Вход в Дамскую Башню охранялся.
- Что-то ты, Нанна, нынче припозднилась, - подмигнул кудрявый парень.
- Дела госпожи, - догадался опустить глаза Жиль.
- Госпожа госпожой, а о себе забывать тоже не след, - он взял было Жиля за руку, и тут вся маскировка едва не полетела к чертям, потому что первой реакцией Жиля было – вывернуть ту руку, на пол наглеца да поддать, и для такого дела ему бы даже магическая сила не понадобилась.
Опомнился, сообразил, кто он, где он и зачем, шлёпнул охранника по руке, поморгал. Помогло, тот разжал пальцы, и – только Жиля и видели.
И потом добраться до самого верха башни было уже плёвым делом.
Он постучался и вошёл – вряд ли меж прекрасной Антонией и её камеристкой водятся какие-то дополнительные церемонии. И оказался прав – дама, несомненно, ожидала, и он услышал дивный голос:
- Ну как? Что он сказал, Нанна? Он хотя бы попытается?
- А если нет? – прошептал Жиль, не меняя пока облика.
- Я расстроюсь, - вздохнула красавица.
Она была одета в одну лишь сорочку из тончайшего полотна, её тёмные, как ночное небо, волосы были распущены по плечам и спускались ниже талии. Окно спальни и впрямь было распахнуто, а на подоконнике стояла горящая свеча.
- Не стоит, госпожа моя, - выдохнул Жиль, принимая свой обычный облик.
- Вы? – он не смог с ходу прочитать, чего больше было в том возгласе – удивления или удовлетворения.
- Я, госпожа. Видите – я преодолел все преграды, и я у ваших ног. От вас лишь зависит, уйду я отсюда счастливейшим из смертных, или же самым несчастным человеком в вашем прекрасном городе, - Жиль изящно преклонил перед ней колено, коснулся губами подола сорочки, а потом обхватил колени под тонкой тканью.
Прекрасная Антония только вздохнула – а он уже нёс её к постели, и там уже и поцеловал, и потом ещё раз поцеловал, и снял с неё эту сорочку, чтоб любоваться всеми изгибами молодого тела, и потом снова целовал – так, что ей захотелось самой раздеть его и добраться до всего, что скрывала многослойная придворная одежда. И Жиль не знал, что там у прелестницы с супругом, но ему она была несомненно рада – и он постарался только преумножить ту радость.
Но незадолго до рассвета любовникам пришлось расстаться, потому что Жиль помнил об оставшейся в его покоях Нанне. Антония поняла и не удерживала его, хоть и пыталась расспросить – как он пройдёт теперь мимо охраны, обычно дамы и их служанки ночами никуда не ходят. Жиль велел ей не беспокоиться и ничего не говорить Нанне, когда та придёт – пока сама не очнётся.
А дальше было просто – в башне Жиль магов не чувствовал, ни одного. Он оделся в невидимость и бесшумно спустился вниз, к посту охраны. А там сделал то, чего раньше не пробовал никогда – обратился котом и бесшумно проскользнул меж ног того, кому нравилась Нанна. Ещё услышал вслед – надо же, кто это такого красавца завёл, раньше не было. Всё-то они замечают!
Трансформация в животное отнимала очень много сил, больше, чем любой человеческий облик, и больше невидимости. Но нужно было ещё вернуть Нанну домой до рассвета.
Тонкое место – это как раз пост охраны, если б там можно было пройти, не беспокоя их – и вопросов бы не было. Поэтому Жиль в невидимости довёл такую же невидимую камеристку до поста, а там обратил её в мышь – на несколько мгновений, больше не достало сил. Но она успела – прошмыгнула внутрь башни, а там уже оказалась у себя, и никто бы не спросил её – что она здесь делает, хоть бы и ночью.
Любовь придала сил, но то, какими средствами пришлось её добиваться – отняло всё, что было, и что пришло. Поэтому наутро во время службы в честь Великого Солнца Жиль разве что поглядывал на красавицу Антонию – но не подходил к ней и не заговаривал. И от Нанны скрывался – нечего. И вообще, они здесь свои, им проще что-нибудь придумать, а он уже продемонстрировал свои намерения.
Вечером Антония пришла сама. Она вздыхала и плакала, пока довольный Жиль не подарил ей амулет невидимости. И похоже, что тот амулет работал – всю ту декаду, что он оставался в Ниалле, красавица исправно приходила в его покои – очевидно, он пришёлся ей по сердцу не меньше, чем она ему. Она улыбалась и говорила, что надеется на его возвращение, а он предупредил, что амулет – не вечный. Проще говоря, разрядится, когда он, Жиль, покинет город и будет далеко, но до деталей ли им было?
Когда судьба привела его в Ниаллу пятнадцать лет спустя, не было в живых старой королевы Сибиллы, и прекрасной Антонии – тоже. Но ему рассказали легенду о могущественном маге, который так полюбил одну из здешних дам, что был готов обращаться ради неё и в служанку, и в мышь, и в птицу – чтобы подлететь к окошку, в котором горела для него путеводная свеча.
Жиль ещё подумал, помнится – в птицу ему было тогда сложновато, а то он бы непременно воспользовался этой возможностью, потому что – если по смыслу, то самая простая.
…Он лежал в темноте ночи совершенно один, даже его милость Котальдо отправился охотиться. Сон не шёл, зато вспоминались истории из прошлого, подобные вот этой. Что же, выходит, он может – чтоб легенда, и песни сложили, но как все люди – не может? Упущение, право. И нужно с ним что-то делать.
Наверное.
Часть вторая. Осада по всем правилам.
Мадлен уже начала привыкать к переездам, но такого стремительного в её жизни не случалось ещё ни разу. Она спросила господина Лионеля – сколько вещей можно с собой взять. Он глянул на неё, будто не понял, о чём речь, а потом рассмеялся и ответил – да сколько надо. Мебель не берите, подмигнул он, лавок и кроватей достаточно. А всё остальное – собирайте, де ла Мотт поможет. Мадлен изумилась, как он может помочь, потому что юный виконт не выглядел человеком, который легко таскает сундуки. Лионель снова посмеялся и объяснил – оказывается, молодой маг владеет редким сокровищем – артефактом портала. И уже обещал помочь доставить в дом Лионеля госпожу Мадлен с детьми и ближними людьми, дорогу он знает, сам там недавно был вместе с его величеством.
Так что сложить в сундуки все вещи, которые успели достать из них в Пале-Вьевилль – и снова навстречу неизвестности.
Орельен де ла Мотт пришёл на следующее утро после завтрака, и радостно сообщил, что готов переправлять госпожу Мадлен, куда она скажет. Следом появился и господин Лионель – в совершенно светской одежде, Мадлен иногда встречала его в таком виде при дворе, но – крайне редко. Девочки сидели рядком на лавке и ждали – когда уже поедем-то, так сказала Аделин.
- А ты уже готова? – спросил виконт. – Тогда вперёд!
Он достал из поясной сумки крупный кристалл – белый, прозрачный, но как будто с синеватой дымкой внутри.
- Что это? А можно посмотреть? – тут же заинтересовалась Аделин.
- Ценный артефакт, - подмигнул ей виконт. – Смотри, - жестом фокусника что-то с ним сделал, и прямо перед ними всеми в воздухе соткался мерцающий серебристый овал с дрожащими краями.
- Здорово, тоже так хочу! – завопила Аделин.
Мари молча смотрела во все глаза, а Шарлотта испугалась и заплакала. Пришлось взять её на руки и гладить по голове, а нос свой она уткнула Мадлен в плечо.
Господин Лионель протянул руку Аделин и шагнул в портал. Девочка пошла за ним с выражением восторга на лице, которое появлялось у неё всякий раз, когда речь шла о магии. Они шагнули в овал – и дальше Мадлен только слышала восторженный визг дочери. Впрочем, Лионель тут же вернулся, да не один, а с парой крепких парней, которым кивнул на сундуки Мадлен. А сам предложил руку Мари.
Мари вцепилась в юбку Мадлен и всем своим видом показывала, что без матери никуда не пойдёт. Тогда Лионель подмигнул девочке и сказал Мадлен:
- Пойдёмте, госпожа Мадлен. Вы никогда не перемещались порталами? Привыкайте, это удобно и безопасно.
Взял Мари за свободную руку, и они шагнули вперёд все вместе. Мадлен зажмурилась… и открыла глаза, только когда обе её ноги вновь оказались на твёрдой земле.
Ой нет, не на земле, на полу. На хорошем каменном полу, покрытом, между прочим, ворсистым узорчатым ковром – интересно, откуда его преосвященство такой добыл? Они оказались, очевидно, в гостиной – два больших окна в каменной стене, стена занавешена гобеленами, изображающими сцены охоты. Посреди комнаты – большой стол из толстых досок, на нём стоит какая-то посуда. У стен – лавки, на лавках – мягкие подушечки. И ещё шкафы с книгами, вот прямо много-много книг, это же замечательно!
Мадлен опустила Шарлотту на ближайшую лавку, подтолкнула туда же Мари, а сама подошла к окну. Снаружи была видна река, огибающая башню, и лес на другом берегу. Река бодро неслась по камушкам, светило солнце.
Тем временем через светящийся овал перетащили сундуки, а следом, опасливо озираясь и осторожно ступая, перебрались Одиль, Николь и Луиза. В их жизни тоже до этого момента порталов не случалось.
Интересно, куда делась Аделин? Впрочем, только Мадлен подумала о ней, как дочь появилась из приоткрытой тяжёлой двери.
- Мама, здесь так интересно! Это башня, в ней четыре этажа, и чердак, а ещё есть целый большой дом рядом! И здесь живёт множество народу, представляешь?
Мадлен подумала, что под словами «охотничий домик» ей виделось что-то другое. Теперь понятно, как здесь разместились их величества с придворными и охраной!
Последними из портала появились в очередной раз ходивший домой Лионель и владелец кристалла де ла Мотт. Тот схлопнул овал и улыбнулся Мадлен – радостно и открыто.
- Вот и всё, госпожа Мадлен, два шага – и вы на месте!
- Послушайте, - Мадлен вдруг пришла в голову невероятная мысль, и она даже решилась взять за руку его преосвященство. – Если это так просто, то, может быть, нам нужно не сюда, а в Варансон? Или хотя бы в Саваж? Там мы никому не помешаем.
- Дорогая госпожа Мадлен, - Лионель улыбнулся ей, словно она – Шарлотта, и усадил на лавку рядом с дочерьми. – Если я правильно понимаю, возможность жизни в Варансоне вы уже обсуждали с моей матушкой. Скажите, кто там будет защищать вас от непонятных происков родни вашего покойного мужа? Как там вообще с обороной замка, подскажите?