Вообще-то у меня большая проблема с портретами: они мертвые. Ну это если пользоваться словами Георгия Исаевича. Он все время кричит на меня, что я рисую кукол, а не людей, что в них все идеально, но они не дышат, и что если я этого не понимаю, то я не художник, а маляр. Мне всегда казалось, что он придирается, но вот сейчас я смотрю на свой рисунок и вижу, что он настоящий. В нем есть то самое очарование жизни, которого не было в других моих работах.
Я включаю свет и фотографирую работу, а потом, повинуясь секундному импульсу, отправляю фотографию в общий чат с девочками, с которыми мы подружились еще в художественной школе. Это Таня, которая сейчас работает флористом, и Лия, которая учится где-то в экономическом колледже. Я понимаю, что они вряд ли могут дать профессиональную критику, но мне так по-детски хочется похвастаться своей работой! Тем более что кроме них, мне этот рисунок и правда больше некому показать. Георгий Исаевич вообще никогда не говорит хороших слов и вместо похвалы найдет там тысяча и одну ошибку, а родители… Им все равно. Но я к этому уже привыкла.
Девчонки дружно восхищаются моим рисунком, мне безумно приятно, хотя теперь – увидев его на фотографии – я сама замечаю некоторые недочеты. Стоило сделать более контрастный фон, а еще я плохо прорисовала тень от ресниц, да и вообще было бы лучше нарисовать его в другом ракурсе, и не пастелью, а углем…
Стоп!
Я сжимаю руки так сильно, что ногти впиваются в ладонь. Это навязчивое желание должно было пройти! Пройти!
А не стать еще сильнее…
Я рву рисунок на части и бросаю в мусорную корзину. Удаляю фотографию и из телефона, и из чата.
Мне надо просто найти другую модель.
И все будет хорошо.
Я потягиваюсь, разминая усталые плечи, а потом слышу звонок-напоминалку на мобильнике, тяжело вздыхаю и иду в гостиную. Без пяти семь – пора ужинать. Если ты дома, то пропускать ужин нельзя ни под каким предлогом, папа будет очень недоволен.
Этим вечером за столом нас только трое, потому что Лели опять нет дома, кажется, они с Ярославом поехали заказывать кольца. Или платье. Или торт. Или голубей. Или черта лысого.
Мне-то какая разница?
За столом у нас не принято молчать, так что родители поддерживают привычную светскую беседу. Мама рассказывает, что купила билеты на премьеру Гончарова и что это должно быть просто событием в театральном мире, папа сообщает, что Ктенопома леопардовая прижилась в новом аквариуме и надо заказать ей побольше живых рыбок для корма.
– Она что, питается другими рыбами? – ужасаюсь я.
– Нюта, ну это же хищник, – с покровительственной улыбкой объясняет папа. А потом вдруг мрачнеет: – Совсем забыл, девочки. У меня для вас новость: Дмитрий уволился.
– В смысле уволился? – переспрашиваю я.
Дмитрий – наш второй шофер. Родители всегда ездят с Борисом, который работает у нас лет десять точно, а Дмитрий обычно возит меня. Вернее, возил. К врачу, в магазин, на занятия живописью… Лена водит машину сама, а я так и не смогла научиться.
– А вот взял и уволился, кто его знает, почему, – пожимает папа плечами. – Я сказал Галине Петровне, чтобы она начинала искать нового, но это дело небыстрое. Пока она все резюме отсмотрит, пока собеседования проведет…
– Ну ладно, – я вздыхаю, – буду пока ездить на такси, ничего страшного.
– Никакого такси, – резко говорит папа. – Даже не думай. Это слишком опасно.
– Пап? – растерянно говорю я. – Но как же я тогда на занятия по живописи буду ездить? У нас тут до города даже транспорт никакой не ходит.
– Пусть этот твой профессор к тебе ездит.
– Он не поедет. Он занимается только у себя дома.
– Значит, не будешь пока заниматься, только и всего, – пожимает плечами папа, который явно не видит в этом проблемы. – Все равно это сплошные глупости, Нюта. Я тебе сто раз об этом говорил.
– Папа! Пожалуйста! Ты же знаешь, как для меня это важно!
Мама тут же бормочет, что ей надо позвонить, и быстрым шагом выходит из гостиной. Она терпеть не может ссоры и крики. И поддержки от нее ждать не стоит.
Я сначала пытаюсь приводить какие-то разумные аргументы, потом просто кричу, а в конце разговора уже бессильно плачу, свернувшись клубочком в кресле. Но папа непреклонен.
Такси – нет. Опасно.
Борис не сможет. У него и так полно работы.
Другого водителя ищем, а пока сиди дома. Мы же говорили тебе: учись водить. Вот твоя сестра…
Вдруг раздается легкий стук, мы оборачиваемся, и я вижу в дверном проеме улыбающегося Ярослава.
– Я прошу прощения, что влезаю, – говорит он, и я тут же прячу свое заплаканное лицо в ладонях, – но я просто провожал Лелю, а вас так хорошо было слышно… Если нужно куда-то отвезти Нюту, я могу помочь. Мне нетрудно. Мы же будущая семья.
Глава 3. Серо-зеленый
Яр
– Я могу помочь, – говорю я. – Мне нетрудно. Мы же будущая семья.
– Здравствуй, Ярослав, – сдержанно приветствует меня Левинский. Чуть морщится: явно недоволен тем, что я стал свидетелем их семейной разборки. – Очень приятно, что ты предложил свою помощь, я очень это ценю, но не хотел бы затруднять тебя. Это все равно полные глупости, эти ее занятия.
– Что вы, какие затруднения! – широко улыбаюсь я. – Буду рад помочь!
Отец Лели тот еще крепкий орешек. Носится со своими представлениями о том, каким должен быть идеальный муж для его идеальной доченьки, и тут мое веселое прошлое мне совсем не на руку. После того, как эта мелкая Нюта ляпнула про клуб и полицию, мне пришлось выдержать разговор с Левинским один на один, где я его еще раз заверил, что люблю его дочь, что намерения у меня серьезные, а сам я пиздец какой положительный.
Вот, сука, подтверждаю свою положительность.
Заодно и эта мелкая зараза будет под присмотром.
– Что ж, – вздыхает Левинский. – Если для тебя это и правда не так сложно, буду признателен. Как минимум, убережешь меня от этих визгливых истерик, – он выразительно косится в сторону кресла, где сидит свернувшаяся клубочком Нюта. Зареванная и несчастная.
– Договорились, – киваю я.
– Что?! – до мелкой, кажется, только сейчас дошло. Она дикой кошкой выпрыгивает из кресла и обвиняюще смотрит на отца. – Я с ним не поеду!
– Тем лучше, – пожимает плечами Левинский. – Значит, будешь дома сидеть.
– Не буду!
– Тогда поедешь с Ярославом. Если он, конечно, не передумает, глядя на твое отвратительное поведение. Не стыдно тебе, Нюта, такие концерты устраивать?
Она вспыхивает. Ей неловко.
Ну еще бы! Левинский отчитывает ее как маленького ребёнка, хотя она вполне себе взрослая девушка.
Я беззастенчиво разглядываю ее тонкую фигурку. У них с Лелей вообще нет ничего общего. У той шикарная ухоженная внешность, сочные формы: и грудь охерительная, и бедра, и задница такая, что руки сами тянутся шлепнуть. А здесь…
Хм.
Я продолжаю на нее смотреть и почему-то не могу отвести взгляд. А ведь она тоже очень симпатичная девочка, просто совсем иного типажа. И эти стройные длинные ножки, обтянутые узкими брюками, очень даже хороши. И эти разметавшиеся по плечам темные волосы.
– Ну что, Нюта, – напоминаю я о себе, – принимаешь мою помощь?
Она поворачивается ко мне, и ее взгляд вспыхивают от ярости. Красота! Вот глаза у нее, кстати, высший класс. Большие, с длинными пушистыми ресницами, серо-зеленые, а когда еще вот так полыхают от злости – так вообще загляденье.
– Принимаю, – едва не шипит она мне в лицо.
– Забыла сказать "спасибо", – напоминает ей отец.
– Спасибо, – выдыхает она. Хотя, судя по ее виду, она бы с большим удовольствием вцепилась мне в глотку.
– Не за что. Запиши мой номер, – небрежно говорю я. – Скинешь свое расписание и адрес, чтобы я знал, когда тебя забирать и куда везти.
– У меня телефон наверху, – качает головой Нюта. – На ужин его нельзя брать с собой.
Я едва удерживаюсь от удивленного «че бля?». У этого Левинского, походу, с головой не все в порядке. Интересно, что он еще запрещает своим дочкам?
Хотя, судя по тому, какая Леля опытная и раскрепощенная, любые запреты, при наличии ума, можно обойти.
Мне в целом плевать, какие порядки в этой семье, потому что моя задача – довести дело до свадьбы, и тогда все получат то, что хотят. Левинский выгодно пристроит дочку замуж и породнится с одной из богатейших семей этого города, Леля родит мне пару детей и будет жить припеваючи без надзора своего строгого папаши, мой отец получит управление заводом, которого не хватало нашей корпорации, а я наконец окажусь в совете директоров, стану полноправным совладельцем, получу свою долю и перестану чувствовать себя зависимым от отца. А то, что у меня вдобавок будет красивая образованная жена, которую и трахать приятно, и в свет вывести не стыдно – это приятный бонус.
Честно говоря, когда отец поставил передо мной условие, что мне надо жениться, и показал список вероятных кандидатур, я ожидал худшего. А Лелю, в целом, я бы и сам мог выбрать: она красотка, с мозгами, умеет себя подать да и сосет хорошо. Чем, кстати, далеко не все женщины могут похвастаться, особенно красивые и из хороших семей.
– Так что? – спрашиваю я у Нюты. – Пойдем за твоим телефоном?
Она неловко кивает.
Мы обмениваемся с Левинским рукопожатием, он еще раз сдержанно меня благодарит – видно, что вполне искренне, и я выхожу вслед за Нютой в прихожую.
– Телефон в комнате, – быстро говорит она и почему-то старательно отводит от меня глаза.
– Я пойду с тобой.
– Не надо!
– А что, – насмешливо интересуюсь я, – ты там что-то прячешь? Или кого-то? Тайного любовника?
Нюта густо краснеет и что-то бормочет себе под нос. Готов поклясться, это что-то матерное.
Я широко улыбаюсь. Черт, а она забавная.
– Вот сюда, – бросает она. – Вверх по лестнице.
Нюта поднимается первая, я иду за ней и без всяких угрызений совести рассматриваю ее сзади. Узкая спинка, ручки такие тонкие, хрупкие, а вот обтянутая узкими брючками попка очень даже кругленькая. Милая девочка! Милая. Не мой уровень, конечно, но…