— Я брежу? Мадемуазель Эвон? — слабо простонал узник и я вздрогнула.
Я знала этот голос! На мгновение я закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Так, значит, месье Сезар не врал! Мне уже стало все равно, грязный пол в камере или нет — я опустилась на колени около друга.
— Месье Гастон?! — выдохнула я, помогая магу сесть, — но как..?
— Меня предали, — прохрипел некромант, приподнимаясь. — Я ехал на встречу… — маг запнулся и закашлялся, — а вы? Как вы тут оказались? Меня нашли?
— Скорее это я потерялась, — хмыкнула. — На университет напали. Мы с девочками спустились из окна на веревках из простыней, но все равно попались.
— На веревках из простыней? Вы очень храбрая, мадемуазель! — «улыбнулся» месье Гастон.
Хотя мои глаза уже привыкли к полумраку, я все еще не видела лица некроманта. Только бщие очертания и силуэт, но готова поклясться, что фаворит именно улыбался.
- Так мадемуазель Армель и остальные девочки тоже тут?
Я покачала головой и, спохватившись, что месье Гастон вероятно меня тоже не видит, пояснила:
— Только я. В коридоре, где мы встретили шпионов, к нам на помощь подоспел старший курс некромантов и спанцы своим приоритетом поставили похищение невесты дофина.
Я нарочно старалась говорить так, чтобы не солгать, на случай, если враги все-таки нарочно посадили меня в эту камеру и теперь прятались на лестнице, прислушиваясь к нашим разговорам.
Я сжала предплечье фаворита, надеясь, что он поймет.
— Только вы… — эхом повторил месье Гастон.
— Они хотят повторить обряд, с нами, выбранными девушками, а меня уговаривают выйти замуж за спанского принца, — поспешно пояснила я.
Некромант однозначно знает больше моего и возможно сможет что-то посоветовать. Да и дедушка всегда говорил, что мужчина в любом состоянии несет ответственность за своих женщин. Месье Гастон же мой жених! Возможно, у него есть какие-то козыри в рукаве, которые спасут нас?
— Теперь понятно, зачем им я понадобился, — протянул некромант, втягивая воздух сквозь сомкнутые зубы.
— Зачем?
— Они хотят узнать подробности ритуала, — пояснил маг, прижимая руку к правому боку. — Хотя отец Юлали и так рассказал им многое!
— Кто? — я удивленно вскинула брови.
— Не важно. Когда вас найдут, мадемуазель, скажите Луи, что отец Юлали — предатель. Он тридцать лет ждал своего шанса, даже помог при прошлой коронации, чтобы сейчас ударить наверняка.
— А вы? Почему не расскажите сами?
— Я не доживу, мадемуазель.
— Что вы такое говорите! — я рассерженно всплеснула руками, — мы выберемся отсюда вместе! Нас обязательно найдет месье де Грамон! Он же «Цепной пес»!
— Самое позднее в полдень меня зарежут на жертвенном камне, чтобы потом вызвать дух. Духи, мадемуазель Эвон, при правильном подходе, лгать не умеют.
Я застыла, испуганно разглядывая фаворита.
— А я подставился по полной, мадемуазель Эвон. Ну не мог я предположить, что отец Юлали поступит со мной так подло. А теперь у заговорщиков есть и кровь, отданная добровольно, и другие атрибуты для ритуала в ходе которого я открою им все тайны. Я — глупец, мадемуазель Эвон.
Гастон замолчал и откинул голову назад, облокотившись на стену.
Я не понимала о чем говорит некромант. Кто такая Юлали? И почему ее отец оказался предателем? Похоже, тут была какая-то тайна, о которой мне никто не сообщил и вряд ли сообщит.
— Спанцы узнаю все тонкости ритуала и…
— Таки смогут его повторить, — поняла я, понурившись.
Получается, когда месье Сезар говорил о перспективах для Франкии, он не преувеличивал. Враги действительно продумали все до мелочей. Неужели мою страну ждет весь этот ужас?
— Если я только не умру раньше, — протянул внезапно Гастон. — вы должны помочь мне, мадемуазель Эвон.
Некромант подался вперед и в темноте так страшно горели его глаза, что я невольно отшатнулась.
— Вы с ума сошли! — пробормотала я, — месье де Грамон скоро…
— Не успеет. Умирать ради своей страны легко, мадемуазель, вам ли об этом не знать? — Безумно улыбнулся некромант, — из-за меня вся эта ситуация стала возможной — я слишком доверился Юлали, слишком открылся ее родне, веря, что однажды она войдет в мою семью. Я — оплошал. Потому только мне и исправлять ситуацию.
— Я не смогу…
— Это наш единственный шанс, мадемуазель! Шанс спасти Фанкию. Я знаю, вы, так же как и мы, готовы ради страны на все. Поверьте, будь у меня другой вариант, я бы воспользовался им, но… его нет. И времени тоже, спанцы могут прийти раньше, чем мы думаем и тогда…
Я слушала прерывистое дыхание мага и с ужасом начала понимать, что наверное он прав.
— Если я все равно умру, то лучше от руки друга, — мотнул головой некромант, — чем в мучениях на алтаре старых богов.
— Я не смогу… — слабо повторила.
— Это легко, — кивнул маг, — вам надо нарисовать мне на лбу символ призыва смерти. Спанцы сломали мне пальцы… чтобы я даже не помыслил избежать страшной участи, но раз вы тут…
Я закрыла глаза, прося всех богов дать мне немного храбрости.*
Глава 21
Дедушка всегда говорил, что иногда высшее благо — просто смерть. Величайшая милость, которую может позволить себе любой бедняк. Я не понимала смысла этой фразы, даже когда дедушка, в свойственной ему прямоте, пытался объяснить.
Когда мне было десять, после особо сильной грозы обрушилась часть крыши на конюшнях и Огневе, моей любимой кобыле, переломило спину. Я плакала и просила целителей помочь, но наш, замковый, лишь разводил руками. Старый виконт тогда сказал, что ответственность за своих людей и животных настолько велика, что мы должны дать им не только счастливую жизнь, но и спокойную смерть. Я отказывалась верить, кричала, топала ногами… пока дедушка не дал мне оплеуху.
Дедушка настоял, чтобы избавление Огневе принесла я сама. Правильно ли сделал виконт? Не знаю. Мне было совсем мало лет, но полные муки глаза кобылы я помню до сих пор, как и почти человеческий вздох облегчения.
Легко ли это? Безусловно нет.
Но, даже если ты сильный, очень сильный, иногда нужно становиться еще сильнее. Ответственность не всегда одни развлечения и благодарные взгляды крестьян, но еще и тяжелые решения.
Но то что происходит на данный момент… Мне кажется, только сейчас, я начинаю понимать, что же значили слова дедушки. Правда от этого не легче, ведь одно дело кобыла, а совсем иное — человек.
С одной стороны участь, которая ждала Гастона, если я не решусь, — куда страшнее, чем смерть. Предательство своей страны… по мне так точно лучше головой в омут, чем такой итог!
Вздохнув, я сделала шаг вперед и коснулась гладкой кожи лба некроманта. Месье Гастон закрыл глаза, но выражение его лица! Сколько решимости было на нем! Если фаворит может ради Франкии, то почему я отказываю ему в такой малости, как символ? Ах если бы он мог сам! Но подлый враг, не оставил магу лазейки…
С некоторым усилием очертила круг и повела хвостик вниз к переносице. Вот и все?
— Спасибо…
Вернулась обратно к лавке и, поджав ноги к груди, сидела и невидяще смотрела в темноту. Это… сложно. И страшно. Я зажмурилась, радуясь, что месье Гастон, не видит моей слабости. Мне хотелось соответствовать поступку некроманта, такому сильному и решительному, но я понимала, что не могу, что пасую, пряча глаза.
— Мадемуазель Эвон, подарите мне одну иллюзию. Всего одну. Последнюю.
Я вскинула голову. Маг и правда думает, что я способна мечтать всем сердцем в такой момент?! Тихонечко вздохнула, сцепив пальцы.
Но кто я, чтобы отказывать герою?
Закрыла лицо левой рукой и на мгновение замерла. Что же показать вам, месье Гастон?
Мои соотечественники издревле уходили умирать в горы, как и полагается славным воинам. Может быть..? И вот мы уже не в маленькой грязной камере, но на краю утеса, а вокруг, насколько только хватает взора, только облака.
Реальность, вопреки моим потугам, меняться не хотела: красочная картинка мигнула и пропала. Тяжело делиться своими чувствами, когда на душе такой груз. Подняла глаза на некроманта и почувствовала стыд.
Я — смогу!
В нашем закутке словно сало светлее, даже можно различить каменный пол и тяжелые пепельные валуны, пронизанные редкими жилками зелени. Пространство вокруг заволокло белым густым, словно кисель, туманом. Поверни голову, и не увидишь ничего, кроме взбитого «пуха». Хотя вот там, на западе, виднеется одинокая гора. Облака причудливо легли на ее склоны, так что издалека кажется, что это подбитый мехом плащ.
Оглянись и дух захватывает от ощущения полета, сделай шаг вперед, к самому краю площадки и увидишь едва заметную голубую рябь, словно вода в чашке. Так сразу и не поймешь, то ли небо над тобой, то ли под ногами.
Иллюзия ощутимо тянула мой резерв, но я не отпускала образ. Разве это много? Это всего лишь последнее «спасибо» герою, который жертвовал сейчас своей жизнью во имя Франкии.
Я была так сосредоточена на воспоминаниях о снежных верхушках васконских гор, что пропустила момент, когда в камеру вошли спанцы. Месье Сезар больно схватил меня за плечо и дернул, отчего окружающая иллюзия, вспыхнув, осыпалась на пол инеем.
— Что вы тут делаете, мадемуазель?
— Мечтаю, месье, — послушно отозвалась, бросив быстрый взгляд в темноту, где сидел месье Гастон. Во мгле, которая отступала лишь на минуточку, чтобы посмотреть за горами со стороны, невозможно было разглядеть даже фигуры некроманта.
— И почему же именно здесь?
— Я не выбирала место для «отдыха», — возразила я на гневный вопрос спанца.
Месье Сезар бросил взгляд себе за спину и недовольно поморщился.
— Что ж, так тоже неплохо, заберем сразу двоих. Лион, Хью, проводите нашего гостя к инквизиторам. А мы с вами, мадемуазель, поговорим с одной дамой, после беседы с ней вы будете настроены иначе, я уверен.
Я кивнула. Что угодно, лишь бы потянуть время.
Не уверена, что проживу долго, если спанцы все-таки поймут, что я совсем не избранница дофина. Хватит ли мне храбрости, чтобы встретить Тьму, как это сделал месье Гастон.