Сальвадор коротко рассмеялся.
— Думаю, что нет, — отозвался он, качая головой. — Как бы то ни было, у меня есть дела, и если мы собираемся днем ехать в город, то сейчас мне надо их сделать. Доминик вздохнула.
— А, ну ладно.
Сальвадор ушел, а она налила себе немного вина. Отпивая понемногу, она гадала, уж не назначил ли Винсенте Сальвадора ее сторожем. Он явно рассматривал ее благополучие как часть своих обязанностей.
Ленч был необыкновенно вкусным. Ей подали коктейль с дыней, жареного цыпленка с рисом и салат из свежих фруктов. Она выпила несколько чашек ароматного черного кофе; поданного после еды, а потом ей больше всего хотелось бы вернуться в постель. Она никогда раньше не спала днем, но сегодня чувствовала приятную лень. С сожалением она вспомнила сине-золотую роскошь спальни, принадлежавшей ей и Винсенте, но тут же прогнала эту мысль. Она решила ехать в город, и она это сделает. В конце концов если она отложит отъезд, то вернется Винсенте, а тогда ей вообще не захочется уезжать.
И вот около трех часов дня Сальвадор повез ее вниз по пугающей своими крутыми поворотами дороге к Бела-Виста. В чем-то она даже была довольна, что он решил везти ее. Она не была уверена, что у нее хватило бы отваги вести такой большой автомобиль по таким опасным зигзагам. Машины, к которым она привыкла, были гораздо более скромных размеров, да и лошадиных сил под капотом у них было поменьше. Она сидела рядом с Сальвадором на переднем сиденье, и они легко болтали о Лондоне и Рио, сравнивая эти два города, и не переходили на личности.
Бела-Виста выглядел совершенно так же. Было довольно тихо для этого времени дня, и Доминик удивилась, почему это ей казалось, что все должно было измениться. Просто сама она изменилась настолько сильно, что казалось невероятным, как это все идет по-прежнему.
Когда они были уже неподалеку от дома Роулингсов, Доминик сказала:
— Не подвозите меня к самым воротам. Я… я лучше пойду одна.
Сальвадор поглядел на нее неодобрительно.
— Почему?
— Я не могу это точно объяснить. Просто… это может показаться… ну… — она пожала плечами, — таким… таким вызывающим!
Сальвадор вздохнул, но остановил машину, не доезжая до ворот Роулингсов.
— А как насчет ваших чемоданов? — спросил он. — Вы сможете их нести? Доминик сжала губы.
— Нет… нет, я об этом не подумала.
— Тогда, может, следует подумать. Она посмотрела на него с досадой.
— Хорошо, хорошо, Сальвадор. Дайте мне время обо всем договориться, и тогда я подойду к воротам и помашу вам. Тогда вы можете подъехать за моими вещами.
— Хорошо. Если это то, чего вы хотите?
— Это то, чего я хочу, — кивнула она.
Ее очень смущало ее черное платье, которое никак нельзя было назвать повседневным, и она поспешно пошла мимо ворот соседних домов. Дом Роулингсов казался все таким же обшарпанным и неприметным, как прежде, и она нерешительно вошла в сад и медленно двинулась к веранде.
Тут через открытые стеклянные двери она увидела, что Марион Роулингс и Мэри Педлер сидят вместе и пьют чай. Настроение ее совсем упало. Надо же было так случиться, что здесь оказалась Мэри Педлер, беспокойно подумала Доминик. Что она им скажет?
Они словно почувствовали ее присутствие: обе одновременно подняли головы и увидели ее. Марион встала и подошла к дверям.
— Ну-ну, — недоброжелательно сказала она, — посещаете трущобы? Доминик вздохнула.
— Конечно, нет, Марион. Я… я пришла за моими вещами.
— Неужели? А где же ваш очаровательный супруг?
Доминик поднялась по ступенькам на веранду.
— Он на заводе. Там собрание совета директоров.
— О, конечно, для этого ему туда необходимо было явиться. Какое разочарование для вас! В первый ваш день!
Доминик подошла к Марион, и они посмотрели друг другу в глаза. Марион первой отвела взгляд.
— Ну, так вам лучше бы забрать их, — ворчливо проговорила она. — Что вы об этом деле думаете? — Это она спросила у Мэри Педлер. Мэри пожала худыми плечами.
— А как по-вашему? — Она посмотрела на Доминик. — Вам не кажется, что вы сыграли с Джоном довольно грязную шутку? Доминик вспыхнула.
— Да, да, по правде говоря, кажется, — негромко ответила она. — Но разве не хуже было бы выйти за него замуж, зная, что я не люблю его?
Мэри Педлер фыркнула.
— Любите? Ох, да повзрослейте же, Доминик! Любовь в этом климате живет недолго — впрочем, в любом климате, если на то пошло! Вы слишком романтичны! Мужчины не похожи на женщин. Им скоро надоедают люди — и места. И жены! — Тут она посмотрела на Марион.
Марион кивнула.
— Это правда! Уж не воображаете ли вы, что Винсенте Сантос любит вас?
Доминик сжала кулаки, так что ногти впились в ладони.
— Мне кажется, вы не можете судить о том, на чем основаны наши отношения, — напряженно сказала она.
Марион издевательски рассмеялась.
— Ах, Доминик! Я думала, вы женщина опытная. С вашими-то современными идеями и короткими юбками! Но вы, оказывается, в душе просто глупенькая простушка! Господь милосердный, существует, между прочим, такая вещь, как развод. Вы — не первая его жена!
НЕ ПЕРВАЯ ЕГО ЖЕНА!
Доминик с трудом сдержала страстный протест, который так и рвался с ее губ. Это не может быть правдой! Винсенте не был женат! Он бы сказал ей! Сальвадор сказал бы ей!
Но так ли это? Винсенте на самом деле почти ничего не рассказал ей о себе, и Сальвадор тоже не был особенно разговорчив. Он ничего не сказал бы ей без разрешения Винсенте Сантоса.
Она, видимо, побледнела, потому что Мэри с тревогой спросила:
— Что с вами, Доминик? Вы выглядите ужасно!
Доминик удалось расправить плечи.
— Нет… нет, со мной все в порядке, — машинально отозвалась она. — Извините… Я возьму свои вещи…
Марион кивнула, кинув на Мэри оценивающий взгляд, а Доминик нетвердо прошла в спальню, которая была отведена ей. Войдя, она бессильно опустилась на кровать, чувствуя, что еще немного — и она упала бы. ВИНСЕНТЕ УЖЕ БЫЛ ЖЕНАТ! Эта новость болью пронзила ее мозг. Но на ком? И когда? И где сейчас была эта женщина? Очевидно, он с ней развелся — или, может быть, она развелась с ним! Были ли у них дети? Может быть, он уже чей-нибудь отец?
От этого множества вопросов без ответа голова у нее пошла кругом, и ладони покрылись холодным потом. Ручеек пота стекал у нес по спине, а лоб пылал.
О Боже, с болью думала Доминик. Почему он не сказал мне? Как он мог допустить, чтобы я узнала об этом вот так? Так жестоко! Наверное, из-за этого Сальвадор и хотел убедить ее не ездить к Роулингсам. Он, видимо, опасался, что Марион выпалит это ужасное известие.
Губы ее пересохли. Непослушными пальцами она достала сигареты, облизав губы, чтобы бумага не прилипла к ним. Никотин дал ей временное успокоение, и она поняла, что ей придется сделать над собой усилие и собрать свои вещи. К счастью, большая часть ее одежды оставалась нераспакованной, личные вещи тоже лежали в чемоданах, так что ей надо было уложить только несколько немнущихся платьев и костюмов.
Дрожащими пальцами она кое-как сложила вещи, собрала в ванной туалетные принадлежности, в тот же мешок запихнула и всю свою косметику.
Она действовала автоматически, стараясь не дать себе времени думать.
Когда все было сделано, Доминик вышла из спальни и неуверенно прошла через холл к двери в гостиную. Марион и Мэри все еще разговаривали. Подойдя к двери, она заметила, что теперь они говорят тише, и, услышав свое имя, неуверенно остановилась. Больше всего на свете ей сейчас хотелось узнать, о чем они говорят. Не важно, что неэтично подслушивать под дверями — она должна знать, какую сплетню они готовят.
— Ясно, что Доминик не знает про Джона, — тихо говорила Марион. — И мне ее даже в чем-то жаль, несмотря ни на что. В конце концов Сантос просто воспользовался ею, чтобы отомстить Джону за то, что он сделал с Изабеллой!
Мэри фыркнула.
— Знаю. По-моему, все это поняли. — Она вздохнула. — Мы могли бы предупредить ее — если бы она поверила нам!
— Ну, у нас такой возможности не было, — пробормотала Марион. — И вообще Изабелла виновата не меньше Джона. Истеричка! Эти латиноамериканцы все одинаковые. Ко всему относятся так, будто это свято!
— Знаю. То есть уйти в монастырь и тому подобное! Просто смешно. Я уверена, что Джон ее не поощрял.
— Конечно, нет! О, небо, если мужчина не может покрутиться с женщиной без того, чтобы она не вообразила, что он от нее без ума… ну…
— И все же, — тихо заметила Мэри, — мы все были удивлены, как Сантос это воспринял тогда. То есть — я думала, он его уволит, а ты?
— Гм, наверное. Но ясно, что у него были планы. Чего я не понимаю — зачем было жениться на ней? Зачем заходить так далеко? Мэри прищелкнула языком.
— Ну, наверное, в таком маленьком городке ему надо считаться с условностями. Может, он попытался по-другому, но она не поддалась, и… ну, насильственное обольщение ведь считается преступлением, правда?
— Хмм… — Марион говорила глубокомысленно. — Конечно, ты права. Бедный Джон, он просто обезумел! Он был здесь вчера вечером — остался на ночь. Видно было, о чем он думает: она там, наверху… в Минха-Терре… с ним!
Доминик еле сдержала стон, прислонившись к стене у двери. Ее буквально мутило. Это не может быть правдой! Все то, о чем говорят эти женщины, — ЭТО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРАВДОЙ!
И все же каждое их слово звучало убедительно. Внезапно она вспомнила поведение Винсенте той ночью в Рио, когда она взяла в руки фотографию его сестры. Как изменился его голос, когда он заговорил о ней! Его неприязнь к Джону была больше, чем просто ревность из-за того, что Джон помолвлен с ней. Теперь она сомневалась, ревновал ли он вообще. Да, если все, что сказала Марион и Мэри, — правда, то все совершенно иначе, чем ей представлялось.
Доминик прижала руку ко лбу, пытаясь объективно оценить все происшедшее. Его влекло к ней, тут она ошибиться не могла. Она нравилась ему — но только физически, с издевкой напомнила ей ее память. Без всякого самодовольства она могла сказать, что она — женщина привлекательная, а у Винсенте Сантоса на привлекательных женщин глаз наметан. Все так говорят.