КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Лесная поляна. Пугливо озираясь, с разных концов входят ЛУПАНДИН и ТРОФИМОВ с корзинками, не видя друг друга.
Голоса Елизаветы и Мошкиной (почти одновременно). Трофим Евгеньич! Нерон Феофаныч!
Лупандин и Трофимов мгновенно прячутся за кусты. Появляются с разных концов Мошкина и Елизавета с корзинками.
Елизавета (кричит). Трофим Евгеньич! Идите сюда-а! Я нашла грибное место-о…
Мошкина (кричит). Нерон Феофаныч! Я заблудилась… Помоги-ите!
Пауза.
Елизавета (чуть не плача). Ну, где же они?
Мошкина. Найде-ем! Ну, ну, Лизанька… За счастье надо бороться… Ты телеграмму дала?
Елизавета. Дала, дала… Да толку ли! Галина на порог не пустит Уклонова.
Мошкина. Ничего, Лизанька… Пока то, да се — Трофим у нас будет в загсе. Н-ну, задам я ему головомойку, попадись он мне! (Кричит). Неро-он Феофаныч!
Елизавета. (Кричит). Трофим Евгеньич!
Мошкина. Давай, ты — туда, я сюда… (Расходятся чуть пригнувшись, словно подкрадываясь к кому-то).
Из укрытия, осторожно пятясь, выходят ЛУПАНДИН и ТРОФИМ. Сталкиваются и тотчас ныряют в свои укрытия.
Лупандин (раздвигает ветки). Ах, это вы, Трофим Евгеньич. (Выходит).
Трофим. Это я… Извините, я вас не заметил. (Выходит). Курите… (Дает папиросу, подносит спичку). Вы не тем концом…
Лупандин (швыряет папиросу). Я, собственно… хотел спросить: вы долго… извините, конечно… у нас рассчитываете пробыть?
Трофим. A-а, понимаю, понимаю… (Фамильярно хлопает по плечу). Развитие чувства, конечно, процесс деликатный, требует времени… Не беспокойтесь, Нерон Феофаныч… Я могу продлить командировку… Сегодня позвоню в Москву.
Лупандин. Вы меня не так поняли!
Трофим (будто не слыша). Да, Нерон Феофаныч, дорогой вы мой! Мы, мужчины, очень застенчивы в любви. Это очень нам мешает. Но я обещал вам помочь — и помогу! Я уже говорил с Павлой о вас…
Лупандин (нервно ходит). Но… Трофим Евгеньич!
Трофим. Успокойтесь, Нерон Феофаныч. Реакция Павлы, скажу вам по секрету, была за-ин-те-ре-со-ван-ной!
Лупандин (хватается за голову). Я же просил наоборот! Вы меня в такое положение поставили!
Трофим. Ну-ну, Нерон Феофаныч, смелее! Еще скажу вам по секрету — такое положение женщины любят. Павла — во-он туда пошла. Догоняйте. (Подталкивает Лупандина).
Лупандин. Но… послушайте… Я хотел бы как можно скорее посмотреть ваши эскизы образцов мебели… И хотел, чтобы вы…
Трофим (подталкивает). Смелее… Посмотрим эскизы… Смелее, вы же мужчина! (Выталкивает Лупандина, трет руки). Так-с. Но где же Галина? «Морковки на грядке росли в беспорядке…» (Кричит). Галина Нероновна! (Появляется Гриша в форме). Гали-и… (Увидел Гришу, сразу запел). «Галя-Галина, купеческая дочь…» (Пытается улизнуть).
Гриша. Одну минуточку… (Обходит его кругом).
Трофим. О-о, наблюдаете, так сказать, и бдите… Очень похвально…
Гриша. Бдим. Фамилия?
Трофим. З-Запорощенко. Трофим Евгеньич.
Гриша. Род занятий?
Трофим. Э-э-м… работник мебельной промышленности. В данное время — командировочный… (Оправляется от испуга). Собственно, по какому праву вы меня… И таким тоном? Я инспектирую мебельные предприятия. Когда я сюда прибыл, вы, кажется, находились на вокзале и видели… Меня встречал Нерон Феофаныч Лупандин.
Гриша. Видеть-то видел… Но мне кажется, где-то я вас до этого приезда видел.
Трофим. Ошибаетесь. Уверяю вас.
Гриша. Вполне возможно… Предъявите-ка документы. Для порядка.
Трофим. Какие документы? Я — на отдыхе. Документы — на квартире у товарища Лупандина. (Показывается Лупандин). Нерон Феофаныч! Объясните товарищу…
Лупандин. В чем дело? (Озирается. Трофим поспешно уходит).
Гриша. Служба, Нерон Феофаныч. Откуда этот товарищ?
Лупандин. Из Москвы, дорогой. (Вздыхает).
Гриша (участливо). Качеством мебели сильно недоволен?
Лупандин. Да, Гриша… Настали для меня черные времена.
Голос Мошкиной: «Неро-он Феофаныч… Простите, Гриша… Кажется, грибное место нашли. Зовут. (Идет прочь).
Гриша. Вы не туда. Кричали с той стороны.
Лупандин. Тут… тропинка лучше. (Уходит).
Гриша. Где же я все-таки видел… этого работника мебельной промышленности?
Появляется Елизавета.
Елизавета. Григорий! Трофим Евгеньича не видел? Командировочного?
Гриша. Грибное место нашли?
Елизавета. Видел или нет, спрашиваю?
Гриша. Туда пошел.
Гриша и Елизавета уходят. Появляется Трофим.
Трофим. Уф! Тяжелы волны жизни. Живешь, словно в джунглях. На каждом шагу опасности. «…Росли в беспорядке… морковки на грядке…» (Кричит). Галина Нероновна-а!
Из кустов появляется Елизавета.
Елизавета. Трофим Евгеньич! Ну, куда же вы делись…
Трофим. Э-э… Грибочки под листочками прячутся… (Пятится, намереваясь скрыться). Искал, увлекся… Простите, у меня с Нероном Феофанычем сейчас разговор… Он ждет меня… там…
Елизавета (сухо). У меня тоже разговор с вами.
Трофим. Но… у меня производственный разговор. (Пятится).
Елизавета. У меня — еще производственнее… (Хватается за Трофима). Од-дну мин-нуточку! (Уводит его).
Появляется Клава, а за ней — Николай.
Клава. Ну, что ты за мной следишь? Тебе не стыдно? Маяк производства называется…
Николай. У маяков тоже есть сердце.
Клава. Маяки должны быть сознательными. Где это видано, чтоб маяки ревновали?
Николай. Клава, я серьезно должен с тобой поговорить… в конце-концов! То ты с Гришкой, то с этим, командировочным…
Торопливо входит Гриша, следом — Галя.
Гриша. Извините… (Идет прочь).
Галя. Гриша! Гриша! Ну погоди же… (Хватает Гришу за рукав).
Пауза.
Клава. Ну что? Снова будем выяснять отношения? (К Грише). Тогда покупай билеты в кино.
Галя. Я не могу ждать до вечера. Я в деревню уезжаю. Тетя Лиза сказала, что бабушка заболела. (Смотрит на часы). Через полчаса электричка.
Клава. Полчаса-то вам хватит? (Гриша и Галя мнутся). А нам с Колькой и пяти минут достаточно. Но смотри у меня! Если ты мне испортишь дело… Пошли. (Уходят с Николаем).
Гриша. Опять Клавка чего-то выстраивает… Чего она?
Галя. Не знаю…
Пауза.
Гриша. Ну, я пошел. Извините.
Галя. Гриша! Честное слово… тогда, после кино, я выходила на улицу. А тебя не было.
Гриша. Я был… Потом ушел. Ты с этим… командировочным объяснялась.
Галя. Да ничего я не объяснялась. Он воду помогал нести.
Гриша. Я не глухой. В милицию пока глухих не принимают.
Галя. Ну, как тебе объяснить… (Смотрит на часы). Ой, ведь я опаздываю. Он объяснялся мне в любви…
Гриша. Именно это я и слышал.
Галя. Гриша! Да не мне…
Гриша. Слушай! Дураков в милицию тоже не принимают. Мне, не мне… Может — Пушкину?
Галя. Именно! Пушкину!
Гриша. А Лермонтову не объяснялся?
Галя. Нет. Только Пушкину. Он сказал: «Я люблю стихи Пушкина». Я ему ответила: «Я тоже люблю». (Смотрит на часы). Ой, опаздываю, Гриша… Ну, Гришка!.. Да тебя же я люблю, понимаешь ты это, чертов милиционер! (Целует его в щеку, убегает).
Гриша (опускается на пень). Или принимают в милицию дураков? (Трет щеку).
Сзади появляется Уклонов.
Уклонов. Привет блюстителям порядка. Говорят, Лупандины за грибами пошли?
Гриша. Колька ты? Как ты думаешь — принимают в милицию дураков?
Уклонов. Дураков везде принимают. Лупандиных не видели?
Гриша (очнувшись). Опять вы. По каким надобностям снова в наши края?
Уклонов. По личным, дорогой. По личным.
Гриша. Не жениться ли снова приехал?
Уклонов. Вы удивительно проницательны, мой друг. Хотя что удивляться — милиции это свойственно.
Гриша. На ком, а? Если не секрет.
Уклонов. Счастье не скрывают, дорогой. Им наслаждаются открыто. Читайте, Завидуйте… (Дает телеграмму).
Гриша (читает). «Дорогой Юля, я поступила жестоко…»
Уклонов. Какой дорогой? Дорогой? (Отбирает телеграмму). Грамматику надо изучать. (Читает). «Дорогой Юля, я поступила жестоко. Чтобы проверить твою любовь, мы с друзьями разыграли всю эту историю с моим побегом и замужеством. Прости меня. Тетя Лиза потом мне рассказывала, как ты переживал и мучился. Я люблю тебя и только тебя. Немедленно приезжай. Твоя Галя. Лупандина». Вот так!
Гриша. Ну-ка… (Берет телеграмму, читает. Идет прочь зигзагами, как пьяный).
Уклонов. Минуточку! Документ… (Догоняет, берет из Гришиных рук телеграмму). Насчет дураков — не знаю. А пьяниц, кажется, начали уже в милицию принимать. Безобразие! (Уходит).
Появляются Клава и Николай с письмом в руке.
Николай. Но это же… Не-ет, я сейчас же скажу Гришке!
Клава. Гриша сразу арестует их!
Николай. И правильно! Мы упустим преступников!
Клава. Так я и знала. Он их арестует, а я опять мороженым торгуй… (Всхлипывает). Фабрикой пускай Елизавета командует!
Николай. Да как ты хочешь Елизавету устранить?
Клава. С помощью этих авантюристов.
Николай. Влипнешь ты в историю!
Клава. Коленька, милый… Ты ведь любишь меня?
Николай. Опять двадцать пять…
Клава. Ну, дай мне еще… дня два-три сроку, а? А потом… (Вздыхает). Потом, ладно, рассказывай все Грише.
Николай (подумав). Ладно. Только я с ребятами дом Лупандина под наблюдение возьму. Ясно?
Голос Трофима. Поймите, Елизавета Феофановна…
Голос Елизаветы. Не хочу, не хочу, не хочу понимать…
Клава (торопливо). Ясно, ясно, бери… Пойдем. (Уводит Николая).
Появляются Трофим и Елизавета.
Елизавета (чуть не плача). Это очень даже с вашей стороны несамостоятельно…
Трофим. Наоборот… В чувствах у меня всегда самостоятельность.
Елизавета. Вы мне в любви объяснились.
Трофим. Да, конечно, но… Я предупреждал — любовь — это субстанция.
Елизавета (плача). Ну да, субстанция… дремлющая сила… которая, как волна… вскипает у берега.
Трофим. Мои чувства, Елизавета Феофановна, действительно, вскипели… а потом разбились об вас.
Елизавета. Обманщик вы! (Садится на пенек). Переполнить меня хотели. К морю увезти…
Трофим. Что делать, Елизавета Феофановна. Чувствами человек не научился еще управлять.
Елизавета. Да поймите вы — у Галины жених есть. Юлиан Семенович Уклонов. Он сегодня должен приехать. Они давно любят друг друга…
Трофим. Разрешите вам, хе-хе, не поверить… Оставить, так сказать, себе надежду… Это вы выдумали. С отчаяния.
Елизавета. Ладно, сами убедитесь. (Встает, сморкается в платок). Нехороший вы… и даже этот… стиляга… (Уходит).
Трофим. Уф! Баба с возу, кобыле легче… (Вытирает платком). Ах, женщины, женщины! На какую ложь вы не пускаетесь… в своих последних интересах. «Морковки на грядке… росли в беспорядке…» Но где же, однако она, моя морковочка? (Кричит). Галина Неро-новна-а!
Появляется Уклонов.
Уклонов. Здравствуйте.
Трофим. Привет. Пионерский.
Уклонов. Простите. Вы, кажется, мой друг, звали Галину Неровну? Она здесь?
Трофим. Допустим… (Свысока оглядывает его)… мой друг.
Уклонов. Я с утра ее ищу.
Трофим (подозрительно). На какой, извините, предмет?
Уклонов. Я приехал по ее вызову… Кинул чемодан в гостиницу, и вот… ищу…
Трофим. То есть как… по ее вызову?
Уклонов. Я ее жених.
Трофим (пошатнулся). Ваша, извините, фамилия?
Уклонов. Уклонов. Юлиан Семенович Уклонов, мой друг.
Трофим (крайне растерянно). Н-не может быть…
Уклонов (пожав плечами). То есть почему не может быть? Читайте. (Дает телеграмму. Трофим читает, плюхается на пенек). Тут, кажется, сегодня всеобщее пьянство. Безобразие! (Берет из рук Трофима телеграмму, уходит).
Трофим (чуть не плача). «…M-морковки на гря-яд-ке… росли в беспорядке…» Но ведь это… может получиться… ни морковки, и ни свеклы… (Вскакивает, кричит). Елизавета-а Феофановна!
Прямо сквозь кусты продирается взъерошенный ЛУПАНДИН. Чуть попозже вбегает запыхавшаяся МОШКИНА.
Лупандин (обрадованно). Трофим Евгеньевич! Голубчик!.. (Хватается за Трофима). Не оставляйте меня одного.
Трофим. Извините, тороплюсь… (Освобождается).
Лупандин (умоляя). Трофим Евгеньич! Я могу заблудиться.
Трофим (Мошкиной). Не оставляйте, пожалуйста, Нерона Феофаныча одного. (Уходит).
Мошкина. Ах, Нерон Феофаныч… (Обмахивается платком). Вы прямо… первоклассный бегун… на дальние дистанции.
Лупандин. Да? (Все еще тяжело дышит). Спасибо за комплимент.
Мошкина. Мой покойный муж… тоже любил такую игру… Он убегал, а я догоняла…
Лупандин. Я, знаете, счастлив это узнать. (Садится).
Мошкина. Уф! Но он щадил меня… бегал чуть потише. А вы… (Чуть капризно). Нехороший.
Лупандин. Э-э… Павла Петровна… Я должен откровенно с вами поговорить… Мы взрослые, знаете ли, люди…
Мошкина. Нерон Феофаныч! Я вижу, вам трудно… Но надо говорить. Со мной брат говорил об этом.
Лупандин. Но он не так говорил!
Мошкина. Ах, какое это имеет значение — так или не так… После разговора с ним я не сомкнула глаз всю ночь.
Лупандин. Боже мой, боже мой!
Мошкина. Это уму непостижимо. Я всегда была такая холодная, бесчувственная, как бревно. Все мужчины говорили: у вас, Павла Петровна, вместо сердца даже не лед, а кусок антрацита. Лед тает иногда…
Лупандин. Павла Петровна! Послушайте! (Встает).
Мошкина. Умоляю вас, не говорите ни слова. (Садит его). Мне приятно… сказать все самой. Да лед, говорят, тает иногда… А на вокзале, едва увидела вас… земля из-под ног поплыла… В груди что-то упало… то есть зажглось. Антрацит загорелся…
Лупандин (встает). Но, поймите… у меня взрослая дочь!
Мошкина. Она поймет нас. Она сама женщина.
Лупандин. О-о! (Ноги его подкашиваются, но он встает). Павла Петровна, позвольте вам…
Мошкина. Зовите меня, дорогой, просто Пашенька. (Садит его).
Лупандин. Дайте же мне слово сказать (Встает). П-пашенька! (Шатается). Боже!
Мошкина (садит). А еще лучше — Пашунчик! Так меня покойный муж называл.
Лупандин (в бешенстве). Пашунчик?! (Встает).
Мошкина. Нерончик… (Садит его).
Лупандин (вскакивает). Значит, Пашунчик?!
Мошкина (садит его). Нерончик… (Ложится к нему на колени). Милый!
Лупандин. Что вы делаете? Что вы делаете?!
Мошкина (обхватывает его за шею). Поцелуйте меня.
Лупандин. Отпустите меня! Люди! Люди…
Мошкина. Скорее целуйте… Вот так… (Целует).
Лупандин пытается освободиться, но тщетно. Появляется Уклонов.
Уклонов. Кто кричал? Та-ак-с… Однако! Кажется, сыграем две свадьбы. Дуплетом. (Не спеша обходит Мошкину и Лупандина. Мошкина не обращает на Уклонова внимание, целует. Входит Клава).
Лупандин (вырывается, отбегает, прижав ладонь ко лбу). Боже мой! Позор! Позор!
Уклонов (снимает шляпу, картинно кланяется). Здравствуйте. Прибыл немедленно. По телеграмме.
Лупандин. По какой еще телеграмме?!
Клава. Нерон Феофаныч! Что с вами? (Мошкиной). Поздравляю вас. Мы — свидетели.
Лупандин. Меня же в президиумы выбирают!
Мошкина. Нерончик, дорогой! (Подходит к нему). Успокойся!
Лупандин. Не подходите! (Прячется за Клаву).
Мошкина. Нерончик… (Протягивает руки к Лупандину).
Лупандин. Не подходите! Платонова! Юлиан Семеныч! Голубчик! Не оставляйте меня здесь одного.
Клава. Не оставим. Не оставим.
Уклонов. Нерон Феофаныч! Да вы что?! Больны, что ли?
Лупандин. Я здоров… То есть да, болен, болен! (Оседает на землю). Доктора! Доктора! Доктора-а!!!
КАРТИНА ПЯТАЯ
Часть веранды и двора дома Лупандина. У стола нервно ходит Трофим. Недалеко от стола стоит кровать.
Трофим. «Однажды на грядке… росли в беспорядке… морковки росли…» (Входит Елизавета с ведром). Елизавета Феофановна! Лизанька!
Елизавета. Оставьте меня, пожалуйста…
Трофим. Я вам должен объяснить…
Елизавета. Хватит с вас объяснений… (вытирает фартуком слезы, уходит).
Из дома появляется Мошкина.
Трофим. Ну?
Мошкина. Что — ну? Заперся, не впускает. Болею, говорит, вы можете заразиться… А у тебя?
Трофим. A-а… Полная обязанность добродетели.
Мошкина. Остолоп ты, Трофим. Ух! Так и хочется по роже съездить! Распустил слюни перед свеженькой юбкой. Идиот!
Трофим. Попрошу, однако! Что я сделаю? У меня повышенная восприимчивость и влечение… к красоте.
Мошкина. Влечение… Как бы к нам влечения… кое у кого не появилось. Что-то уж больно старается для нас эта… продавщица мороженого. Вон, опять идет…
Входит Клава.
Клава. Здравствуйте.
Мошкина (с улыбкой). Добрый день, Клавочка.
Клава. Как здоровье Нерона Феофаныча? Все притворяется?
Мошкина. Не впускает.
Клава (осматривается). Впустит. Кровать поставили во дворе?
Мошкина. Да. Не понимаю только — зачем вам кровать.
Клава. Нужно. Теперь — нарвите букет цветов.
Мошкина. Зачем?
Клава. Больному жениху. Хотя цветы — потом. Сначала вызовите скорую помощь. Телефон-автомат за углом.
Мошкина. Зачем? Он говорит — не надо врача.
Клава. Вот мы и разоблачим больного… И не пугайтесь, сейчас сюда ребята с фабрики придут… справиться о его здоровье. (Мошкина уходит. Трофиму). Как с Елизаветой?
Трофим (разводит руками). Помогите.
Клава. Помогите… Как я теперь могу помочь? Эх, ты! Все испортил. (Ходит у стола, останавливается).
Трофим (бросается к ней). Ну?!
Клава. Нет, пожалуй, так нельзя… (Ходит). А что, если…
Трофим. Ну?
Клава. Нет. И так не выйдет… (Ходит). Есть! Есть!
Трофим. Ну?!!
Клава. Значит так… (Шепчет что-то Трофиму в ухо. Тот мотает головой, отходит. Клава снова шепчет). Понял? И смелее, смелее… Ей-богу, это на нее подействует. (Оглядывается). Идет Елизавета, идет! Ну, обнимайте покрепче… Целуйте. (Падает в его объятия, Трофим целует). Но-но, не в губы! Понарошке, как в кино.
Трофим. В кино по-настоящему же… Я разбираюсь. (Целует).
Появляется с одной стороны Елизавета и роняет ведро. С другой — Николай, Петя, Миша и Шура. Девчонки взвизгивают, Клава пробует освободиться, но Трофим увлекся, Николай плюхается на стул. Елизавета плетется к крыльцу, садится и плачет.
Петя (к Мише). Ну-ка, философ, как это сформулировать с абсолютной научной полнотой?
Миша (снимает очки, протирает). Если с абсолютной, то, по-моему, так: инженер Главного управления мебельной промышленности целует Колькину Клавку.
Николай встает, опустив голову, идет прочь, Клава наконец освобождается.
Клава. Коля! Девочки… я сейчас объясню. Задержите его.
Все, кроме Трофима и Елизаветы, с шумом и гамом убегают.
Трофим. Лизанька…
Елизавета. Как вы осмеливаетесь меня так называть. Даже после этого?! (Встает).
Трофим. Это я исключительно… из любви к вам.
Елизавета. Из любви? Ко мне! Насмешечки строите?! (Со слезами). И как таких в начальниках де-ержат…
Трофим. Елизавета Феофановна! (Падает перед ней на колени).
Елизавета. Перед Клавкой становитесь.
Трофим. Лизанька… Солнышко! Выслушайте! А потом — казните или милуйте. Что вам стоит выслушать?
Елизавета. Ладно. Ничего не стоит. (Вытирает слезы). Говорите. Ничтожный вы человек…
Трофим. Я просто хотел зацементировать вашу любовь ко мне. По-столичному.
Елизавета. Чего-чего?
Трофим. По-столичному, говорю, хотел зацементировать вашу любовь… Но… недоучел, что вам это будет… несколько странно… Вы в глуши живете. В провинции.
Елизавета. Это как же… зацементировать по-столичному?
Трофим. Видите ли… был такой поэт Пушкин. Большой специалист в таких делах.
Елизавета. Ну?
Трофим. Он вывел такой закон: чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…
Елизавета. Ну?
Трофим. Я хотел, чтоб больше… И потому — с Галиной… А сейчас — с Клавой. Елизавета Феофановна! (Подползает на коленях).
Елизавета. Не подходите… (Отходит).
Трофим. Лизанька! (Подходит).
Елизавета (отходит). Я сказала — не подходите… пока.
Трофим. Солнышко вы мое! (Берет ее за руку).
Елизавета (отходит, но руки не отнимает, только отворачивается). Интересные у вас, в столице, законы.
Трофим. Ей-богу, я люблю только вас! Я вам докажу это!
Елизавета. Опять с кем-нибудь… зацементируете?
Трофим. Что вы? Что вы? (Встает). Я вижу, чувствую — ваша любовь ко мне и без того зацементирована. Правда ведь, Лизанька? А? Правда, правда, я уверен!
Елизавета (по-прежнему отвернувшись). Скажите, какой вы… самоуверенный.
Трофим. А об моей говорить нечего. Осталось только обе любви… э-э… заштукатурить…
Елизавета (отнимает руку). Это опять что такое.
Трофим. В смысле — осталось только… в загс сходить.
Елизавета. Ой! (Прижимает руки к груди). Хе-хе… Напугали даже…
Трофим. Зачем, зачем бояться загса? Лизанька?!
Елизавета. Я не боюсь. Только… (Чертит носком по земле). Не знаю… Я подумать должна.
Трофим. Лизанька, и подумаешь. У тебя еще будет несколько дней. В загсе ведь как?
Елизавета. Ну — как?
Трофим. Приходим — и говорим: так и так, любовь наша… того, в общем, любим друг друга, желаем, как сознательные люди, вступить в брак. Отлично… (Потирает руки) говорят, пишите за-яв-ле-ни-е.
Елизавета. Господи! И на любовь надо заявление!
Трофим. Конто-ора! А вообще-то в жизни на все надо писать заявления… Да, мы садимся, пишем. Отлично… (Потирает руки) говорят, теперь идите и несколько дней подумайте — на самом ли деле вы хотите вступить в сожи… э-э, в брак.
Елизавета. Не верят, значит?
Трофим. Сомневаются, черт бы их побрал. Канцеляристы! Сухари! Им нипочем, что у женихов и невест от нетерпения… нервы перетягиваются.
Елизавета. А потом?
Трофим. Потом мы приходим, расписываемся… Я беру твою ручку… (Берет ее руку)… надеваю на пальчик обручальное кольцо… вот так… (Надевает кольцо). Затем вот так… (Целует ей руку). Затем вот так… (Берет под руку, ведет к калитке).
Елизавета. Вы так показываете художественно… будто уже не раз… (Останавливается). Откуда вы все это знаете? (Снимает кольцо).
Трофим. Лизанька! Ну, как же… В книгах читал, друзья женились… Да что вы?!
Елизавета. Ну да, ну да… Я так…
Трофим. Ах, Лиза, за что я люблю женщин… теоретически, — это за подозрительность. Это говорит об их чистоте… о человеческом беспокойстве за сохранность любви… семейного очага. А колечко наденьте заранее…
Елизавета. Положено ведь там… в загсе.
Трофим. Ничего, это можно и раньше. (Надевает ей кольцо). И — пойдемте. Не будем времени терять.
Елизавета. Вы прямо меня смущаете, Трофим Евгеньич. Не могу я так… сразу. (Чертит ногой).
Трофим. Разве сразу? Мы уже три дня знакомы. Идемте.
Елизавета (сопротивляется, но не очень). Нет, не могу… Да я и не знаю, где загс.
Трофим. Спросим у кого-нибудь. (Тянет ее).
Елизавета. И не одета я…
Трофим. Вы очень даже к лицу одеты. Передничек только снимем. (Снимает, кладет на штакетник). Идемте. (Возится с калиткой, не может открыть).
Елизавета. Нет, нет, не могу… (Становится спиной к калитке, открывает запор). Дайте мне все же подумать.
Трофим. Лизанька! Я тоже не могу. Только не могу ждать. Я духовно — просто истерпелся. (Берет ее за руку, тянет).
Елизавета. Вы, право, такой настойчивый… Не знаю, как мне и быть.
Появляются Миша, Шура, Петя, Вера. За ними Клава, она ведет за руку хмурого Николая.
Трофим. Молодые люди, где у вас штукатурное заведение?
Петя. Какое?
Трофим (к Николаю). Я спрашиваю, где у вас тут загс?
Николай (раздраженно). Какой еще тебе загс! (Проходит, садится у стола).
Петя. Ах, загс! Это у Мишки надо спросить, он наводил справки про загс. Слышь, Мишка?
Миша (снимает очки, неторопливо протирает). Я действительно наводил справки. Загс работает с 9 до 5 часов вечера. Минуточку… (Достает блокнот, смотрит). Да, с 9 до 5, перерыв на обед с часу до двух…
Петя. По-моему, с 10 до 6. А перерыв на обед с двух до трех.
Вера. Ах, и ты наводил справки? Интересно, с какой целью?
Петя. В недалеком будущем я собираюсь, как и Миша, кое на ком жениться.
Вера. На жениха ты, правда, похож… (Обходит Петю кругом). Но очень отдаленно.
Трофим. Я спрашиваю — где он расположен, этот загс?
Миша (смотрит в блокнот). Там, кажется. (Показывает направо).
Елизавета. Да не там, а вон там! (Сама теперь уводит Трофима налево). Тут, Трофим Евгеньич, всего полтора квартала. (Смотрит на часы). Ой, через пятнадцать минут закрывается. (Хватает Трофима и тащит).
Пауза. Ребята и девушки бесцельно ходят вокруг стола.
Клава. Коленька… Ведь я тебе все объяснила.
Николай (вскакивает). Уберите ее от меня!
Вера. Ты, Коля, просто несознательный. Клава же, действительно, объяснила… почему она…
Николай. Вы все можете объяснить.
Шура. А что? По-моему, логично она объяснила.
Миша. Интересная у вас логика.
Шура (толкает Мишу). А ты бы помолчал.
Миша. То есть, почему я должен молчать? Я имею свою точку зрения.
Петя. Пока еще имеешь.
Миша. То есть почему — пока?
Шура (заступаясь). Именно — почему это — пока он имеет?
Вера. Миша… Шура… ребята, давайте, разберемся…
Поднимается шум, гвалт.
Петя. Тихо! Тихо! Не на базаре, действительно. Подведем итоги, уясним ситуацию. Итак, товарищи и леди…
Вера. Почему это они — товарищи, а мы — леди? Только не повторяйся в своих остротах.
Петя. Ну-у… Леди… Это похоже на «люди» (обходит кругом Веру), но очень отдаленно. Итак, подведем итоги. Командировочный целовал Клаву условно…
Николай. Условно?! Точка! Я пошел за Гришей! (Идет к калитке). Это уж не условно, а в самом деле!
Клава. Коля! Коля…
Николай. Хватит! (Уходит).
Все садятся, принимают различные позы. Пауза.
Миша. Конечно, ты, Клава, несколько странно, все-таки…
Клава. Странно… А вы с Шуркой хотите квартиру получить?
Миша. Да, но… не таким путем.
Шура. Молчи! Все пропало.
Клава. Ничего пока не пропало. Гриша сейчас на новом посту. Колька его не скоро найдет. (Смотрит в сторону). Мошкина идет. Сматывайтесь живо, но будьте поблизости.
Шура, Вера, Миша и Петя уходят. Появляется Мошкина с цветами.
Мошкина. Вызвала скорую помощь. По дороге цветы купила.
Клава. Какой букет! У вас хороший вкус, Павла Петровна.
Мошкина. Спасибо. Это все говорят.
Клава. Не будем терять времени. Главное — нам его из комнаты вытащить. Идите сюда. (Подводит Мошкину к окну). Лезьте.
Мошкина. Но…
Клава. Лезьте, лезьте… Дома никого нет.
Мошкина лезет в окном, Клава ей помогает.
Голос Лупандина. Я болен! Болен!!!
Мошкина. Я посижу около вас. Я цветы вам принесла. (Скрывается в комнате).
В доме шум, крики, звон посуды.
Выбегает Лупандин, в пижаме, держась за сердце. Следом — Мошкина.
Клава делает вид, будто только что входит через калитку.
Лупандин. Да вы понимаете, что я болен?!
Мошкина. Нерон Феофаныч…
Клава. Здравствуйте. Галя дома?
Лупандин (мечется, не зная, куда спрятаться. К Клаве). Платонова! Голубушка! Спрячьте меня… Я болен.
Клава. Так что же вы?! В постель! В постель! (Берет Лупандина под руку, ведет к кровати).
Лупандин. Но… (Пробует освободиться) Ведите меня в комнату.
Клава. Можно и в комнату. Павла Петровна, помогите мне. (Мошкина берет Лупандина с другой стороны).
Лупандин. Нет, нет… Мне душно в комнате. Давайте лучше сюда.
Клава. Можно и сюда. (Укладывает его). Сейчас врач будет.
Лупандин (вскакивает). Не надо врача.
Мошкина. Нерон Феофаныч… Успокойтесь.
На улице шум автомобиля, гудок.
Клава. Ну вот и врач. (Отходит в сторону).
Лупандин. Все! Конец!
Мошкина. Что вы! Наоборот. Я попросила, чтоб самого лучшего врача прислали.
Входит врач Анастасия Павловна, забавная старушка с хохолком.
Машина отходит в сторону, прохаживается с Клавой.
Анастасия Павловна. Неро-он Феофаныч! Ай-я-яй… Что же это вы? Нехорошо, нехорошо. (Садится у кровати) Ну-с, что с вами, голубчик? (Ставит градусник, берет пульс). Я ведь помню, мальчиком вас лечила. Такой вы были, знаете, карапузенький… И оч-чень, очень крепкий мальчик.
Лупандин. Вот, понимаете… Вчера за грибами ходили… Сердцебиение…
Анастасия Павловна. Что вы, какое сердцебиение? Пульс нормальный.
Лупандин. Душно мне, понимаете…
Анастасия Павловна. Покажите язык… Та-ак. Скажите — «а-а…» Так. Ну, послушаем… (Слушает) Так-с. Дышите… Не дышите… Лягте на живот… (Прикладывается к груди ухом).
Лупандин. Голова раскалывается, знаете… Тело все горит.
Анастасия Павловна (вынимает градусник, смотрит). Мда-с… Говорите, горит?
Лупандин. Горит. Просто ужасно горит.
Анастасия Павловна. Шуточки изволите шутить над старухой? Да вы совершенно здоровы, уважаемый. (К Мошкиной). Кто врача вызывал?
Мошкина. Я, Анастасия Петровна.
Анастасия Павловна. Пав-лов-на, любезная.
Мошкина. Простите, Павловна. Нерон Феофаныч с утра в кабинете заперлись. Болею, говорит. К ужину не выходят, к завтраку не выходят, к обеду не выходят… Что же осталось делать?
Анастасия Павловна. Вы, действительно, шутник, я вижу… А мальчиком, знаете, впечатление производили… скромное. Очень скромное.
Лупандин. Анастасия Павловна… Я здоров… но я хочу заболеть.
Анастасия Павловна. Что-о?
Лупандин. Сделайте, чтоб я заболел. Ну, что вам стоит? Укольчик какой-нибудь?..
Анастасия Павловна. Что-о-о?!
Лупандин. Вы меня давно знаете. Мальчиком лечили… Сделайте, пожалуйста.
Анастасия Павловна. Помилуйте! Вы что говорите? И — кому? (К Мошкиной). Он что говорит?
Мошкина. Шутники они, это правда. Мы командировочные, из Москвы. Так прямо захохотались.
Лупандин. Иначе меня женят! Женят! А я не хочу!
Анастасия Павловна. Знаете, любезнейший… Я для таких шуток, извините, немного старовата. (Встает) Да-с… (Идет к калитке). А мальчиком, знаете, впечатление производили серьезное… Очень серьезное. (Уходит).
Мошкина. Нерон Феофаныч… (Подходит).
Лупандин. Не подходите. (Встает).
Мошкина. Ах, какой вы обманщик. (Кладет его на кровать).
Лупандин. Пустите меня! (Хочет встать).
Мошкина (садится на кровать). А мы все переволновались.
Лупандин (пытаясь встать). Я вас прошу… в конце концов…
Мошкина (наваливается на него грудью). Любимый вы мой…
Лупандин. Какой я вам любимый?! (Вырывается).
Мошкина. Ну, поцелуйте же меня. (Бежит).
Входит, насвистывая, Уклонов, с букетом цветов.
Лупандин. Это переходит, в конце концов… (Вырывается, наконец, вскакивает с кровати)… всякий границы. Здесь посторонние.
Уклонов. Нерон Феофаныч — здравствуйте. (Кланяется).
Лупандин. И вы прибыли. По каким надобностям?
Уклонов (удивленно). Здравствуйте! (Достает телеграмму). По телеграмме.
Мошкина (притворно плача). Границы… Вчера, когда целовали меня… так без границ.
Лупандин. Я? Я?..
Мошкина. А кто же?
Лупандин. Да вы… вы меня… это самое.
Мошкина. Нет, вы!
Лупандин. Люди видели все. Вот Платонова… Скажите ей.
Клава. Нерон Феофаныч! Разве может женщина первой целовать? Мы ведь скромные.
Мошкина. Да! Мы — скромные.
Лупандин. Юлиан Семеныч, вы-то… порядочный человек! Вы же видели… Скажите, кто кого?
Уклонов. Простите — что кто кого?
Лупандин. Ну, кто кого… это самое?
Уклонов. A-а… Обычно это самое первым делаю всегда я.
Лупандин. Да вы что — сговорились?!
Мошкина. Все ясно — отпираетесь? (Решительно подходит к Лупандину). Не позволю!
Лупандин. Одну минутку… При чем тут…
Мошкина. Ни одной минутки! Меня ни в какой провинции не скомпрометируешь!
Лупандин. Позвольте…
Входит Трофим и Елизавета.
Мошкина. Не позволю! Женитесь!
Лупандин. Боже! (Чуть не падает).
Мошкина. И падать не позволю! Стойте! (Ставит его). Вот так. Иначе в партком напишу заявление. В облместпром! В правительство!
Елизавета. Обойдемся без заявлений! Нерон — женись!
Лупандин. Но… Лиза. Я не могу!
Елизавета. Можешь! Жениться — нетрудно.
Лупандин (становится на колени перед Елизаветой). Лиза… Если ты хочешь сама — я ведь не возражаю. Но я…
Елизавета (показывает кольцо на пальце). А я — уже… Почти уже. А ты с Павлой — завтра? С утра… Мы с Трофимом в магазин зашли, обручальные кольца для вас купили… (Отдает кольца Мошкиной). Обручайтесь!
Мошкина. Лизанька! Душенька! (Целует Елизавету). Нерон Феофаныч, позвольте? я вас… обручу.
Лупандин. Нет, нет… (Встает, прячет руку).
Елизавета. Неро-он! (Хватает его руку. Мошкиной). Обручай!
Мошкина (надевает кольцо Лупандину, потом себе). Боже мой! Это самый счастливый день в моей жизни. И в твоей, Нерончик. Правда ведь?
Елизавета. Правда, правда…
Лупандин только обреченно садится.
Трофим (прохаживается). «Морковки на грядке… росли в беспорядке…»
Елизавета (Трофиму). До отъезда в Москву кабинет Нерона переоборудуем в нашу спальню… (Лупандину). И смотри у меня. Завтра утром — загс. Хотя нет, в кабинете будет спальня Нерона с Пашенькой. (Клава уходит за калитку). А мы устроим спальню в Галкиной комнате.
Уклонов. Позвольте! А где наша спальня будет?
Елизавета. Чья спальня?
Уклонов. Наша с Галиной. Я же по телеграмме… (Протягивает). Где же Галина?
Елизавета. Погоди ты с Галиной.
Уклонов (разводит руками). Странно. Очень странно.
Трофим (прохаживается, потирая руки). «Морковки на грядке… Трам-пам-пам… росли в беспорядке…»
Елизавета. Господи! Чего же мы стоим! Отпраздновать надо. (Входит Клава, Петя, Вера, Миша, Шура). А вы… вы зачем? Кто звал?
Петя. Позвольте… у вас — торжество.
Вера. Мы — поздравить хотели… Поздравляю вас, Елизавета Неофановна.
Елизавета. Ну… если так — спасибо.
Шум, гам. Все по очереди подходят к Елизавете, Лупандину, Трофиму, и Мошкиной, поздравляют, жмут руки.
Петя. Как это, философ, по-научному сформулировать?
Миша (протирает очки). Любовь — есть форма продолжения жизни.
Клава. Я — серьезно. Могу помочь. (Расставляет тарелки).
Лупандин. Никто мне же не может помочь.
Клава. А я — помогу.
Лупандин. Клавушка! Голубушка! По гроб обяжете…
Клава. Спокойно. Вот здесь ваше спасение. (Показывает конверт).
Лупандин. Что это?
Клава. Так… Одно письмецо Трофим Евгеньича своему другу.
Лупандин. Дайте!
Клава. Спокойно. Обратно меня в цех переведете?
Лупандин. Голубушка! Какой разговор!! Да я… я тебя готов своим заместителем сделать!
Клава. Ну, в заместители я не гожусь, пожалуй.
Лупандин. Клавушка! Считай, что ты уже в цехе! Что там, в письме?
Клава. Сестре своей перестанете подчиняться?
Лупандин. Перестану. Ей-Богу, не стану больше ее слушать.
Клава. А то ведь, сами понимаете, — в тряпку она вас превратила.
Лупандин. В тряпку, в тряпку.
Клава. Люди уже смеются.
Лупандин. Смеются. Давайте же… письмо!
Клава. Шурке с Мишкой комнату дадите!
Лупандин. Дам, дам… Квартиру дам из трех комнат!
Клава. Ну, положим, и однокомнатную пока хватит.
Лупандин. Клава! Все, все сделаю!
Клава. Этого… (Кивает на Уклонова)… дурака с телеграммой прогоните?
Лупандин. Да хоть сейчас!
Клава. Нет, зачем сейчас? Пусть посмешит людей.
Лупандин. Не тяните, Клава! Ведь время идет, узел затягивается. Я задыхаюсь… с каждой секундой.
Клава. Ну, хорошо! Только еще одно… последнее условие!
Лупандин. Согласен! На какое угодно! Говорите! Скорее же!
Клава. Письмо я кладу вам в карман. Вот… (Кладет). Но… до появления Гриши читать нельзя.
Лупандин. Какого Гриши? Ах, Вихрова Гриши… Но — почему?
Клава. Нельзя — и все. Спокойно!..
Елизавета. Ну, дорогие наши гости — прошу к столу!
Все шумно рассаживаются. Клава садится рядом с Лупандиным. Одному Уклонову не хватило места.
Уклонов. Но… позвольте, в конце концов! Где же моя невеста?
Елизавета. Надоели вы со своей невестой, Юлиан Семеныч.
Уклонов. То есть — как надоел? Как надоел? (Ему никто не отвечает, он обиженно отходит, садится на крыльцо).
Елизавета. Трофимчик! Скажи, пожалуйста, первый тост. По-столичному.
Трофим. Одну минуточку… Прошу налить! (Наливает себе). Уважаемые гости! В одной популярной песне поется: «Морковки на грядке…» То есть, простите, поется так: «Счастье бродит всю ночь одиноко…» (Лупандин морщится, как от зубной боли, незаметно пытается вытащить письмо. Клава его предостерегает). Да-с, друзья мои, оно бродило… так сказать, одинарное счастье. (К Елизавете). Теперь будет бродить двойное.
Елизавета (одиноко хлопает в ладони). Господи, слова-то какие! Столичные! (Толкает соседей) Вы что: Некультурность? Хлопайте!
Трофим. Я тост не закончил, Лизанька. Мне хлопают сразу. Да-с, двойное счастье теперь… Даже четверное…
За калиткой показывается Гриша, за ним — Николай.
Клава (толкает Лупандина). Читайте!
Лупандин достает письмо.
Мошкина. Что это у тебя за письмо?
Лупандин. Так… деловые записи.
Мошкина (притворно). От женщины, наверно? (Пытается взять).
Лупандин. Нет-нет… деловое. (Встает).
Мошкина. Нерончик… (Пытается отобрать. Лупандин пятится к крыльцу. Миша, Петя, Вера и Шура вылезают из-за стола).
Трофим. Товарищи, товарищи… Уважайте оратора (Стучит по графину).
Елизавета. Что вы, в самом деле! Неро-он! Куда?
Мошкина. Письмо, письмо… Покажите!
Клава. Павла Петровна! Успокойтесь… (Держит Мошкину, давая возможность Лупандину уйти в дом. Ребята и девушки тем временем одевают повязки дружинников, становятся в разных концах двора, у калитки).
Мошкина. Отпустите меня! Отпустите. У него — письмо.
Трофим. Какое письмо?
Мошкина. Твое, дурак! (Убегает в дом). Неро-он!..
Трофим (испуганно). «Морковки на гря-ядке…» (Лезет из-за стола).
Гриша (отдает ему честь). Ваши документы…
Трофим К-какие документы! Что за безобразие!
Гриша (отдает ей честь). Все приходит в гармонию. (Смотрит на Уклонова). Хотя и не полную.
Елизавета. Это же — мой жених!
Гриша (вежливо). Это — мошенник, Елизавета Феофановна.
Елизавета. Вы с ума сошли! Я буду жаловаться. (Расталкивает дружинников). Неро-он?!
Трофим. Безобразие… безобразие… (Воспользовавшись суматохой, бросается к калитке. Но там стоит Петя). Оскорбляете личность недоверием (Бросается в дом).
Голос Лупандина. Во-он!! (Из дома мимо Трофима пулей вылетает Мошкина, прямо в руки Грише).
Гриша. Не спешите, пожалуйста.
Мошкина. Не прижимайте меня!
Гриша (передает ее дружинникам). Смотрите за ней.
Елизавета. Неро-он! Да скажи им ты, что это твоя невеста… И мой жених! (Бросается в дом).
Голос Лупандина. Во-он!! (Мимо Елизаветы из дома пулей вылетает Трофим, прямо в руки Грише).
Гриша. Не разбейтесь, пожалуйста.
Трофим. Это недоразумение! У-уверяю…
Гриша. А я все думал — где же я вас видел… Это ведь вы разговаривали на перроне с Клавой до того, как прибыть в командировку?
Трофим. Где я разговаривал? Нигде я не разговаривал.
Гриша (передает его дружинникам). Смотреть за ним!
Голос Лупандина. Во-он!
Из дома пулей вылетает Елизавета, прямо в руки Грише.
Гриша. Не падайте, пожалуйста. (Передает ее дружинникам). Смотреть… хотя стоп, за этой можно не смотреть. Отойдите в сторонку.
На крыльцо выбегает Лупандин.
Лупандин. Вон! Во-он!! Во-он!!! (Срывает обручальное кольцо, топчет его, срывает кольцо с пальца Елизаветы).
Елизавета. Не дам! Не дам!! Это ошибка какая-то… Трофим Евгеньич… объясните им…
Лупандин. Ошибка? Читай! Он тут объясняет… в какой он командировке. (Дает Елизавете письмо, сам бросает под ноги ее кольцо, топчет, Елизавета читает, начинает икать).
Елизавета (Трофиму). Ах, ты… (Икает). Ах, ты мошен… (Икает). Ах, ты… (Икает). В каком положении ты меня оставил?!
Трофим. Виноват… Я успел лишь поцеловать вас один раз… к сожалению.
Елизавета (жалобно). А с виду — такой обходительный… Столичные манеры знает… (Плачет).
Уклонов. Успокойтесь, Елизавета Феофановна… Я искренне разделяю ваше горе.
Лупандин. Уведите их отсюда! Скорее!
Гриша (к Трофиму и Мошкиной). Ну что же, граждане… Ваша командировка кончилась. Пошли.
Лупандин. Ну, Платонова… (Берет Клаву за плечи). Выручила ты меня.
Клава. Осторожно, Нерон Феофаныч… У меня жених ревнивый.
Николай (виновато). Ладно уж тебе…
Лупандин (Клаве). В какой же цех тебя назначить? К Николаю?
Елизавета. Нерон! Ты в уме! Не позволю. Она там опять критику разведет!
Лупандин. Молчи! Невеста… кхе-кхе… гм.
Вбегает Галя.
Галя. Папа! Тетя Лиза! Да вы что? Бабушка совершенно здорова!
Уклонов (поправляет букет). Галина Нероновна! Наконец-то… (С поклоном вручает ей букет).
Галя (отстраняет его вместе с букетом). Погоди… Гриша! Гриша!!
Гриша (дружинникам). Одну минутку. Смотреть за ними… (К Гале). Ну что — Гриша? К вам жених приехал. Его, к сожалению, я арестовать не могу.
Галя. Какой жених?
Уклонов. Я — жених. По вашей телеграмме. (Дает ей телеграмму).
Галя. A-а… Так это опять тетя Лиза… Вас не я, а тетя Лиза вызывала.
Уклонов. Позвольте… Тут написано — Галя.
Галя. Тетя Лиза немножко перепутала свое имя с моим.
Уклонов (плачуще). Елизавета Нероновна…
Елизавета. Галина! Ты мне норов не выставляй. (Тычет в Уклонова). Вот твой жених.
Галя. Нет. Вот мой жених. (Обнимает Гришу).
Елизавета. Я лучше знаю… Я не позволю! Нерон!
Клава (требующе). Нерон Феофаныч!
Лупандин (Елизавете). Замолчи!!
Уклонов (к Грише). Но — позвольте! Вы же сознательный человек. Я — по телеграмме… (Сует ему телеграмму).
Гриша. Дорогой мой! Все приходит в полную гармонию. (Обнимает Галю, хочет поцеловать, но сперва обращается к дружинникам). Смотрите за ними. (Целует).
Уклонов (протягивает телеграмму Лупандину). Но… я же по телеграмме. (Лупандин отворачивается. К Елизавете). Я же по телеграмме… (Елизавета всхлипывает, отворачивается, вытирает платком глаза. К зрителям). Я же по телеграмме. Недоуменно разводит руками. В одной руке у него по-прежнему букет, в другой — телеграмма.
Занавес.
1964