— Прости. Продолжай. Просто поверить не могу!
— Тогда, после вечеринки, мы ушли последними... выпили еще, то да се, и закончилось тем, что мы оказались в постели. Это была случайность. То есть мы оба были пьяны. Во всяком случае, я.
— Ага, помню. Ты и вправду немного слетела с тормозов.
— Ну да. Что интересно, Декс сказал, что он не был пьян. — Эта деталь вовсе не перекладывает всю ответственность на него, но вместе с тем делает истоки нашего романа куда более любопытными.
— Так он что, просто тобой воспользовался?
— Нет! Я не это имела в виду... Я все-таки сознавала, что делаю.
— Ладно. — Она поощряет меня к дальнейшему рассказу.
Рассказываю о нашем утреннем пробуждении. Неистовые звонки Дарси, наша паника, Декстер, который придумывает себе алиби с помощью Маркуса.
— Вот и все, — говорю я.
— Что значит «все»? Ясно же, что нет. — Она бросает красноречивый взгляд на розы.
— Я хочу сказать, все — на тот раз. Мы оба сожалели...
— Как?
— Так, Хиллари! Самым обыкновенным образом!
Вспоминаю тот день и то, что я совершенно не испытывала угрызений совести.
— Тем все и кончилось. Как мне показалось, насовсем.
— А ему казалось по-другому, да?
Осторожно подбирая слова, рассказываю ей о том, как он звонил в понедельник и что говорил. Повествую обо всем, что случилось в Хэмптонсе. О нашем первом сознательном поцелуе, который стал поворотным пунктом. О том, как мы снова переспали — впервые по-настоящему.
Хиллари снова откусывает булочку.
— Так что это? Просто физическое влечение? Или ты действительно его любишь?
— Я действительно его люблю.
Она задумывается.
— Значит, он собирается расторгнуть помолвку?
— Мы об этом не говорили.
— Как вы могли об этом не говорить? Подожди — вы не из-за этого поругались в «Толкхаусе»?
Объясняю: мы не поругались, просто я была взбешена тем, что он занимался любовью с Дарси. Поэтому Декс и прислал розы.
— Ладно. Если он просит прощения за то, что спал со своей невестой, похоже, он действительно собирается с ней порвать, а?
— Не знаю. Мы в самом деле об этом не говорили.
Она, кажется, в растерянности.
— И когда собираетесь поговорить?
— Решили, что после Дня независимости.
— Почему?
— Просто так.
Хиллари делает глоток.
— Хорошо, но ты ведь знаешь, собирается он ее бросить или нет?
— Не знаю. И хочу ли я этого вообще...
Она в замешательстве.
— Ты забываешь одну важную вещь, Хиллари. Дарси — моя давняя, очень давняя подруга. И вдобавок я подружка невесты.
Хиллари округляет глаза.
— Так...
— Ты же ее не любишь.
— Да, это не самый дорогой мне человек, но дело не в Дарси.
— Дело именно в ней. Она моя подруга. Но даже если бы она была посторонней — не кажется ли тебе, что мне следовало бы в любом случае постараться не причинять ей вреда?
Удивительно: я обвиняю саму себя!
Хиллари выпрямляется и медленно говорит:
— Не стоит видеть все лишь черным или белым, Рей-чел. Никакой незыблемой морали не существует. Если ты спала с Дексом ради новых ощущений — тогда, может быть, тебе стоило бы задуматься о загробном воздаянии. Но ты его любишь. И потому ты не преступница.
Пытаюсь запомнить ее слова от первого до последнего. Незыблемой морали не существует. Хорошо сказано.
— Если бы ситуация сложилась иначе, — продолжает Хиллари, — Дарси сделала бы то же самое не задумываясь.
— Тебе так кажется? — спрашиваю я.
— А тебе нет?
— Может, ты права, — говорю я. У Дарси на счету, в конце концов, целый список подобных экспроприаций. Я даю, она забирает. И так было всегда.
До сих пор.
Хиллари кивает и улыбается.
— Мой совет: так держать.
Примерно то же самое сказал Итон. Два — ноль в мою пользу.
— Я собираюсь продолжать с ним отношения, пока только будет возможно. Посмотрим, что из этого выйдет, — говорю я, понимая, что согласна с ними обоими. А именно, что буду «так держать».
Глава 12
Мы с Дарси летим домой, в Индианаполис, на встречу молодых матерей у Аннелизы, и я сижу на этом жутком сиденье посредине. Там должна была сидеть Дарси, но она, разумеется, заняла мое место у окна, пояснив, что, если она не будет смотреть в окно, ее укачает. Хочу возразить, что самолет — это не машина и такая тактика не пройдет, но все-таки не говорю ни
чего и просто уступаю. Раньше я бы сделала это не задумываясь, а теперь мне обидно. Думаю о Хиллари, Итоне и о том, что они говорят про Дарси. Она самолюбива, вульгарна и неумна. И независимо от моих чувств к Дексу все это правда.
Слева от меня сидит средних лет мужчина, стриженный ежиком. Его правая рука занимает весь подлокотник, который разделяет нас. Он держит стаканчик и листает журнал другой рукой, чтобы не потерять своих позиций.
Пилот сообщает, что небо чистое и мы приземлимся точно по расписанию. Дарси ноет, что ей скучно. Из тех, кого я знаю, она — единственный человек старше двенад-цати лет, который произносит это каждые пять минут.
Отрываюсь от книги.
— А свой журнал для новобрачных ты уже прочитала?
— От корки до корки. Ничего нового. И кстати, тебе тоже стоит его прочесть. Там есть целая статья про свадебные сувениры — а ты обещала, что поможешь мне придумать что-нибудь оригинальное! — Она откидывается назад в своем кресле и снова возвращается в исходное положение.
— Альбомы.
— Ты сказала — что-нибудь оригинальное. — Дарси складывает руки на груди. — Альбомы делают все. Это неинтересно. Я хочу настоящие сувениры, помимо альбомов.
— Что советуют в журнале? — спрашиваю я, закладывая книжку пальцем.
— Разную ерунду, все это нелегко сделать. Очень трудоемкие штуки. — Она жалобно смотрит на меня. — Ты должна помочь! Ты знаешь, я не очень-то сильна в рукоделии.
— И я тоже.
— Но у тебя лучше получается!
Снова открываю книгу и делаю вид, что поглощена чтением.
Она вздыхает и энергично двигает челюстями. А когда и это не помогает, просто щелкает по корешку книги.
— Рейчел!
— Хорошо! Хорошо!
Она беззастенчиво улыбается, совсем как ребенок, который не задумываясь огорчает маму — лишь бы получить то, что хочется.
— Как думаешь, может, сделать сувениры с буквой Д?
— Д? — спрашиваю я, притворяясь глухой.
— Ты ведь понимаешь... Декс и Дарси. Или это банально?
— Банально, — говорю я. Мне кажется, что Д и Р смотрелись бы лучше.
— Тогда что? — Она проверяет, сколько у нее осталось еды, прежде чем засунуть пакет обратно в сетку на спинке переднего сиденья.
— Ну... можно засахаренный миндаль в пакетиках, перевязанных белыми ленточками... сладости в коробках с датой свадьбы, — говорю я и одновременно слегка орудую левым локтем, пытаясь отвоевать хотя бы кусочек подлокотника. Боковым зрением вижу, как Ежик напрягает бицепс. — Ну и потом что-нибудь традиционное вроде рождественских украшений...
— Нет. Среди гостей будут иудеи. И насколько я знаю, буддисты, — прерывает она, очень гордая тем, что у нее такой пестрый список приглашенных.
— Хорошо. Но идея остается. Подарки в том же духе: какой-нибудь декор для дома, диски с твоими любимыми песнями...
Она вдруг веселеет.
— Мне нравится идея насчет дисков! А не будет слишком дорого?
Я говорю ей взглядом: будет, но ты ведь этого стоишь. Она заглатывает наживку.
— Что такое какая-нибудь лишняя тысяча долларов при таком раскладе? — восклицает она.
Уверена, что ее родители обожали так говорить.
— Конечно, — покровительственно отвечаю я.
— Значит, мы закажем диск под названием, например, «Любимая музыка Декса и Дарси» и запишем на него все лучшие песни, — говорит она.
Морщусь.
— Как ты думаешь, это не банально? Скажи правду.
— Нет, мне нравится. Нравится. — Хочу сменить тему, но боюсь, что Дарси немедленно заговорит о моих недостатках в качестве подружки невесты. Так что вместо этого я принимаю задумчивый вид и говорю, что хотя запись диска займет много времени и обойдется недешево, но это будет прелестный, оригинальный сюрприз. Только понравится ли Дексу идея?
Она смотрит на меня, как бы говоря: а кого волнуют его предпочтения? Жениха вообще никто не спрашивает. — Отлично. Тогда помоги выбрать песни.
«В чьей кровати ты проснулся»? «Остановись во имя любви»? Нет, не то. Невеста в них выглядит благородной жертвой.
— Не могу ничего придумать. Все вылетело из головы. Помоги, — говорит Дарси, занося ручку над салфеткой. — Может быть, что-нибудь из Принца? Или Ван Хален?
— Больше никого не могу придумать, — говорю я, надеясь, что она не вспомнит Брюса Спрингстина.
— Уверена, что это не избито? — спрашивает она.
— Уверена, — говорю я и перехожу на шепот: — Этот тип рядом со мной меня уже достал. Совсем вытеснил с подлокотника. — Оборачиваюсь, чтобы окинуть быстрым взором самодовольное лицо Ежика.
— Простите! Сэр! — Дарси перегибается через меня и дергает его за руку. Раз, другой, третий. — Эй, сэр!
Он презрительно на нее смотрит.
— Сэр, не уступите ли моей подруге хотя бы кусочек подлокотника? — Она дарит ему свой самый соблазнительный взгляд.
Он сдвигает руку на сантиметр. Я благодарю.
— Видишь? — гордо спрашивает Дарси.
В этих случаях мне полагается восхищаться тем, как она обращается с мужчинами.
— Тебе надо научиться получать то, что хочешь, — шепчет она. Дарси — моя наставница во всем, что касается противоположного пола.
Думаю о Дексе и Дне независимости и говорю:
— Возможно, мне придется испробовать твой метод.
Родители звонят мне на мобильник, как только мы приземляемся, чтобы сообщить, что нас заберет отец Дарси, и спросить, ела ли я в самолете. Отвечаю, что: а) я уже вижу мистера Рона, и б) кормить в самолетах линии «Нью-Йорк — Индианаполис» перестали лет десять тому назад.
Когда мы сворачиваем в переулок, вижу, что отец ждет меня на пороге нашего двухэтажного, с белыми стенами и зелеными ставнями, дома. На нем простая рубашка, серая в крапинку, с короткими рукавами, и шорты в тон. Но в любом случае он при параде, как мама и писала. Благодарю мистера Рона за то, что подвез, и говорю Дарси, что позвоню позже. Надеюсь, что она не предложит пообедать всем вместе. С меня уже хватит разговоров о свадьбе, а миссис Рон просто не способна говорить о чем-нибудь другом.