Мина потребовала, чтобы он разобрался в своих чувствах к ней. Он не стал этого делать, потому что это было все равно что ходить по тонкому льду. Когда Мина поймет, что им хорошо вместе и что ребенку лучше расти в полной семье, все само собой утрясется. Говорить женщине красивые, но ничего не значащие слова о вечной любви — это не его метод.
Посмотрев на часы, Нейт обнаружил, что ему должны были позвонить еще пять минут назад. Подойдя к столу, он связался по селектору с Джозефин.
— Ты не могла бы выяснить, почему мне до сих пор не позвонили с Западного побережья?
— Хорошо. Кстати, Нейт, Мина уже уехала домой.
Он нахмурился:
— Она плохо себя почувствовала?
— Не знаю, но выглядела она бледной. По-моему, она слишком много работает. Вы правильно сделали, отправив ее в Париж. Пусть развеется.
Он еще сильнее нахмурился.
— С чего ты взяла, что я ее куда-то отправил?
— Проходя по коридору мимо кабинета твоей жены, я случайно услышала, как она бронирует себе по телефону билет до Парижа.
Внутри у Нейта все оборвалось. Неужели Мина решила его бросить? Нет, это невозможно. Что будет с ней и малышом? Что будет с ним?
Велев Джозефин перенести звонок на другой день, он выскочил из кабинета, спустился на лифте на подземную парковку, запрыгнул в свой автомобиль и помчался домой.
«Только бы успеть», — думал он, и ему вдруг открылась правда, которую он пытался отрицать все эти несколько дней.
Он хочет быть с Миной и ребенком не только из чувства долга. Он любит их обоих и не представляет свою дальнейшую жизнь без них.
Поднявшись в квартиру, он направился прямиком в спальню своей жены и увидел на полу открытый чемодан, который был уже почти полон.
— Что это, черт побери? — спросил он.
Мина положила в чемодан свитер, который держала в руках.
— Я уезжаю, Нейт.
— Куда? — спросил он, хотя и так уже знал ответ.
— В Париж. Я поживу какое-то время у Селии.
— Что ты собираешься делать дальше?
— Я самостоятельная, уверенная в себе женщина. Мне больше не нужен рыцарь в сверкающих доспехах, — сухо произнесла Мина.
— А как насчет обычного мужчины, который не хочет упустить самое лучшее, что с ним случилось за всю его жизнь?
Во взгляде его жены промелькнула искорка надежды, и он решил, что у него есть шанс все исправить.
— Выслушай меня, Мина. Мне нужно кое-что тебе сказать.
Она кивнула, и они сели на край кровати.
— Когда мне было пять лет, я спросил у своей матери, почему у меня, в отличие от других детей, которых я знал, нет отца. Она сказала мне, что у него другая семья. Что он меня любит, но не может о нас заботиться. — Сделав глубокий вдох, Нейт продолжил: — Я был слишком мал и наивен и принял это объяснение, но продолжал спрашивать мать, когда отец придет нас навестить. Она давала мне расплывчатые ответы, и в конце концов я перестал донимать ее вопросами. Я видел своего отца один-единственный раз. Это произошло в ту ночь, когда моя мать отправилась к нему за помощью, взяв меня с собой. Я испытывал любопытство и приятное волнение, пока отец не открыл дверь, не увидел нас и не велел нам убираться подобру-поздорову. Моя мать умоляла его выслушать ее и помочь нам. В ответ он назвал ее лживой шлюхой, которая вымогала у него деньги на ребенка, рожденного неизвестно от кого.
— Да как у него только язык повернулся? — возмутилась Мина.
— Возможно, он так сказал, потому что у него за спиной стояла его жена. Анна тоже начала осыпать нас грязными ругательствами и сказала, что вызовет полицию, если мы немедленно не уберемся. Моя мать испугалась. Мы вернулись домой, и она уложила меня спать. Я слышал, как она плакала ночью, и мне было от этого очень больно. В конце концов я уснул, а среди ночи проснулся, и меня стошнило прямо на постель.
Мина взяла его руку в свою и крепко сжала.
— То, что случилось на пороге дома Бенито Ди Сионе, навсегда изменило мою мать. Она работала на двух работах, заботилась обо мне, но словно похоронила себя заживо. За ней пытались ухаживать мужчины, но она их отвергала, потому что, несмотря ни на что, продолжала любить моего отца.
— И ты решил, что никогда себе не позволишь так сильно к кому-то привязаться? — предположила она.
— Да. Именно поэтому я до сих пор не хотел сближаться со своими братьями и сестрами. Алекс так же, как и я, часто бывал угрюм и держался особняком. Решив, что у нас есть что-то общее, я в начале своей карьеры в «Ди Сионе шиппинг» однажды подошел к нему и пригласил его выпить пива. В ответ он посмотрел на меня как на пустое место. — Он покачал головой. — Нет, Алекс не виноват. Это Джованни поставил нас обоих в неловкое положение. Мне по окончании университета он дал хорошую должность в своей компании, а Алекса заставил подниматься с самого низа карьерной лестницы. Ты не поверишь, но старший внук Джованни Ди Сионе начинал простым грузчиком в порту. Алекс испытывает передо мной чувство вины за то, что восемь лет никому не говорил о моем существовании. В общем, у нас с ним непростые отношения.
— Мне не следовало влезать в твои отношения с братьями и сестрами, когда я не знала всей истории, — сказала Мина.
— Ты правильно делала, подталкивая меня к сближению с ними. Знаешь, позавчера после работы я позвонил Алексу и пригласил его в бар в «Ритце». Мы выпили скотча и поговорили. О Джованни, о нашем отце, о нас с ним. Оказалось, что много лет назад я был прав, и у нас действительно было нечто общее. Мы оба страдали из-за вещей, которые случились в прошлом, и не были готовы через это переступить. Алекс не хотел со мной общаться, потому что я напоминал ему о том вечере, когда погибли его родители, и о его подлом молчании, за которое Джованни наказал его, не дав ему сразу хорошую должность. Я признался ему, что всегда испытывал чувство неловкости из-за того, что сделал наш дедушка, и он мне, кажется, поверил. Я спросил его о Бенито и Анне, и он сказал, что они оба были плохими родителями, которых больше интересовали гулянки, чем собственные дети. Алекс чувствовал себя одиноким. Он признался, что всегда завидовал мне, потому что рядом со мной всегда была любящая мать. Наш разговор был временами неловким, зато искренним. Думаю, что это хорошее начало.
Глаза Мины зажгло от подступивших к ним слез. Нейт поднял руку и нежно погладил ее по щеке:
— Я люблю тебя, Мина. Я убегал от своих чувств к тебе, потому что ты заставила меня хотеть того, что я считал невозможным для себя — создания настоящей семьи с тобой и сближения с братьями и сестрами. Ты научилась быть гладиатором. Научилась бороться за то, чего действительно хочешь.
По ее щеке покатилась слеза, и Нейт вытер ее кончиком пальца.
— Ты научил меня этому.
— Нет, Мина. Твоя сила идет изнутри. Я просто показал тебе, как ею пользоваться. Ты настоящий специалист по выживанию. Ты предпочла перешагнуть через свое прошлое, в то время как я, — горько усмехнулся он, — использовал свое как предлог для того, чтобы отказываться от привязанностей.
Я отказывался верить в само понятие «любовь», потому что для меня полюбить кого-то означало сделаться уязвимым. Я убедил себя в том, что мне просто хочется следовать своим инстинктам и защищать тебя. Потому что признать, что я привязался к тебе, означало впустить тебя к себе в душу. Позволить тебе увидеть ее поврежденную часть, которую я прежде никому не показывал.
Слезы хлынули потоком из ее глаз, и ее взор затуманился.
— Одна из причин, по которой я встретился с братом, состоит в том, что я боялся своего будущего отцовства, и мне нужно было выговориться, — продолжил он. — Я не знал, смогу ли стать хорошим отцом нашему сыну или дочери, потому что сам воспитывался матерью-одиночкой, и в годы моего детства в моей жизни не было мужчины, на которого мне бы хотелось быть похожим. — В его глазах появился блеск решимости. — Я знаю лишь то, что хочу быть хорошим отцом нашему ребенку. Что приложу для этого все усилия.
Тяжело сглотнув, Мина подумала, что чуть не сделала их обоих несчастными только потому, что неправильно поняла причину его страха.
— Думаешь, я не боюсь, что могу стать такой же плохой матерью, как моя собственная?
Нейт усадил ее к себе на колени.
— Ты станешь отличной матерью благодаря своему прошлому. Ты использовала препятствия, которые возникали на твоем жизненном пути, чтобы стать сильнее, и ты передашь эту силу нашему ребенку.
Мина погладила его по шершавой от щетины щеке.
— А как же твоя свобода? Что, если однажды мы с ребенком тебе надоедим, и ты захочешь вернуться к своей прежней жизни?
Его глаза потемнели.
— Этого не случится. Когда Джозефин сказала мне, что слышала, как ты бронировала себе билет до Парижа, я испугался до полусмерти. Испугался, что могу тебя потерять. Твой проект под названием «Научить Нейта Брансуика строить близкие отношения» успешно завершен, — улыбнулся он. — Скажи мне, Мина, нужен ли я тебе после всего, что ты только что обо мне узнала? Потому что, если ты скажешь «да», назад дороги уже не будет.
— Ты еще спрашиваешь? — мягко произнесла она. — То, что ты мне о себе рассказал, делает тебя еще более привлекательным в моих глазах. По правде говоря, мистер Брансуик, я в вас влюбилась еще в день нашей первой встречи в «Джаррузо».
Нейт облегченно вздохнул.
— Ты выглядела очень сексуальной в униформе горничной.
— А ты выглядел очень неприлично.
— Но тебе понравилось, не отрицай. Я помню, как ты пожирала меня глазами.
— Так понравилось, что я сбежала с тобой, хотя совсем тебя не знала.
— Зато знаешь теперь, — сказал Нейт и накрыл ее губы своими.
Обвив руками его шею, Мина ответила на его поцелуй и подумала, что судьба — это не что-то предопределенное и неизменное. Что каждый человек — кузнец своего счастья.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.