты, вытянула шею, услышав такое заявление. Интересно под «вам» понимали и меня? Я же сижу в кабинете, слушаю. Взволнованно переводила взгляд с месье де Грамона на месье Фернана.
— Напомню о клятве неразглашения, которую вы давали, когда вас принимали на факультатив, — месье де Грамон многозначительно замолчал.
Юноши за моей спиной затаили дыхание.
— Кто не уверен своей способности молчать, может встать и выйти.
Я вздохнула. Наверное это ко мне относится, не иначе. Я собственным мыслям не хозяйка. Любой менталист при большом желании сможет прочитать все мои секреты. Только попыталась было встать, как месье де Грамон поморщился, словно показывая, что меня это не касалось.
Остальные ученики, впрочем, тоже не сдвинулись с места.
— Что ж… еще один шанс. Напомню, вы станете государственными преступниками, если проговоритесь. Никто? Похвально. Итак, господа… в академии спанский шпион.
Я ахнула. Не от новости, мне то было известно, а от решения де Грамона посвятить в это остальных студентов.
Глава 15
Остановилась на лестничном пролете и посторонилась, пропуская пажей, несущих целый ворох коробок. Мальчики в смешных нарядах, к которым я до сих пор не могла привыкнуть, тяжело пыхтели под едва ли посильно для них ношей. Им конца и краю нет! Мимо меня проходил уже пятый мальчик, а сколько их еще там спускается сверху? Да и откуда? Мне казалось, что там, дальше, уже только наш с девочками этаж и чердак. Старый, забитый ненужными артефактами и дырявыми матрацами.
Я с интересом разглядывала процессию пажей, гадая, что у них в руках. Жаль у меня нет особого зрения, чтобы разглядеть, что прячется за деревянными стенками. Судя по ажурной резьбе, явно что-то дорогое и утонченное и совершенно точно не изъеденная молью подушка (а ничего больше не могло быть на чердаке). Может шляпки? Куда пажи могут нести столько головных уборов?
Сейчас носильщики походили на странное чудовище из киданских сказок: с длинным телом как у змеи, или на несчастных рабов-рудокопов, не хватало только надсмотрщика. Впрочем, кандидатура на роль последнего быстро появилась.