— Мог и не навешивать на брата такое, — не сдержалась я. — Эти гиены могильные его едва не убили! А если бы они его прихлопнули и закопали не живьём?
— Убить они как раз благодаря этому его не могут, — отмахнулся Даррен. — Я не понимаю, ты хоть один предмет знаешь в совершенстве? Заклятия и проклятия как сдала?
— С третьего раза, — буркнула я.
Зачем вот на больное давить? С силой моей магии проклясть кого-то совершенно нереально. Заклятие не сработает от амулетов, а проклятие — тем более. А учить как следует то, чем никогда не сможешь воспользоваться — так себе перспектива!
Даррен, наверное, по моему лицу понял, что переборщил, потому что продолжил спокойно, без насмешек.
— Некромант может заклясть главу рода на неприкосновенность…
Он помолчал.
— Жаль, что я узнал об этом заклятии после смерти отца, — хрипло продолжил он. — Но в результате я нашёл способ спасти от смерти брата. Там мне казалось. Гниение плоти, наступающее мгновенно после смерти главы и уничтожающее убийцу на месте, должно было остановить даже самых горячих голов. Но я не учёл их хитроумия…
— Ты вообще много чего не учёл, — я схватилась за голову, отчего мой, пока безымянный, котик недовольно заворчал и перебрался с колен под бок. — А если бы они наняли кого-то, кто не знает про заклятие? Им плевать, если какой-то наёмник сгниёт заживо!
Даррен смотрел на меня и так хлопал глазами, что я поняла — он и правда об этом не подумал.
— Или убийца мог нанять инквизитора, — я сама не знала, кто дёрнул меня за язык и зачем я снова вернулась к этой теме. — Инквизиторы не чужды наживы и мало чувствительны заклятиям.
Вот теперь Даррен натурально сбледнул с лица.
— И что мне делать? — он схватился за виски, словно ему заломило голову. Впрочем, не удивительно, он часто хватался так за голову, когда разговаривал со мной. Тут ещё долго продержался.
— Найти убийцу или убийц, — я начала для удобства загибать пальцы. — Выгнать всех приживалок из дома. Завещание составить так, чтобы они никогда ничего не получали. И сделать так, чтобы они об этом узнали.
Даррен молчал. Надеюсь, сражённый наповал моими размышлениями, иначе не понимаю, чего я распиналась.
— Начнём с поиска убийцы, — не дождавшись его реакции, предложила я. — Мне кажется, эта истеричная тётка… Констанс?
— Кристанс, — отмер Даррен.
— Точно! — нет, мне не было стыдно, что я не запомнила! — Вот она точно виновата!
Даррен скривился.
— Кристанс наша троюродная тётя, — пояснил он. — Ей ничего не светило с самого начала. Она просто приживалка и иногда забывается, но при этом совершенно безобидна. Как мышка.
— Мышки переносят кучу заболеваний, — не согласилась я. — Я ни на что не намекаю, но, чтобы напоить отваром Бриена и поднять панику, что он умер, не нужно ни блестящих мозгов, ни особых магических сил.
Даррен молчал, только губы поджал с недовольным видом, но я была неумолима. Чем раньше он поймёт, что кто-то из его родичей самый настоящий убийца, тем быстрее я смогу их тут оставить. Нет, надо же «если тебе негде жить»! Да уж как-то провела три осени в этом городке без его помощи!
— Ты перекрыл входы и выходы своим куполом, — напомнила я. — Чем быстрее определим того или тех, кто хочет смерти твоего братца, тем быстрее я смогу оставить ваше гостеприимное местечко.
— Тебе это зачем? — Даррен прищурился и смотрел так, как будто подозревал меня. Нет, ну до чего непостоянный тип! Только что распинался в том, что я безобидная! — Не пойми меня неправильно, Белка, но, даже если тебе есть где жить, вряд ли это место сравнится с нашим домом.
Нет, ты посмотри, какой отец логики нашёлся! Только что гнал и уже нервничает, что я уйду! Определился бы хоть!
— Согласна, — я погладила котика и посадила себе на плечо. Мёртвая киса немедленно вцепилась коготками в моё плечо и мягко заурчала в ухо. Идеально! — В моём доме нет убийц и надоедливых женихов, падающих в обморок. И чужих родственников там нет. Одна старушка, причём живая, а не мёртвая.
Я замолчала, сообразив, что сама не всегда уверена, жива ли госпожа Ильинка. Она вроде едва ходила, но появлялась всегда неожиданно.
— Не может быть, что тебя настолько пугает эта группка обывателей и дармоедов, — буркнул Даррен. Мне показалось, или я своим отказом задела его за живое? Очень странно. В университете он никогда не стремился пообщаться со мной по-человечески.
— Ваша бабка, что передала мне силы, — я не удержалась и снова щёлкнула пальцами, являя могильное пламя. Ну красотища же! — Она сказала, что Бриену грозит опасность и поэтому она хочет, чтобы её силы помогли. А я терпеть не могу оставаться должной. Так что разберёмся с вашей Констанс…
— Кристанс, — устало поправил меня Даррен, но ничего ответить я не успела.
— Кристанс! Кристанс! — ворвавшийся в комнату плешивый мужичок мне уже был знаком. Это он щупал обморочную девицу, которая была то ли любовницей, то ли подружкой моего жениха.
— Что она ещё сделала? — встрепенулся Даррен, а я не сдержала красноречивого взгляда «я же говорила». Душечка мужика вообще вскакивал и падал в обморок и постоянно держался за сердце. Нервная семейка.
— Ещё? — мужичок остановился и тоже схватился за грудь, повторяя за своим душечкой и переводя дыхание. — Не знаю, о чём ты, Даррен, но сейчас Кристанс умерла.
Рука моя сама нашла рукоять лопаты.
— Умерла? — повторил Даррен.
Для некроманта он был слишком растерян, так что я решила взять всё в свои руки. Соскочила с кровати, чудом не наступив на Бриена, поправила шляпу, убедилась, что котик не собирается свалиться с моего плеча, и, покрепче обхватив черенок лопаты, ткнула её остриём в мужичка.
— Веди! — сурово произнесла я.
Этому не учили в университете магии. Маги вообще в этом не нуждались. Но моё начальное образование было в лучшей школе инквизиторов. Да, некоторые считают, что инквизитор — это призвание. Другие, что это судьба. Ну вроде никто не хочет быть палачом, мусорщиком или инквизитором. Однако кто-то становится.
Но и те и другие не правы. В том государстве, где я родилась, существовали специальные школы, формирующие личности будущих инквизиторов. Кто-то должен был стать остриём человеческого помысла — боевиком. Кто-то занимался наукой — такими были и мои родители, хотя свои эксперименты они ставили на магах. Предполагалось, что я стану такой, как мои родители. Но я сбежала, не закончив совсем немного последний класс.
Однако, в отличие от магических дисциплин, школьные мне давались на отлично. И я была лучшей в классе по уверенности. Так что знала: если ты достаточно уверенно возглавишь людей, то они позволят тебе командовать.
Это срабатывало и с магами. Не со всеми, конечно, но мужичок нервно сглотнул и порысил показывать дорогу. Мы с Дарреном бросились следом.
Вопящих или нервно тянущих к Даррену руки домочадцев, что встречались на пути, я отсекала ловкими движениями лопаты. Иначе мы так вообще никогда бы не дошли! Но люди реагировали нервно и после этого просто прятались по комнатам. Ну и ладно, нам же лучше.
Я, вообще-то, вообразила, что мы сейчас увидим результат заклятия Даррена, и была в нетерпении. Ни разу не видела заклинания гниющей плоти. Оно же должно отличаться от просто естественного гниения?
Но то, что мы увидели, меня разочаровало. Кристанс была прибита к полу огромным древним копьём.
— Копьё молчания в доме некроманта, серьёзно? — я повернулась к Даррену. Несмотря на мои туфли слишком большого размера и лопату, я бегала быстрее Даррена и совсем не запыхалась.
— Мамины игрушки, — буркнул Даррен. — Рука не поднялась выбросить.
Я закатила глаза. Смешанные семьи! Редкостный бред. Одно дело, если оба не имеют выраженного вектора магии или один сильно слабее и не до векторов. Но Гастион-старший точно был некромантом и сильным, я слышала об этом в университете. А копьё молчания могло принадлежать охотнице или боевому магу. Так себе парочка, короче.
У моей мамы был целый трактат по тому, какие сочетания магии были наиболее опасными — что могло породить по-настоящему сильных магов. Связки «Некромант + боевик» там не было.
— Я всё равно попробую поднять, — уворачиваясь от моего укоризненного взгляда, хмуро произнёс Даррен. — Поможешь вытащить копьё?
Я пожала плечами. Чего бы и не помочь. Силы от меня требовало немного — нужно было удерживать тело женщины, пока Даррен будет дёргать. Чем меньше дополнительных повреждений нанесёт зачарованное копьё, тем больше шансов разговорить погибшую.
Хотя вообще после копья их мало.
Тут в чём весь фокус. С одной стороны, умертвия безмолвные и даже многие глухие. С другой же имелись три крупных исключения. Во-первых, вампиры. Да, они жили отдельным государством Искуэрт далеко в ущельях, где их города почти никогда не освещало солнце, а самые ярые инквизиторы и охочие до ингредиентов маги попросту не добирались. Но те немногочисленные индивидуумы, что ценили риск и имели страсть к путешествиям, болтали просто без умолку.
Та же беда с утопленницами. Умертвиями строго становились только женщины, моя бабушка со стороны отца подумывала даже отдельный трактат про это написать, но утопла раньше, чем дописала. Стала ли она умертвием, я не знаю, но пока она была жива, я уставала от болтовни этих русалок. С хвостами или без, под водой они не могли разговаривать, и, едва их головы показывались над поверхностью, начинали без удержу болтать обо всём, что им только на глаза попадалось. Короче говоря, чтобы пострадать от русалок, надо быть или глухим, или туповатым.
И, наконец, недавно умершие. Если поднять того, кто ещё не остыл, или хотя бы в течение недели, то он расскажет всё, что видел и слышал, кто его убил, кому он должен денег… В общем, мертвецы в этом состоянии очень хорошо понимают, что дорогу дальше лучше облегчить. Поговаривали, что некоторые некроманты так промышляли. Если палач (или разбойник) не мог вынудить человека рассказать, где тот спрятал сокровища, то несчастного убивали, а некромант поднимал и только успевал записывать всю необходимую информацию.