— Не слушайте его, это учитель танцев, — отмахнулся ректор.
— В университете не преподают танцы, — я нахмурилась.
— Учителя танцев не очень живучие, — ухмыльнулась эйри. — Но вкусные. По крайней мере, один из них.
— Тьфу ты! — я выругалась, чувствуя, как мне снова припекает зад. Будто привет из дома! Сейчас мне было жаль, что инквизиторская армия застряла где-то в приграничье. Сейчас бы инквизиторы не помешали. Они наверняка знали, как справляться с личом!
— Ну всё, мне это надоело, — призраки отвлекли меня зря, но откуда нам было знать?
Клементина снова устала ждать, когда я наговорюсь с мёртвыми. А может, ей просто понравилось убивать. Или так сильно взбесило моё обращение к Бриену? Я не знала.
Но она достала откуда-то второй кинжал и вонзила мне в грудь.
По самую рукоятку.
Глава 22Что-то с памятью моей стало
'Порой люди завидуют феям и другим летним существам.
Засыпая на всю зиму, летом они просыпаются обновлёнными.
Их память хранит только это лето, и не существует прошлых лет.
Человек же несёт в своём мозгу всю свою память'.
Клементий Астаросский.
«Трактат об изучении богопротивных магических существ от феи до человека».
Конечно, Клементина ударила кинжалом не меня, а ту Белку, что лежала в гробу, но больно было, похоже, обеим! По крайней мере, я согнулась пополам и захрипела от боли, а та вторая не стала корчить из себя крутого некроманта и садиться, прежде чем испустить дух, а просто тихо умерла во сне.
Я знала это, потому что мне вдруг стало так пусто и больно внутри, что всё снаружи перестало быть важным. Я замерла, потому что даже вдохнуть мне было больно, и потерялась в темноте.
Только успела подумать, что вот так, похоже, и умирают. Не так уж долго, хоть и больно, да слишком рано я об этом узнала. Ничего не повидала толком.
Словно в ответ моё злое несогласие со смертью, вокруг сильно посветлело и стало как-то ярче, чем было до неё. Я, и без того невысокая, оказалась совсем близко к полу, словно лежала на нём. Но было совсем не холодно, а тепло и мягко.
Сначала мне показалось, что это моё детство. Кто-то из инквизиторов говорил, что перед смертью человек видит всю свою жизнь. Но он использовал слово «пролетает», и я полагала, что это будет быстрое мелькание кадров. Самые яркие события. Вместо этого я лежала на пушистом коврике в красивой комнате, и мягкие тёплые руки гладили меня по спине.
Я уже тут заподозрила, что это не моё детство. Не могла моя мама вот так нежно меня гладить. Не заточена она под такое! А те девы из монастыря, что воспитывали меня маленькую, и вовсе до такого додуматься не могли. А тут ещё перед моим лицом остановились чьи-то ножки в крошечных, но очень красивых ботиночках.
— Она похожа на жука, — заявил обладатель ботиночек. — И не может говорить или ходить. Бесполезная.
Очень походило на Даррена, но вряд ли это был он. Если, конечно, у него не было сестры, умершей в младенчестве, которая затем переродилась в меня.
— Вовсе нет, — нежный женский голос заставлял меня вслушиваться словно в музыку. — Это твоя сестрёнка. Однажды она станет твоим лучшим другом.
Мама девочки, которой никак не могла быть я, говорила ещё и ещё, рассказывая сыну сказку о том, какими мы вырастем. Мальчик давно сел на пол, отчего я могла видеть не только его ботинки и коленки, но и аккуратную рубашечку с вышивкой по воротнику, подбородок с ямочкой и длинные для такого маленького мальчика волосы точно такого же цвета как мои.
Кажется, я уснула, убаюканная ласковым маминым голосом, но снова проснулась, будучи уже постарше. Я сидела на стульчике с самым изумительным детским сервизом, который только можно представить. Я даже не знала, что такие игрушки бывают. Сама я в детстве играла с настоящими кастрюлями и чашками и регулярно оставалась без сладкого за разбитую посуду. Тот же мальчик, но постарше, стоял у окна и смотрел куда-то вдаль.
— Ты идёшь играть? — я топнула ножкой. Похоже, в этой прошлой жизни я была той ещё капризулей. Хорошо ещё, что по обоим эпизодам было видно, что этот братик не Даррен и вообще не кто-то из Гастионов. Мне не хотелось кровного родства с ними даже в прошлой жизни.
— Подожди, — недовольно откликнулся он. — Вдруг нам придётся прятаться?
Я, которая не я, очевидно знала игру в прятки и не любила её. Прятались они с братом всегда или в сундук, или в каморку за висящим гобеленом. Там было пыльно, и меня тянуло в сон. Я так иногда и засыпала на руках брата. А если спать не хотела и пыталась капризничать, брат больно щипал меня за пухлую ручку и грозился больше никогда не играть со мной в чаепитие.
— Не хочу в прятки, хочу пить чай, — снова заныла я.
Мальчик отвернулся от окна и пошёл ко мне. Тень падала на его лицо и не давала разглядеть как следует.
— Исса, — серьёзно, как взрослый, произнёс он. — Мама сказала, чтобы я берёг тебя, пока она ищет хорошее место для пряток. Она оставила меня за старшего, и я не подведу.
Я видела ещё несколько отрывков. Снова красивая женщина с тёплыми руками несла меня, завёрнутую в одеяло и сонную. Пела колыбельную в каком-то крошечном домике посреди тёмного и тихого леса. Снова меня несли, потом брали другие руки. Кто-то переговаривался рядом совсем негромко. Кто-то плакал.
Я хотела вслушаться в речь — жизнь маленькой Иссы увлекла меня не на шутку, а вдруг меня из раза в раз называли одинаково? А вдруг это не прошлая жизнь, а позапрошлая? Или и того дальше? Хотя нет, одежда не выглядела очень уж старомодной.
Но послушать мне как следует не дали. Сквозь тихую речь спутников маленькой Иссы пробивались совсем другие голоса.
— Белочка, миленькая, ответь! — это плакала Софи. — Я не хочу другую соседку, я к тебе привыкла-а-а!
— Белка, Белочка, да меня Даррен за тебя убьёт, — это уже Бриен. Тоже о своём, конечно.
Рядом страдали Викуэль и Кайса, не слыша друг друга.
— Да я не собиралась эту убивать, — оправдывалась Клементина. — Вы не понимаете, что ли? Если Звояр восстанет, его уже никто не остановит, и Иссабелии придётся стать его женой! И тогда она будет против нас!
— А сейчас она просто мёртвая лежит, это лучше, да? — Софи была вне себя от ярости. — Признай, ты просто ревнуешь! Я вижу, как ты смотришь на Бриена! Ты хотела увести у Белочки жениха и для этого не погнушалась даже убийством!
— Если это так, то я навеки буду верен убитой невесте, — загробным голосом произнёс Бриен, и я поняла, что это пора заканчивать. Их даже на чуть-чуть нельзя оставлять — тут же что-то учудят!
А у нас, вообще-то, ректор на лестнице валяется и второй мой жених в гробу!
Ух, мне бы только встать, я тут всем наваляю!
Только вот встать у меня никак не получалось. Едва-едва глаза удалось открыть и моргнуть. И то столько сил понадобилось, будто я не моргала, а всю ночь могилы раскапывала!
Но зато мои моргания заметили. Первая была Кайса.
— Белочка, миленькая, ты не умерла! — завизжала она что есть силы. Мои барабанные перепонки чуть не лопнули, а вот остальным живым хоть бы что. Несправедливо!
Впрочем, тут и вторая моя соседка заметила мои титанические усилия по удержанию глаз открытыми.
— Слава небесным драконам, ты жива! — Софи бросилась ко мне и принялась целовать в щёки, в лоб, в нос. — Я уже мысленно тебя похоронила, причём дважды!
И она кивнула в сторону, туда, где должен был стоять гроб с моим вторым телом. Я, разумеется, сесть и посмотреть не могла. Софи оттолкнула в сторону Клементина и упала на колени рядом со мной. Глаза и щёки её были мокрыми от слёз.
— Я не хотела, чтоб ты умерла-а-а, — проревела она. — Я только ту вторую хотела убить, чтобы на тебе не было второго браслета! Если Звояр поднимется, он сделает тебя марионеткой!
— Так надо было сделать так, чтобы он не поднялся, — языком было ворочать тяжело, но я справилась и ужас как этому обрадовалась. Как мало нужно для счастья — обругать того, кто тебя почти убил! — А не меня убивать!
— Вот-вот, — подтвердила Кайса, которую по-прежнему из живых слышала только я. — Придумают такое — чуть что, в людей острым тыкать, а потом ещё и остановиться не могут!
Бриен подставил мне плечо, помогая подняться на ноги. Он осторожно обнял меня за талию, словно я была хрупкой, как мой Клема. А может, я таковой и была. По крайней мере, чувствовала я себя именно так.
Я позволила себя обнять и повисла на плече Бриена. Ноги меня и впрямь не держали, но куда больше хотелось повернуться к всё ещё стоящей на коленях Клементине и по-детски показать ей язык. Останавливало меня лишь то, что она уже дважды воспользовалась кинжалом, а я сейчас свою лопату даже поднять бы не смогла!
Хотя зла я на Клементину была так, что слов мне известных всё равно бы не хватило, так что я пожалела свой то и дело горящий зад, и промолчала. Просто решила на неё не смотреть. Нет, ну, подумайте только! Я её спасаю от яда, а она мне кинжал вонзает в грудь! Совершенно неравноценный обмен получается!
— Она идти не сможет, — подал голос Викуэль. — Ты посмотри, она прозрачная совсем!
Я в панике поскорее скосила глаза на руку и успокоилась — ушастый преувеличивал, призраком я не стала. Просто и впрямь выглядела так, словно не вся находилась в этом мире. В некотором роде так оно и было. И всё из-за дурацкой Клементины, которой пришло в голову махать кинжалом.
— Та Белка уже связана с мертвецом, — Клементина снова заплакала. — Она могла стать ужасной, я просто чувствую это!
— Тебя бы кинжалом пырнули, ты бы тоже плохой стала, — проворчала я. — Я вот уже прямо чувствую, как становлюсь всё злее. Потому что мне тоже этим кинжалом досталось!
Почему-то моё бурчание, призванное ужасать всех вокруг, совершенно никому таковым не показалось, а Бриен легко подхватил меня на руки, словно я и впрямь весила не больше Клемы или кошки.
Сразу стало легче. Точно та кошка я свернулась калачиком на руках Бриена и прикрыла глаза. Только на минуточку, спать я не собира…