По моим сведениям, Татьяна в данный момент находилась с детьми в Крыму, и Жорке не о кого было почесать кулаки.
Звук был металлическим, резким, напоминал сигнал тревоги. В голове возникли ассоциации с пожаром, вражеской осадой или пандемией чумы.
– Что за черт?
Мы с Дарьей, в чем были, выскочили на улицу, рысью обежали дом, рассчитывая увидеть, что происходит у Терентьевых, но у изгороди оказались сложены дрова, и поленница закрывала узкий просвет между сараем и домом.
– Жора! – крикнула я.
Ответа не последовало.
– Жо-о-ра-а! – надрываясь, повторила я.
Отвратительный, бьющий по нервам звук прекратился.
– А-а, соседка! – пропел Жорка, высунув голову из-за дома.
– Тьфу, опять набрался, – определила я, – таким дурным становится, когда напьется, – ужас, не представляю, как Танька с ним живет. Жор, у тебя все в порядке? – обратилась я к Терентьеву.
– У меня все отлично.
Жорка исчез за домом, и сигнал бедствия возобновился.
– Надо посмотреть, что он там вытворяет.
– Да ну его к черту, пойдем ужинать. – Дашка была счастливой женой трезвенника и трудоголика Вахрушева и не видела проблемы в том, что мужчина выпил, но я знала, что Жорка и трезвый с пулей в башке, а уж пьяный – вообще социально опасен.
– А если он поранится или дом сожжет?
– Может, сразу милицию вызовем? – Подруга отдавала предпочтение превентивным мерам.
– Давай сначала посмотрим, – заупрямилась я из чувства местечкового патриотизма: слишком частые вызовы милиции роняли престиж улицы Майской.
Я вышла на улицу, дошла до калитки дома номер 9, потянула ее на себя и сразу пожалела о вмешательстве в частную жизнь Жорки.
Стоя в одних трусах, Терентьев с ожесточением дубасил бампер «жигулей».
– Жора! – позвала я, не будучи уверенной на все сто, что сосед не перенесет агрессию на меня. – Ты за что так разозлился на машину?
– Так не доставайся ты никому! – Жорка взмахнул кувалдой и нанес удар по капоту.
– Прекрати! – взвыла Дашка, просочившаяся во двор следом за мной.
Я не поняла, к кому обращалась подруга – ко мне или Жорке.
Вероятно, темноволосая, кругленькая как колобок Дарья напомнила сбрендившему Жорке жену, потому что он на мгновение замер.
– А, женщина! – отозвался на Дашкин вопль сосед. – Все из-за тебя.
Что-то замкнуло в его мозгу, Жорка отшвырнул кувалду и нетвердым шагом направился прямо к Вахрушевой.
Я уже была на крыльце дома Терентьевых, когда услышала Дашкин писк, и, обернувшись, увидела краем глаза, что подруга покинула негостеприимный двор.
Слегка струхнув, я вошла в дом и огляделась в поисках какой-нибудь одежды для пьяного идиота.
В ванной нашла шорты и спортивный костюм, выбрала костюм и направилась к выходу, но выход перекрыл Жорка. Я оказалась в ловушке, в клетке у тигра – сейчас набросится и откусит голову.
Взгляд соседа был пугающе трезвым.
Ох как мне все это не нравилось! На мне были шорты и футболка, но я вдруг почувствовала себя раздетой.
– Надень. – Я бросила костюм хозяину, поборов желание натянуть на себя это барахло.
Жорка не поймал костюм, красно-синие тряпки плавно опустились на пол у ног дебошира.
– Нет, это ты раздевайся, – велел он, и у меня по спине прошел озноб, – жарко, хочу, чтобы ты все сняла.
Жорка потянулся ко мне корявыми лапами.
Я попятилась:
– Жор, не сходи с ума, это я, Витольда Петухова, твоя соседка.
– Отлично, Витольда Петухова, раздевайся, – демонстрируя полную вменяемость, плотоядно улыбнулся сосед.
Я сделала шаг в сторону кухни, просчитывая варианты. Можно огреть Жорку чем-нибудь тяжелым, можно открыть окно и выскочить.
– Куда?
Жорка схватил меня за футболку, ткань предательски затрещала.
«Как странно, – шевельнулась вялая мысль, – у меня есть шанс забеременеть в результате насилия, почти как у ящерицы. Вот уж точно: бойтесь своих желаний…»
Я медленно тянула соседа к столу, понимая, что влипла – Жорка никогда не разочаровывал ментов.
– Спальня в другой стороне, – угрожающе предупредил сосед.
– Жора, я хочу выпить. У тебя есть выпить?
«Чем скорее Жорка наберется по самые брови, тем быстрее отключится», – соображала я.
– Выпить?
Терентьев огляделся и, как мне показалось, пришел в себя.
– Все нормально? – отступая, поинтересовалась я.
– Все о’кей!
Проклиная свой героизм, я выбрала место ближе к окну и устроилась за столом. Осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем можно двинуть соседа по голове, ничего, кроме разделочной доски, не увидела и приняла решение воспользоваться табуреткой.
Жорка тем временем достал из холодильника бутылку самогона, на столе появились стопки, соль и хлеб. Я с сарказмом оглядела закуску:
– И все?
– Нечего превращать закуску в еду, – сострил Жорка.
– Мы с подругой собирались ужинать, накрыли стол, – намекнула я.
– Не крути динамо.
– Я и не собиралась. Зачем ты меня обижаешь?
– Ой-ой-ой, – скривился Жорка, – какие мы обидчивые!
– Объясни, чего ты взъелся?
– А ты бы не взъелась? Эта тварь отсудила у меня детей и дом и хочет упечь меня в психушку!
Давно пора!
Татьяна столько лет терпела все выходки этого пигмея, несть числа, сколько раз она спасалась с детьми, выскочив на улицу среди ночи.
И совершенно не к месту я вспомнила: Жуков слетал с катушек, когда выпивал (я все еще с содроганием вспоминала его попытку запихнуть меня в «ауди» и «Сердце красавиц…» в его исполнении), Гена Рысак, приняв на грудь, прятался от Верки.
Степан после возлияний рассекает по городу на «жигулях». Чтобы узнать мужчину, его надо напоить!
Если Дашка догадается вызвать ментов, если Тихомиров поймает преступников, если дела на ферме наладятся, если я поеду на море и присмотрю там Короля, то поступлю именно так: буду поить претендентов на донорство!
В такой, можно сказать, драматический момент я отвлеклась и не уследила, как невменяемый сосед запил самогоном какие-то синенькие таблетки…
– Дарья, ты погибели моей хочешь? Хватит меня кормить.
Просьбу я повторяла всю неделю, пока валялась с загипсованной ногой в компании Триша.
Последствием неудачного визита во двор дома номер 9 стал вывих ноги – мне пришлось практически выброситься из окна Жоркиной кухни.
Подруга не подвела. Вырвавшись за калитку, Дарья проскочила в дом, закрылась на все замки и побежала к телефону.
На глаза Вахрушевой попалась визитка следователя прокуратуры Тихомирова Дмитрия Сергеевича, которую я бросила на комод возле телефона после памятного обеда.
Что характерно, Дашка, не раздумывая, набрала номер и оглушила следователя воплем:
– Ой, скорее приезжайте, он ее уже, наверное, насилует!
Телефон у Тихомирова был с определителем номера, следователь напрягся:
– Что случилось? Внятно, пожалуйста. Что с Витольдой?
Дашка билась в истерике, но Тихомирову все же удалось добиться от нее следующих показаний:
– Ее взял в заложники пьяный сосед! Он ее изнасилует!
– Вы кто?
– Я – подруга, пришла в гости.
– Как вас зовут?
– Меня зовут Дарья Вахрушева.
Паникующие личности обычно возвращаются в себя, когда называют имя и фамилию, – только не Дашка.
– Успокойтесь, пьяный не изнасилует, – попытался вразумить подругу Тихомиров, но только подлил масла в огонь.
– Много вы знаете! – Дашка на секунду сбилась, но пересилила стыдливость и выпалила: – У него эрекция!
– Откуда известно? – Тихомирову требовалась доказательная база.
– Он, знаете ли, в трусах ходит по двору!
Дашка была человеком крайностей, нечего удивляться, что мужчину подруга представляла только с эрекцией. А уж раздетого и подавно.
– Он разделся при вас?
– Нет, он уже был раздетым, когда мы пришли.
– Зачем вы пошли к соседу?
– Он разбивал машину кувалдой, а теперь точно изнасилует Витьку, Витька залетит, как ящерица, а ей нельзя делать аборт, потому что возраст и она хочет ребенка! – без остановки несла Дарья.
Как потом утверждала сама Дашка, следователя Тихомирова подтолкнули к решительным действиям именно мои намерения, а не намерения насильника.
– Я еду, – отозвался Дмитрий.
Тихомиров немного опоздал: к его приезду я уже катапультировалась из окна.
Жорку накрыло окончательно. Он решил меня связать.
Признаюсь, довольно неприятно наблюдать, как пьяный мужчина готовит веревку для того, чтобы обездвижить тебя, как курицу или козу.
Я представляла себя именно курицей. Коз у нас дома никогда не было, а связанных кур я повидала достаточно за свою жизнь и отлично представляла, во что превращусь, если Жорка меня свяжет, – в стреноженную глупую курицу.
Жорка смотрел мерцающим взглядом, связывал мне руки, а я в очередной раз подумала: «Хорошо, что мой план обольщения сорвался! Откуда я знаю, как ведет себя Француз, когда напьется?»
Жорка стянул мне запястья, но веревки, на мое счастье, не хватило, и насильник удалился в кладовку за дополнительными подручными средствами.
Пока сосед искал, чем меня связать, я взобралась на подоконник и со связанными руками (то еще занятие!) стала дергать защелки на рамах.
Шум привлек Жорку, он припустил на кухню. Услышав его шаги, я дернула из последних сил шпингалет и выпала во двор, с небольшим опозданием обнаружив, что рамы открываются наружу, а не внутрь, как во всех нормальных домах.
Но все окончилось более или менее благополучно, не считая вывиха ступни и нескольких царапин на лице и руках.
Жорку увезли в наркологию, попутно выяснив, что водкой этот придурок запивал виагру, то есть намерения у мужчины были самые серьезные.
Тихомиров разыскал меня в дровах под окном, отрыл из-под обрушившейся поленницы и отнес домой – ради одного этого стоило оказаться в заложниках и подвергнуться насилию.
Не знаю, что тут сработало: больная нога или Дашкины откровения, но Тихомиров взялся меня опекать.