Мужик вытер несуществующие слёзы и злобно уставился на меня из-под насупленных бровей.
— У меня, вообще-то, брат умер, если ты не заметила! — скрипучим, а не таким пафосно-срывающимся голосом как минуту назад, произнёс он.
Но я была неумолима.
— А вчера любимый, я надеюсь, племянник, — парировала я ему. — Но не видела страданий тут ни у одного, ни у почти невесты…
Клементина на этих словах смущённо потупилась.
— … Ни у ближайших родственников!
— У меня брат — самый ближайший родственник, — буркнул мужик, ничуть не смутившись. Наглый, зараза! — Ещё жена, дети и дальше другие всякие. А брат умер!
— Что брат умер — я верю, но какой? — если он собирался меня отвлечь, у него ничего не вышло. Это даже Звояру не удавалось и ректору. А они оба на студентах вон сколько времени тренировались! Но я ответа на свой вопрос добьюсь, чего бы мне ни стоило.
Вместо ответа мужик воздел вверх руку, и в его кулаке возник огромный огненный шар. Прямо-таки жарко стало!
На всякий случай я подняла лопату, защищая себя и жмущегося к моим ногам Клёму, и решила уточнить:
— У вас в семье что, и стихийники есть? Что за ерунда тут вообще творится!
Второй раз мне пришло на ум, что маги всё-таки чокнутые. Вместо того чтобы развивать дар семьи, они закапывают медиумов под клумбой, зато растят в одном доме стихийного мага и некроманта, хотя они друг другу противопоказаны! Хуже только целители!
— Я не стихийник, — буркнул, видимо, всё-таки Остий. — Просто во мне почти вся магия двоих.
Мне стало грустно. Бедолага Гримий! Мало того что брат ещё в материнской утробе высосал почти всю магию, и ему приходилось расти с тем, кто получил всё, так ещё и дальше получалось только хуже. Они были оба довольно страшненькие и плюгавые, но у Остия была жена, дети и как минимум одна любовница. А у Гримия даже работа была ненастоящая. Потому что никто всерьёз не мог рассчитывать, что маги будут договариваться с инквизиторами!
— Ладно, — я надеялась, что выгляжу достаточно уверенной в себе и ничуть не расстроенной неудачей. — А как он погиб?
— От кровопотери, — буркнул Остий. — Что-то порвало его рот. Крови натекло так, словно ему вспороли брюхо. Через рот.
Мы переглянулись с Дарреном. Всё понятно. Паук! Он же был на государственной службе! Чтоб его ведьмы грызли, такую стройную теорию мне сломал! Я надеялась, что злодеем всё-таки будет он. Это так хрестоматийно — брат отца, убивающий племянника. Ну и какая разница, что он двоюродный! К тому же откуда-то у Кристанс взялся паук! Через поцелуй к тому же. Гримий подходил как нельзя лучше, но умер. Неужели хотел кому-то рассказать что-то важное?
Какая же морока выстраивать заново всю линию вероятного преступления! Да ещё второе тело и почти что никак не связанное с первым! Я хищно посмотрела на Остия, представляя, как здорово было бы, если бы умер он! Столько сразу версий, кто убийца!
А кому мог понадобиться скучный Гримий? По уму только Бриен мог хотеть его смерти, чтобы занять это никому не нужное место, но Бриен был занят — сначала чуточку умер, потом таскался за мной всё время.
— Предлагаю посмотреть, что там не так, — предложил Даррен. — Остий, чтобы тебе снова не ходить туда… распорядись пока отнести Кристанс в склеп, похороним всех умерших после того, как я открою купол.
Я хотела было заикнуться про лавандовую спальню, в которой жаждала оказаться Кристанс, но плюнула. Не моё дело! Тем более в устах Даррена эта фраза прозвучала та-ак кровожадно, что я с подозрением на него уставилась.
Его вообще тут не было, когда всё началось, но вдруг всё затеял именно он? Увидел, как кружат вокруг любимого брата стервятники, и придумал план. Чуть-чуть не рассчитал, и эти гадёныши успели похоронить Бриена, но в результате всё сложилось неплохо.
— А что, до склепа купол раскрыт? — удивилась я. Нет, зная, что они даже какую-то бабку похоронили под клумбой, я могу предположить, что склеп у них в районе кухни, но лучше уж уточнить.
— Я раскрыл купол не только над домом, но и над садом, мало ли, тебе захочется поковыряться в могилах, а я тебя в доме запер, — любезным тоном произнёс Даррен. — Уж лучше ты разворуешь побрякушки моих предков, чем разворотишь пол в столовой, там досочка к досочке красное дерево.
— Залито кровью Кристанс и пробито копьём, — буркнула я.
Стало стыдно. Я ведь не ворую на самом деле, правда же? Мертвецы отдают то, что им не нужно. Вот была дамочка одна — уши давно отвалились, голый скелет, какие уши! А серёжки памятные были. Бриллианты с голубиное яйцо! Я не взяла. Они же памятные!
— В общем, сад для прогулок открыт, — продолжил Даррен, словно ничего особенного не сказал до этого. — Остий, где Гримий?
— В своей спальне, — буркнул тот и пошёл к Кристанс. — Поднимать не будешь?
— Уже поднимал, — махнул рукой Даррен. — Ничего не узнал, ни словечка.
Я открыла рот и тут же закрыла. Про душечек говорить не стоило. Да я их и не видела сейчас. Словно пропали и не было!
От ужаса, что я потеряла такой необычный дар, я чуть было не выругалась, но тут поняла, что снова вижу душечек. Ну точно же! Пока я не смотрю на них, они становятся малозаметными, точно всякие мелкие лесные духи. Вух, напугали!
Заодно посмотрела на душечек всех присутствующих. У Остия маленький пузан сидел на плече, свесив ножки. Выглядел он мрачным, но не убитым горем. Наверное, таким маленьким горе было и вовсе не понять.
Душечки Даррена и Бриена, едва поняли, что я их вижу, начали кривляться и изображать маленькими ручонками знаки ну те самые… больше похожие на округлости, правда, Клементины, чем мои, но наверняка они имели в виду, что я ужасно влипла. А я и без них знала, что попала! Могли бы и не дразниться.
Зато я могла снова поговорить с душечкой Гримия! И никакой паук мне тут не мог помешать! Это меня взбодрило, и по тёмной лестнице я поднималась с воодушевлением, хоть и не без опаски. На такой лестнице в моих туфлях навернуться — нечего делать! А эти вот двое хоть бы какой светляк засветили!
Я только вспомнила, что я и сама могу «засветить светляк» и не хуже прочих, просто не привыкла ещё думать о себе как о сильной магичке, как вдруг почувствовала, что кто-то обхватил меня за талию. Подавив первое желание заорать и двинуть лопатой, я поняла, что мне просто помогают подняться в темноте.
Рука была тёплая и приятной тяжестью давила на талию, в то же время помогая мне идти точно по ступенькам. К сожалению, и не только в теперешней ситуации, но и вообще большому сожалению для любителя шляться по кладбищам, я, пусть и неплохо ориентировалась на открытом пространстве даже ночью, но совершенно не видела в наведённой темноте. Вот ничегошеньки! А что темнота на этой лестнице была наведённой, я могла понять и будь совсем без магии. У неё был совершенно особый запах. Чудики эти Гастионы — делать чёрную лестницу и впрямь чёрной — от скопившейся в ней тьмы. В такой нельзя ничего увидеть без светляка или хотя бы свечи. Но ни того ни другого у меня сейчас не было.
Чувства мои обострялись до предела — я могла почуять упыря за десять шагов, услышать сторожа за двадцать, а ощутить близость тёплого живого человека на расстоянии вытянутой руки. Но сейчас с двух сторон от меня шли два таких вот тёплых человека, и, хоть убей, я не знала, кто из них двоих обнимал меня за талию!
Я уже собиралась засветить свой огонёк, как вдруг снизу лестницы раздалось призывное мяуканье. Мой Клёма, забытый мною в столовой, торопился догнать свою хозяйку! Даже стыдно стало!
— Надо подождать, — прошептала я совсем тихо, чувствуя, как на талию ложится вторая рука. Кажется, того же самого человека. По крайней мере, я на это надеялась. Мне было приятно это неожиданное объятие, а вот если это руки двух разных братьев, и их пальцы встретятся на моей талии — нет уж, для меня это перебор!
Я почти не сомневалась, что меня обнимает Бриен. Он как-то серьёзно воспринял свою игру в жениха. Да ещё его шанс стать самым успешным мастером по ведению дел с инквизиторами наверняка не даёт ему покоя.
Но я вспоминала, как меня обнимал Даррен, когда я чуть не разрушила весь дом, и размышляла, что он мог бы и повторить. Ну… просто потому, что ему нет никакого повода делать так в университете, а тут… почему бы и нет? Он же точно не хочет, чтобы я расквасила нос, верно?
В общем, я слушала, как царапает коготками Клёма ступеньки, поднимаясь к нам, как вдруг почувствовала тепло очень близко к лицу. Инстинктивно подняв голову, я почувствовала, как моих губ касаются чужие. И я не только не знаю чьи, я ещё должна быть тихой как мышка, чтобы тот, второй, не услышал нас!
Неважно, Даррен или Бриен стоит рядом, даже не подозревая, что его брат целует меня, он точно устроит из этого балаган! А нам некогда, нам надо разобраться, кто… убийца.
Мысли начали путаться, настойчивые губы умудрялись касаться моих очень тихо, без глупых чмоканий, а тело мага становилось всё ближе, пока я полностью не очутилась в его крепких объятиях.
Я изо всех сил старалась не выдать себя ни вздохом, ни полустоном, но в результате чуть не поседела от громкого «мяу!» прямо у моей ноги.
И губы тотчас оставили мои, и руки исчезли с талии. Стало холодно. И одиноко.
— Клёма, догнал всё-таки, — я надеялась, что мой голос звучит ласково, а не недовольно, и голос не такой хриплый, каким казался мне самой.
Нагнувшись и на ощупь поймав питомца, я двинулась вверх по лестнице, позволяя спутникам следовать за мной. Лестница стала уже, и они шли гуськом, так что я потеряла последний шанс подсмотреть, кто стоял слева.
Впрочем, переживать о таком было не в моих правилах. В конце концов, нам ведь предстоял ещё путь вниз!
Мы наконец вышли на свет, и я пытливо уставилась на братьев. Руки сами тянулись к губам, хотелось коснуться и проверить — на ощупь они будут такими же припухлыми от поцелуя, как мне кажется, или нет? Но я держала себя в руках. Точнее, держала в руках Клёму, который и мешал мне перетрогать всё лицо.