Мари рассказывала, Аделин вздыхала. А Шарлотта просто стояла и хныкала, и теребила в руках изгвазданный в земле и траве чепец.
- Привести себя в порядок, немедленно. Помыться, причесаться и переодеться. Всем. Шарлотта, собери здесь всё, - от её утренних капризов осталась полна комната разбросанных вещей. – Мари, учебник древних языков. Учишь имперский алфавит до заката. Потом спрошу. Аделин, найди в сундуке свою недошитую сорочку и пришей уже к ней рукава. Они лежат там же рядом. Если не успеешь до заката – ты знаешь, как бороться с темнотой. Луиза, пригласи Николь, и проследите за девочками, будьте любезны.
Мадлен сама не ожидала от себя такой суровости, но – ещё только не хватало, ссориться с местными детьми! Впрочем, поговорить с госпожой Рокар придётся.
- Но они говорят про нас гадкие вещи, - всхлипнула Мари.
- Детка, с гадостями вы тоже отлично справились. Они здесь живут, а мы – в гостях. И жизнь наша такова, что нам сейчас отсюда деться некуда. Поэтому придётся как-то уживаться, и с ними тоже. И вообще, в будущей жизни тебя далеко не все и не всегда будут любить, - со вздохом завершила Мадлен. – О них сейчас не будем, будем о вас. Вы – девицы из приличной семьи, как мне казалось. И не должны вести себя так, будто вас не учили дома ничему хорошему.
Она вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. Изнутри донеслись крики – Аделин злилась на несправедливость мира, ей вторила Шарлотта. Ничего, перемелется.
Мадлен спустилась вниз – собиралась же отыскать госпожу Рокар. Но та как будто сама поджидала Мадлен.
- Госпожа де Кресси, не держите зла на детей, очень вас прошу. Они помирятся с вашими, ей-богу, помирятся. Только вот… хорошо бы ваша Аделин магию-то свою попридержала, тут взрослому страшно, не то, что ребёнку.
- Я поговорю с ней, - кивнула Мадлен, она считала просьбу вполне справедливой. – И буду вам благодарна, если ваши старшие тоже себя придержат. Сегодня все они друг друга стоили.
Госпожа Рокар согласно кивнула и исчезла. Мадлен же опечалилась – ссора с семьёй управляющего не сулила им с девочками ничего хорошего, хоть открыто ей никто, скорее всего, ничего и не скажет. Эх, скорее бы Жанно выздоравливал…
Она выдохнула и оглянулась – гости за время детской склоки разошлись, наверное – виконт де ла Мотт доставил их по домам. Но соседняя с гостиной дверь была приоткрыта, и оттуда донёсся голос Жакетты:
- Мне бы нужно домой за лекарствами. Есть здесь кто-нибудь хоть с какой-нибудь магической силой, чтобы хотя бы просто умели греть?
Ей кто-то что-то ответил, а Мадлен подумала – уж греть-то она может, всё дело, чем стоять у девиц над душой и злиться. Нужно остыть, а за полезным делом это легче, чем просто так.
Она отворила дверь и вошла, и сказала:
- Что нужно делать? Я могу что-нибудь согреть.
И потом только увидела полулежащего на подушках хромого принца. Его нога без чулка и обуви была вытянута на небольшую скамеечку, и Мадлен изумилась – что ж он сделал-то с той ногой, что её так разнесло! И болит, наверное, нешуточно.
- Госпожа Мадлен, я буду вам очень благодарна. Нужно снять приступ, я это сделаю, но мне нужны кое-какие лекарства для примочки, - говорила Жакетта. – А пока нужно немного подержать вот так, - она показала, как обхватить воспалённый сустав. – И греть еле-еле, просто чтобы нога не остывала. И следить, чтобы господин Жиль не вздумал подниматься и бегать.
- Я попробую, - Мадлен невольно улыбнулась, она и вообразить не смогла, как это – она не позволяет принцу что-то делать.
Жакетта принесла из угла кувшин и тазик, полила Мадлен на ладони, потом дала полотенце. И велела сначала погреть свои пальцы, а потом уже браться за пострадавшего.
Мадлен всё выполнила, села на место Жакетты и положила руки, как та показывала. Сустав был горячий.
- Я быстро, - улыбнулась им обоим Жакетта. – Госпожа Мадлен, вы не видели Орельена? Нет? Не страшно, сама сейчас найду, - и выскользнула наружу.
Мадлен сосредоточилась на своих ладонях – еле-еле, как сказано, чтоб не холодно, и особо не греть. На остальные части принца она старалась не смотреть. Ничего же такого, она просто поможет ему – как он ей вчера. И всё.
Жиль проклинал свою неуклюжесть – но ровно до того момента, пока в комнату не зашла госпожа Мадлен и не предложила помощь. Если его дрянная нога вдруг вызывает в ней сочувствие – пусть болит дальше. Он потерпит.
Она же села на место Жакетты, и положила свои тёплые ладони на распухшее сочленение ноги со стопой, как-то там его Жакетта называла, и даже показывала картинку в книге, книгу ей дал её наставник Сен-Реми. Жуткого вида кости, улыбающиеся скелеты и всё в таком духе. Но Жакетте нравилось.
Вообще он обещал сегодня занятие, и госпоже Мадлен, и её девочке. Но понимал, что сейчас никакого занятия изобразить не сможет.
- Госпожа Мадлен, кажется, я не сдержу вчерашнее обещание.
- Вы о чём? – встрепенулась она.
Кажется, он вырвал её из каких-то затягивающих мыслей.
- О наших магических упражнениях.
- Ой, да какие тут упражнения, - кажется, она хотела махнуть рукой, но вспомнила, что нужно держать его ногу. – Что с вами случилось? Вчера и утром такого не было.
Надо же, заметила.
- Неосторожность, - вздохнул он. – Не всегда помню, что нужно смотреть под ноги. Сделался неуклюж.
- Это со всеми бывает, ничего страшного. А что это вообще такое – с ногой? – и смотрит прямо на него.
Сказать – ерунда? Или наоборот, рассказать честно, раз уж он в ней так заинтересован? Наверное, второе. Если испугается и убежит – так тому и быть. Потому что у него такая нога – навсегда. И если ей это окажется неприятно, то – пусть ищет здорового.
- Неделя заключения в темнице, где на полу стояла холодная вода, примерно на ладонь. Плюс некоторое повреждение – именно этой ноги. Кажется, стопа подвернулась, и я не сразу это понял. Вторая не подвернулась, и не так сильно пострадала в итоге.
- И… что привело вас в ту темницу?
Смотрит заинтересованно.
- Как бы вам сказать…
- Если можно – как есть.
- Если как есть – то моя собственная самонадеянность. Чтобы не сказать – глупость. Эта страница моей жизни не красит меня, поверьте, - усмешка вышла какой-то горьковатой.
Ну да и вправду - как есть.
- И… давно это случилось?
- Тому уже четыре года.
- И всё время – вот так? Вам беречься надо! – и смотрит точь-в-точь как Жакетта.
И даже слова какие-то такие Жакетта тоже говорит.
- Я стараюсь, госпожа Мадлен, - Жиль вздохнул. – Я, понимаете ли, хочу ещё жить, долго и по возможности счастливо.
Тоже вздыхает.
- Понимаю, - и переводит взгляд снова на его ногу.
И не просто держит, но будто легко поглаживает кончиками пальцев – или это ему уже просто мерещится?
- Даже если вы и не целитель, госпожа Мадлен, но от ваших касаний становится легче.
- Нет, я не целитель, у нас в роду никогда не было целителей, - покачала она головой. – Ни со стороны матери, ни со стороны отца. Только более или менее сильные стихийники, и – ничего особенного.
- А что вы называете особенным? – заинтересовался он.
- Ну как, тех же целителей, они ведь редки. Даже на всю большую столицу их совсем немного, - она удивлённо посмотрела на него. – Я вот слышала всего о троих – ваша дочь, её наставник и целитель Вьевиллей, да и только.
- Наверное, всё же побольше, - улыбнулся ей Жиль. – А вот с артефакторами вы сталкивались?
- Это те, кто может заколдовать предмет? Только слышала. И не уверена, что отличу артефакт от обычного предмета.
- А ведь это частный случай стихийной магии, - пожал плечами Жиль. – Потому что камень и металл – это про землю. Оплавленные камни в воротах замка Безье – это как раз характерный пример вырвавшейся из-под контроля стихии, земляной и огненной. И раз у вас в роду стихийники – значит, возможно. На самом деле, кроме целительства, ментальной магии да жизни-смерти – всё остальное так или иначе частный случай.
- А превращение предмета в предмет? – о, она заинтересовалась, замечательно!
- Иллюзия, качественно наложенная иллюзия. Воздух плюс ментальная магия. Или же ментальная магия плюс мастерство артефактора.
- А… превращение человека? Например, в жабу? – она улыбнулась.
Дались им всем эти жабы!
- Это вы у де ла Мотта подслушали? Он у нас всё жабами бредит на пару со своим слугой, - проворчал Жиль. – Это хитрый сплав разных направлений – магии жизни и ментальной магии, на базе той же стихийной. Но кроме того, что у творца такого заклинания должны присутствовать все исходные силы, ещё от него требуется приличный самоконтроль. А вот это встречается ещё реже, чем нужная комбинация способностей.
Дверь скрипнула, в щели показался нос, блеснули глаза. Затем проявилась и вся девочка – какая-то очень уж опрятная и причёсанная – волосок к волоску.
- А расскажите, как превратить в жабу, пожалуйста, - тихо и проникновенно сказала она.
- Аделин, кто тебе разрешил покинуть комнату? – сурово спросила госпожа Мадлен.
Ух ты, как она умеет-то!
- Но мама, я пришла рассказать, что мы всё сделали.
- Что это – всё? – госпожа Мадлен смотрела недоверчиво.
- Ну как, мы помогли Шарлотте собрать все вещи и разложить их по местам, потом Мари дала ей свою самую красивую куклу, чтобы она никому не мешала, а мы с ней взяли книгу, которую ты сказала, и читали буквы – громко и все-все, от начала до конца, и потом обратно. А потом Мари помогла мне пришить рукав. Один. Второй я пришила сама.
- Что, и все срезы обметали? – нахмурилась госпожа Мадлен.
- Эммм… нет, не все. Но я обметаю, обязательно, - и смотрит честно-честно.
- Я непременно проверю. А пока – видишь, я занята. Его высочеству нужна моя помощь.
Ой, как нужна! Очень нужна!
- А можно, я тут тоже посижу? Я тихо, - девочка умильно смотрела на госпожу Мадлен. – Я тоже могу подержать. Можно? – взгляд вишнёвых глаз впился в Жиля.