А к ужину ещё и гости появились. Хорошо, все свои, не станут таращиться по углам и усмехаться. Что племянник, что госпожа Жийона этот дом уже видели, а её величество Марго слишком хорошо воспитана, чтобы тыкать в кого бы то ни было пальцем.
Так и вышло. И гости ещё взялись дарить подарки Мадлен и девочкам, Жиль даже нахмурился сначала – чего это они, он сам им всё подарит, но потом посмотрел, как девочки радуются, и отпустило. Наверное, племянник и прочие тоже полюбили девочек, и это же хорошо!
Аделин оказалась мастерицей рассказывать сказки, сначала она явно смущалась, а потом, видя одобрение слушателей, разошлась. Хохотали все – и потому, что такие волшебные заклинания очень уморительно звучат в устах юной девы, и потому, что рассказывала она весело и задорно. И конец у сказки был хороший, и де ла Мотт даже предложил запустить-таки жабу за шиворот тем, кому не понравилось. Великому магу эта идея пришлась очень по сердцу, но матушка великого мага была грозна и убедительна: спать. Остальное завтра. Коты, жабы и что там ещё бывает.
Гостей проводили, сами поднялись в спальню. Тут-то Жиль и рассказал Мадлен, что завтра их ждут во дворце. Она, бедная, даже за спинку кровати схватилась – как так, она же не готова! У неё ни платья нет, ни украшений, ой, украшения есть, кажется, и платье тоже… Жиль смотрел на всё это и хохотал. И говорил, что если надо, то отправит её утром к сестрице Катрин, и та уж точно найдёт в своём хозяйстве всё необходимое.
Мысль о визите к Катрин устрашила Мадлен настолько, что та перестала причитать и забралась под простыню. На этом строить планы закончили и занялись чем поинтереснее.
А наутро вокруг снова царил хаос – соберитесь, называется, ко двору. Мадлен боялась, де ла Мотт зевал, и только Жакетта не теряла присутствия духа и командовала – Венсаном, Ландри и камеристкой Одиль. И сама успевала тут причесать, там зашнуровать, и ещё что-то сделать. Дети добавляли хаоса – Мари принимала участие в сборах матушки, Аделин под шумок рылась в стоявшей на подоконнике (в невидимости, между прочим!) шкатулке с артефактами, а когда это дело просекли и пресекли, обиделась и ушла, а Шарлотта с его милостью Котальдо скакали на кровати.
Когда сборы наконец-то завершились, Жакетта велела всем съесть хотя бы по маленькой булочке с маслом и чашкой арро, и потом уже разрешила выходить во двор и отправляться.
Мадлен всю дорогу до дворца чему-то улыбалась. Подаренная племянником кобыла вела себя смирно, и его прекрасная невеста выглядела на той кобыле просто дьявольски хорошо. Интересно, кто-нибудь при дворе признает в ней бывшую супругу одного из Кресси?
А во дворце их снова поджидал зять, всё его семейство, племянник Анри, и…
Мадлен только охнула, отпустила руку Жиля, побежала и обняла своего брата. Они разом что-то друг другу говорили, и друг друга осматривали, и Мадлен едва ли не плакала – вот ещё, только не хватало ей тут сейчас плакать! Жиль хотел уже было идти и наводить порядок, но его остановил взгляд.
За спиной Саважа стояла его знаменитая супруга Анжелика, в девичестве де Безье. Она уже успела потормошить де ла Мотта и обняться с Жакеттой, а теперь смотрела на него, не мигая, не хуже его милости Котальдо. Но потом улыбнулась и подошла.
- Как поживаете, господин Жиль? Судя по вашему виду, намного лучше, чем раньше.
- Да, госпожа Анжелика, - он поклонился. – Я должен поблагодарить вас… за всё. За ваше невероятное предложение и за наше с Мадлен счастье.
- Я рада, - она очень обаятельно улыбнулась, поднялась на цыпочки и расцеловала Жиля в обе щёки.
Он не ожидал, поэтому стоял столбом и не шевелился.
- Я весьма благодарен вашему высочеству, - оказывается, Саваж подошёл, держа в руке руку Мадлен. – Такая Мадлен, как сейчас, мне нравится намного больше, чем раньше. Кто бы мог подумать, что моя супруга с одного взгляда всё про вас поймёт, - усмехнулся он, глянув на ту самую супругу.
Супруга лишь пожала плечами, а Саваж вложил руку Мадлен в руку Жиля. Мадлен счастливо улыбнулась.
И тут всех пригласили заходить в приёмную залу.
Там его величество хвалил Саважа с Анжеликой и награждал обоих, и те были почтительны и серьёзны, как и подобает в таких случаях. А потом был обед, и перед тем обедом Жиль воспользовался минутой и представил Мадлен королевской чете и мадам Екатерине. И сообщил, что у невесты три дочери, которым он, Жиль де Роган, намеревается дать своё имя сразу же после венчания с их матерью. И поскольку фамилия Саважей сегодня здесь уже звучала, Жиль поймал какой-то отголосок мысли – надо же, этот пройдоха сумел отхватить себе в жёны родню нового королевского любимца!
Вот Мадлен-то удивится, когда он ей потом об этом расскажет! Впрочем, она изумительно держится – спокойно, с достоинством, и очень мило поглядывает на него и держится за его руку. Кто бы мог подумать, как приятно может быть представлять ко двору невесту!
А дальше Жиль вверил Мадлен её величеству – где-то там же обреталась ещё одна девица де Безье, на которой собрался жениться племянник Анри. И если эта самая Антуанетта там не пропадает, то уж его Мадлен точно не пропадёт! А слушать о том, как разносили по камушку Безье, вешали разбойников и расправлялись с бывшим графом Антуаном, ей точно незачем. Она не Анжелика, и спасибо господу за это. А о том, кто станет следующим графом, и о том, что её брат теперь с лёгкой руки племянника Лионеля посол его величества в Фаро – он ей потом расскажет.
И вообще, раз из дальних краёв вернулся Саваж, хоть и не насовсем, нужно назначать уже дату венчания и не тянуть больше. Чего ждать-то?
Они все шли по коридору к выходу их дворца, когда навстречу им попалась группа поменьше. Надо же, де Кресси, все трое. Увидели Мадлен, остолбенели.
- Мадлен, ну ничего себе ты, - Жан-Люк прямо подошёл и стал её разглядывать.
- Добрый день и дай пройти, - сказала Мадлен.
Из задних рядов, кажется, пробирался Саваж – видимо, у него есть, что сказать бывшей родне.
А Жиль не стал говорить ничего. Он глянул на всех троих, шевельнул пальцами и поднял их под высокий потолок.
- Господа, не имею ничего против вас, но только до тех пор, пока вы не болтаетесь у меня на дороге. Госпожа Мадлен представлена ко двору как моя невеста, а дочери госпожи Мадлен на днях королевским указом получат моё имя. Вам же предстоит устраивать свою жизнь самостоятельно.
Подхватить Мадлен под руку и пойти себе дальше. А эти… повисят ещё немного, да и упадут. Авось не переломаются, вроде крепкие.
В день своего представления ко двору в качестве невесты его высочества Жиля де Рогана Мадлен пришлось надеть всё самое лучшее, что было в её распоряжении: платье от её высочества Катрин и драгоценности от её брата. И Одиль, и Жакетта, и девочки разом сказали, что она выглядит – как настоящая принцесса. А Мари спросила – когда их с Аделин возьмут ко двору? Мадлен уже хотела сказать, что когда вырастут, но принц улыбнулся и ответил – если у их величеств родятся дети, то непременно представим вас, всех троих. Потому что с кем играть принцам и принцессам? Только с родичами, а вы теперь будете им родичами.
Мари нахмурилась – не поверила. Аделин забавно расширила глаза – очевидно, не задумывалась о том, что они теперь королевские родичи. То есть – станут ими.
Мадлен было не по себе от этой мысли – как это, она по браку будет родственницей короля! Но – её принц нынешнему королю дядя, а отец того принца был младшим братом короля Франциска, вот так. Ох. Что-то они все о ней подумают?
Сама она близко знала только её величество Маргариту, и то – после того, как познакомилась с ней в охотничьем доме его преосвященства. Или ей нужно будет говорить – племянник? Или достаточно – господин Лионель?
А тот самый господин Лионель как чуял, что ей сегодня понадобится лошадь. Потому что прибыть ко двору пешком – немыслимо, а кареты у её принца не водится. Ничего, вот и будет случай вспомнить, как это вообще делают.
Ехать по городу верхом в солнечный день оказалось просто замечательно. Двигались шагом, чтобы не пугать людей на улицах, и Мадлен это оказалось как раз по силам. Можно было поглядывать на принца, на ясное небо и цветы на окнах горожан… и улыбаться.
А во дворце её ждал ещё один сюрприз – Жанно! Если и не совсем здоровый, то уверенно стоящий на ногах! Ох, как же она обрадовалась, и он тоже, они обнимались прямо посреди дворцового коридора, и им не было дела до всего остального мира. Мадлен пыталась рассказать ему всё сразу – и про магическую силу у Шарлотты, и про доброту господина Лионеля, и про мерзкого господина Бернарда, и про глупых Кресси, и про Аделин и её уроки магии. Он слушал и смеялся, а потом сказал – вот, так ты мне нравишься намного больше, чем когда была замужем за Кресси, похоже, что Лика неплохо придумала познакомить тебя с дядюшкой Жилем.
Что? Лика придумала? Мадлен посмотрела на невестку, но та только подмигнула ей и спросила про девочек. И Мадлен не сообразила ничего лучше, чем позвать их с Жанно в гости – ничего же, она, конечно, ещё не вышла за принца, но ведь выйдет, раз он даже к его величеству её привёл?
И тут их пригласили к королю.
Мадлен была очень рада за Жанно и горда – как же хорошо, что его заметили, отметили и наградили! А сделал он, судя по всему, немало, и Анжелика – тоже, если и ей пожаловали орден! Правда, сразу же обнять брата не удалось – его величество пригласил их с принцем, господином маршалом, Анжеликой, господином Лионелем и господином Анри что-то обсуждать. А её подвели к королеве Елизавете.
Мадлен приветствовала королеву, как подобает, а королева очень заинтересовалась новым лицом. Она по-доброму расспрашивала о её жизни и детях, и Мадлен немного расслабилась – всё же, это не грозная мадам Екатерина, тут немного проще.
А вот за обедом она сидела между Жанно и принцем, и больше смотрела и слушала, чем ела – потому что это был первый королевский обед в её жизни. Но к ней обращались ровно так же, как и ко всем остальным – как к самой высшей знати.