Жюль РомэнЖенитьба Ле Труадека
Рене Монблану
Действующие лица
Ле Труадек
Бенэн
Мируэт
Комитет Честных Людей:
Гг. Трестальон
Жослэн
Де ла Муфьер
Лепандер
Минаэрт-Дюнлекотиф
Студент Шевалье
Доктор Тирбур
Сомнамбул Геррикидес
Роланд
Баронесса Жантиль-Дюран
Женевьева Жантиль-Дюран
Софи
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная Ле Труадека, смежная с его кабинетом.
Мируэт, Софи, студент Шевалье.
Мируэт,входит вместе с Софи. Словом, я вам говорю, что я очень спешу, а вы мне говорите, чтобы я подождал.
Софи. Господин профессор сейчас занят с мсье Бенэном. Он примеряет новый костюм.
Мируэт. Тогда так и скажите, что он занят с портным. Мы бы не препирались целых пять минут, если бы вы с этого начали.
Софи. Мсье Бенэн не портной.
Мируэт. Кто же это такой, ваш мсье Бенэн?
Софи. Большой друг господина профессора. Господин профессор не решился бы заказать себе костюм, не посоветовавшись с мсье Бенэном.
Мируэт. Ах, так? Светский человек, специализовавшийся на вопросах мужских мод? (Задумывается). Почему бы и нет? Для женских мод у меня имеется графиня де Пранси. Но по мужской части у меня никого нет. Благодарю вас за разъяснение.
Софи. Не угодно ли вам присесть?
Мируэт. Да, да!
Софи уходит.
Мируэт, студент Шевалье.
Мируэт. Ах, извините! Вы не личный секретарь мсье Ива Ле Труадека?
Студент. Я студент.
Мируэт. Студент? Скажите! Вы знаете, я много сделал для студентов. В четырнадцатом году я начал большую кампанию в защиту берета, да, за воскрешение берета. К несчастью, случилась война. (Делает жест рукой). Так вы студент. А что вы изучаете?
Студент. Географию.
Мируэт. Да, конечно, раз вы здесь. Ученик мсье Ле Труадека?
Студент. Более или менее.
Мируэт. Вы ожидаете, чтобы он вас принял?
Студент. Да, вот именно.
Мируэт. Ах, так! Дело осложняется. Вы долго с ним будете говорить?
Студент. О, я мог бы говорить с ним долго, но… нет, я не думаю, чтобы я стал говорить с ним долго. Скорее, он сам начнет делиться со мной впечатлениями.
Мируэт,с большой тревогой. Вы думаете?
Студент. Но если вы очень спешите, я охотно уступлю вам очередь.
Мируэт. Очень спешу, мой дорогой друг, очень спешу. Как всегда, увы, но сегодня еще больше, чем когда-либо. Принимаю от всего сердца. И позвольте мне добавить, что я рад встретите такого юношу, как вы.
Студент. О, что вы!
Мируэт. Все, что вращается вокруг профессора, меня интересует, волнует. Даже самый скромный спутник. Даже Софи, да, Софи. Вы меня знаете?
Студент. Нет, я не думаю, чтобы…
Мируэт. Я редактор «Парижского Разведчика».
Студент. Ах, так вы Мир… мсье Фелисьен Мируэт?
Мируэт. Он самый. И можете посмотреть на меня. Я льщу себя тем, что принадлежу к числу редких птиц. Я, понимаете ли, единственный редактор большой парижской газеты, оставшийся кровным журналистом. Остальные — отличные люди. Но я их себе так же хорошо представляю во главе какого-нибудь банка или велодрома. Вы улавливаете мою мысль?
Студент. Да, да.
Мируэт. Расскажите мне о ваших работах.
Студент. О моих работах?
Мируэт. Вы работаете с профессором?
Студент. То есть, я пишу сочинение по географии. Он будет в составе жюри, так вот, я пришел…
Мируэт. География, какое будущее у такой науки, не правда ли?
Он погружается в размышления.
Студент. Я выбрал географию, потому что я родом из Дофинэ.
Мируэт. Скажите! Удивительное сопоставление! Удивительное! Это в духе тэновской теории.
Восхищенно смотрит на студента.
Студент. Кафедра в Гренобльском университете освободится года через четыре, через пять лет, самое большее. Старику Эзе восьмой десяток, и недавно у него был первый удар. А так как в тех местах живет моя семья… Иначе я лично предпочел бы заняться итальянским.
Мируэт. Ах, так? (Пауза). Но, во всяком случае, вы, как и все мы, очень чтите Ива Ле Труадека?
Студент. Разумеется.
Мируэт. Это величайший наш географ, не правда ли?
Студент. Конечно, он и Бруш устроились шикарнее всех.
Мируэт. Как, по-вашему, можно его считать величайшим французским ученым нашего времени, нашим национальным ученым?
Студент. Ле Труадека?
Мируэт. Да.
Студент. Знаете, это дело вкуса.
Мируэт. Да, да. Нам нужен великий национальный ученый. Одно время я хотел заняться этим в «Разведчике». Я не знал, на чем остановиться: на своего рода референдуме среди ученого мира или на большом всенародном конкурсе с кинематографическими сеансами и крупными премиями. Я бы мог устроить это Ле Труадеку; и нам бы не пришлось жалеть. Словом, я рад видеть, с каким жаром вы о нем говорите.
Студент. Вы понимаете: он или Бруш.
Мируэт. Бруш?
Студент. Бруш очень противный тип. У него свои идеи. У него их слишком много. Ле Труадек удивителен.
Мируэт. А! Широта взглядов, не правда ли?
Студент. То есть, ему плевать на взгляды.
Мируэт. Вот как?
Студент. Он ничего не читает, ни книг, ни журналов. Разве только вечернюю газету. Так, вы понимаете, что можно быть спокойным.
Мируэт. Ах, так! Словом, по-вашему, он стоит выше ученых распрей?
Студент,хохоча. Ха, ха, ха! Если угодно!
Мируэт. До такой степени?
Студент,продолжая хохотать. До такой степени, что и представить себе невозможно.
Мируэт. Скажите! Крайне любопытно. Крайне неожиданно… И то, что вы мне говорите, это общее мнение в вашей среде?
Студент. О, это без всякого зла.
Мируэт. Разумеется! Но тогда откуда же этот… как бы сказать?.. авторитет, которым он, по-видимому, пользуется в ученых кругах?
Студент. Право, не знаю. Имейте в виду, что это отличный тип.
Мируэт. Конечно, но…
Студент. Если за него взяться как следует, то на экзаменах он совсем не так плох.
Мируэт. Да, да… Но если стать… на чисто научную почву?
Студент. Ну, так вот, с его знаниями другие бы еще коптели в Лудеакском колледже. А он, посмотрите, как выпутался. Это, пожалуй, почище всего остального.
Мируэт. Мне приятно вас слушать. Вы мне кажетесь рассудительным юношей, умеющим чувствовать жизненные реальности. Если бы вы позволили, я бы вам задал еще один вопрос…
Студент. Пожалуйста.
Мируэт. Его прошлогодняя история, знаете, его роман? Бегство в Монте-Карло с мадмуазель Роланд, актрисой, и их связь, которая длится и до сих пор?..
Студент. Да.
Мируэт. Что об этом говорили в вашей среде?
Студент. Об этом мало говорили.
Мируэт. Это едва ли увеличило его престиж?
Студент. Скорее, да.
Мируэт. Что вы?
Студент. Известно было, что он предприимчив, но не по женской части. Его считали скорее немного… монахом. Вы меня понимаете?
Мируэт. Да.
Студент. И вот сели в лужу. С тех пор к нему уже не пристают. Разве что иногда на задних скамьях подражают звуку поцелуев.
Мируэт. Продолжайте, продолжайте! Я вас слушаю с таким интересом…
Те же, Софи.
Софи,некоторое время не знает, к кому обратиться, к студенту или к Мируэту. Мсье Шевалье, господин профессор просит извинить его, что заставляет вас обождать еще минутку. Но пришла маникюрша господина профессора, и ей нельзя отказать; это такая особа, что она рассердится. Она только на три минуты.
Мируэт. Простите, Софи. Вы обо мне доложили?
Софи. Я хотела о вас доложить, но маникюрша вошла вслед за вами. Я доложила о маникюрше.
Мируэт,у которого вырывается невольное движение. Чрезвычайно резонно. Но я должен вам объяснить. У меня есть к мсье Ле Труадеку исключительно спешное сообщение. Будьте добры, скажите это профессору и подчеркните при этом, что мое обращение к нему носит характер такой общественной важности и даже государственной неотложности, — вы слышите? — что я полагал бы возможным попросить маникюршу подождать.
Софи. О, тогда она больше никогда не вернется.
Мируэт. Передайте, как я сказал: «общественной важности и государственной неотложности». Я имею обыкновение взвешивать свои слова.
Те же, кроме Софи.
Мируэт. Послушайте, мой дорогой друг. То, что вы мне сообщили, сенсационно, и вы еще не все рассказали. К сожалению, я не могу этого использовать для «Разведчика». Но было бы преступлением оставить это втуне. Сходите сегодня же от моего имени на улицу Монмартр, дом 30, в редакцию «Скандального Парижа». Спросите мсье Куэриби. И болтайте, не стесняйтесь. Вас никто не назовет, не бойтесь. Мы, знаете, платим. В ваши годы приятно иметь немного карманных денег. Я сам был студентом.
Те же, Софи.
Софи. Господин профессор просит сказать, что он сейчас выйдет. С маникюршей было уже поздно. Она уже начала одну руку.
Мируэт. Хорошо, хорошо, благодарю вас. К тому же я в восторге, что имею случай побеседовать с вами. Не уходите, Софи. Я смотрю на вас, как на представителя бесконечно интересной социальной категории. Какую газету вы читаете?
Софи. Когда как. Обыкновенно вечернюю, когда господин профессор прочтет.
Мируэт. Я не спрашиваю вашего мнения о «Разведчике», но я не удивлюсь, если вы ему сочувствуете. Что бы вы сказали об отделе, посвященном домашней прислуге? Скажем, еженедельном? (Софи, по-видимому, удивлена). О, я не прошу, чтобы вы его вели. У вас столько дела здесь. Я кого-нибудь найду. Нет, я вам говорю о принципе.
Софи. Право, не знаю.
Мируэт. Сейчас возникает столько волнующих вопросов. Вы, конечно, обратили внимание на то, с какой сдержанностью отнесся «Разведчик» к кризису домашней прислуги? Каково ваше личное отношение к вопросу о цветных горничных?
Софи. О цветных горничных?
Мируэт. Да, об антильянках, сиамках, аннамитках, негритянках… Скажите ваше мнение откровенно. Будьте спокойны, я им не злоупотреблю. Ваше имя не будет названо.
Софи. Вы хотите говорить о негритянках?
Мируэт. Да, в числе других.
Софи. Это женщины, которые сильно пахнут.
Мируэт. Скажите! (Студенту). Вам бы пришла такая мысль? А? Действительно, это серьезное возражение, если подумать, особенно для прислуживания за столом и в жаркую погоду.
Студент. По-вашему, они так сильно пахнут?
Мируэт. Хм, пока не доказано обратное. Но, мой дорогой друг, в ваших глазах я читаю возражение. Скажите.
Студент. О, ничего! Я знаю одну негритянку в этих краях, которая совсем не так уж пахнет.
Мируэт,мечтательно. Возможно. (Задумывается). Имейте в виду, что я не беру на себя ответственности за мнение Софи. Не то, чтобы среди читателей «Разведчика» было много негритянок или негров, насколько мне известно. Но я стою за научную истину, а наука означает осторожность. Газета не может необдуманным заявлением восстанавливать против себя совокупность племен, покрывающую значительную часть земного шара. Не бойтесь.
Те же, кроме Софи, Ле Труадек.
Ле Труадек. Дорогой редактор!
Софи удаляется.
Мируэт. Дорогой профессор!
Ле Труадек. Если позволите, то, чтобы не слишком задерживать этого юношу, я займусь им одну минуту. (Студенту). У вас ведь со мной не такой уже длинный разговор?
Студент. Я насчет сочинения.
Ле Труадек. Да, пожалуйста… Я вас слушаю.
Студент. Могу я оставить такое заглавие?
Ле Труадек. Какое заглавие, мой друг?
Студент. То, о котором я вам писал третьего дня.
Ле Труадек. Ну, разумеется.
Студент. Я думал, что первое слово может вам не понравиться.
Ле Труадек. О, не то, чтобы я был от него в восторге.
Студент. Чем бы его заменить?
Ле Труадек. Поищите, поищите!
Студент. А что вы скажете о моей накладной диаграмме?
Ле Труадек. О вашей… Это да, это отлично. Это стоит того, чего стоит. Но ваша заслуга в том, что вы сами это придумали.
Студент. О, я это взял у Хейгельшика. Но как раз вчера я узнал, что какой-то тип из Турина камня на камне не оставил от Хейгельшика.
Ле Труадек. Из Турина? Туринской школы? Это ни два, ни полтора. Турин — это уже юг.
Студент. Итак?
Ле Труадек. Итак, работайте, работайте. Стойте твердо на ваших точках зрения. Не обращайте внимания на трусов и дураков. Я вас поддержу.
Студент уходит.
Мируэт, Ле Труадек.
Ле Труадек. Все это славные юноши. Но им не хватает порыва, идеализма.
Мируэт. Вы, наверное, для них кумир?
Ле Труадек. Они меня уважают. Так ли они меня любят, как это можно думать? Это суховатое поколение. Я как раз собираюсь посвятить первую статью в той серии, о которой вы меня просите, умонастроению нового поколения. Что вы об этом скажете?
Мируэт,неопределенно. Да.
Ле Труадек. Может быть, вы предпочитаете, чтобы я начал с… с чего-нибудь другого?
Мируэт. Нет.
Ле Труадек,помолчав. Заметьте, что для меня это немалый труд. Я и без того настолько поглощен своими научными работами. (Пауза). И даже, если вы не очень настаиваете, я бы охотно отказался от этой серии статей.
Мируэт. Я как раз хотел с вами об этом поговорить. По-видимому, этот проект отпадает.
Ле Труадек. Ах, так? Отлично, отлично.
Мируэт. Нам сейчас нужно не это.
Ле Труадек. Что же, отлично. У вас было мое обещание, у меня — ваше. Но это не важно. (Пауза). Я потратил немало времени на составление плана этих статей (пауза) и даже написал вчерне первые две. Но нечего делать, нечего делать!
Мируэт. Мы имеем на вас, дорогой профессор, гораздо более смелые виды.
Ле Труадек. Ах, вы говорите?.. Вилы… Ах, гораздо более… Ах, так, так.
Мируэт. Я вас умоляю, дорогой профессор: когда вы меня выслушаете, не отказывайтесь сразу. Оставьте себе время подумать, и, может быть, через сутки все это покажется вам не таким безрассудным, как на первый взгляд.
Ле Труадек. Само собой, но я вас прошу…
Мируэт. Никаких предисловий. Я иду напролом. Вам, должно быть, известно, хотя бы уже по статьям в «Разведчике», какое широкое внимание уделяется в настоящее время мысли, которая своим возникновением отчасти обязана мне: мысли об объединении честных людей в партию. Каково? Партия Честных Людей? Вы чувствуете магию этой формулы?
Ле Труадек. Как не чувствовать?
Мируэт. А чувствуете вы, каким чудовищным рычагом становится такая мысль, когда приближаются выборы?
Ле Труадек. Чувствую.
Мируэт. Может ли честный человек отказаться идти с нами?
Ле Труадек. Не может.
Мируэт. Человек, который отказывается идти с нами, не признает ли тем самым, что его стесняет эпитет Честного Человека?
Ле Труадек. Очевидно, признает.
Мируэт. Человек, которого стесняет эпитет Честного Человека, — это человек, который чувствует, что в нем в той или иной степени сидит плут и мошенник?
Ле Труадек. Ясное дело.
Мируэт. Другими словами, единственные люди, которые откажутся идти с нами, — это плуты и мошенники.
Ле Труадек. К сожалению, с этим нельзя не согласиться.
Мируэт. Хорошо. Вчера вечером у баронессы Жантиль-Дюран состоялось решающее собрание. Вопрос ставился так: Честные Люди — это хорошо. Партия Честных Людей — это лучше. Но партия предполагает организацию, комитет, вождя. Организация? Над ней я работаю вот уже полгода. Комитет? Он будет образован завтра, если нужно. Вождь…
Ле Труадек,вскидывая голову. Да.
Мируэт. Вот где требовалось что-то новое, смелость, идея! (Хлопает себя по лбу). Вот где требовалось выйти из колеи, показать, что у нас не только свежая формула, но и свежее вдохновение.
Ле Труадек,с чем-то вроде содрогания. Да, да.
Мируэт,в большом волнении. Вы ожидаете, господа противники, что мы вам покажем какую-нибудь клячу, какого-нибудь политика, чуть-чуть меньше потрепанного, чем ваши, или какого-нибудь закулисного интригана из тех, кто до сих пор дергал веревочки, не показываясь сам? Ха-ха! Ну, так вот, у меня будет побольше воображения. Я поворачиваюсь спиной к парламенту, с его кулуарами и пристройками, и отправляюсь искать — куда? (Пауза; он меняет тон) — на вершины научного созерцания, искать отшельника, аскета, безмолвную славу (он делает вид, что снимает шляпу) и говорю ему: «Идите к нам! Вы нам нужны»!
Ле Труадек раскрывает глаза, рот и словно весь каменеет.
Мируэт,торжественно и проникновенно. Профессор, вы поняли меня?
Ле Труадек. Я… Я…
Мируэт. Не отвечайте мне сразу. Нет, я вас прошу. Сутки. У вас есть сутки.
Ле Труадек. Сутки?
Мируэт. Вам нужно больше?
Ле Труадек. Нет…
Мируэт. Лишних несколько часов? Лишнюю ночь?.. Дело в том, что у нас собрание сегодня вечером, собрание завтра, и я обещал принести ответ, самое позднее, завтра. Мне трудно будет заставить их ждать. Сейчас они у меня в руках. Но…
Ле Труадек. Но, во-первых, так ли я вас понял?
Мируэт,беря его за руку. Разумеется, вы меня поняли.
Ле Труадек. В таком случае я не думаю, чтобы мне требовались сутки.
Мируэт. Тем лучше!.. То есть тем лучше в том случае…
Ле Труадек. Я был немного удивлен, сначала.
Мируэт. Это вполне естественно.
Ле Труадек. Но я чувствую, что к сегодняшнему собранию… да…
Мируэт. К сегодняшнему?
Ле Труадек. Да, я чувствую, что приму решение.
Мируэт. И хорошее? То, которое нужно? (Ле Труадек, по-видимому, не отрицает). Во всяком случае дело сделано скоро. Должен сознаться, я боялся, что потребуется больше времени. Они рты разинут, там.
Ле Труадек,посмотрев на него искоса. Позвольте… решение, да, но я еще не знаю какое.
Мируэт. Как? Что вы?.. Это жаль. Я был бы рад, если бы мог уже сейчас дать понять… Это произвело бы прекрасное впечатление. И тем самым я устранял некоторые комбинации, которые могут сложиться отчасти помимо меня. Но, во всяком случае, я не стану вас торопить. Обдумайте на досуге. Я зайду погодя, часа в три-четыре.
Ле Труадек,нерешительно. Да, да…
Мируэт. Вы дадите мне ответ. Я убежден, что за это время ничего не случится.
Ле Труадек. Да, подождите еще минуту, дорогой друг. Я чувствую, что решение приходит, и таким образом вы уйдете… спокойнее.
Мируэт. Решение? Великолепно. Браво! Какая свежесть ума, дорогой профессор, какая сила характера! Итак, скажите, значит «да»?
Ле Труадек. Приходится.
Мируэт,беря его за руки. Это восхитительно! И какая простота! У меня выйдет чудесный номер.
Ле Труадек. А теперь, пока вы еще здесь, я был бы рад сообщить об этом мсье Бенэну, который как раз у меня в кабинете, и спросить его, что он думает о моем решении.
Мируэт. Кто это? Ваш портной? Или нет, этот господин, который помогает вам выбирать костюмы?
Ле Труадек. Костюмы? Правда, я сейчас советовался с ним о покрое костюма. Но это маленькая услуга, которую он мне оказывает в числе многих других. Мсье Бенэн для меня очень дорогой и очень ценный друг.
Мируэт. Не думайте, что я что-нибудь против него имею. Нисколько! Я даже собирался предложить ему в «Разведчике» отдел мужских мод.
Ле Труадек. Мсье Бенэну? Так вы его знаете?
Мируэт. Нет. Я о нем только что услышал в первый раз от… от кого это?.. Да, от Софи.
Ле Труадек. Я думаю, вам будет приятно с ним познакомиться.
Мируэт. Я уверен в этом и заранее этому радуюсь. Но раньше покончим с нашим делом, с глазу на глаз, дорогой профессор. То, что нас интересует, настолько серьезно и настолько конфиденциально, что было бы преждевременно вмешивать сюда третьих лиц. Так как теперь вы наш вождь, вы, должно быть, желаете получить кое-какие пояснения относительно нашей политической программы?
Ле Труадек. Сегодня вы торопитесь сообщить мой ответ вашим друзьям, и я не хочу вас задерживать. Мы поговорим об этом другой раз, когда будет время.
Мируэт. Имейте в виду, что такое любопытство я счел бы вполне естественным.
Ле Труадек. Главное — это согласиться относительно принципов, не так ли?
Мируэт. Совершенно верно.
Ле Труадек. Ведь вы Партия Честных Людей?
Мируэт. Пусть попробуют доказать мне обратное.
Ле Труадек,протягивая руки. Чего же еще!
Мируэт. Вы правы, дорогой профессор. Я углубляюсь в тонкости. Как будто все это немного проще! (Пауза). К сожалению, моя миссия в отношении вас еще не закончена, и то, что мне еще остается вам сказать, не так-то просто.
Ле Труадек. Что же это такое?
Мируэт. Если вы мне не поможете, я, должно быть, с этим никогда не справлюсь.
Ле Труадек. Помочь вам? Каким образом?
Мируэт. Ах! Стать общественным человеком! Посвятить себя общественному благу! Отдаться «душой и телом» общественному благу! Есть люди, для которых все это только пустые фразы.
Ле Труадек. Я их жалею.
Мируэт. Да. Они не отдают себе отчета в жертвах «личного» порядка, которых может потребовать видное общественное положение.
Ле Труадек. Они не отдают себе в этом отчета.
Мируэт. Но те, кого это касается, те-то вынуждены дать себе в этом отчет, не так ли?
Ле Труадек. Да. Так, например, я… я вполне понимаю, что мне придется отложить новые исследования, которыми я был занят.
Мируэт. Разумеется, но если бы было только это!
Ле Труадек. Только это?
Мируэт. Да… конечно, уже и это очень тяжело. Но если бы не было жертв… другого рода.
Ле Труадек. О! Вам кажется, что это вовлечет меня в большие расходы?
Мируэт. Что вы! Партия Честных Людей — не ватага оборванцев. Избирая вождя, мы сознаем, какое бремя он на себя налагает, и мы поможем ему нести его достойно.
Ле Труадек. Так, так, но тогда что же?
Мируэт. Дорогой профессор. Вы уже давно у всех на виду. Но как ученый. Слава ученого озаряет его подобно мягкому и благосклонному свету. Даже его частная жизнь, если на нее падает ее отблеск, окружается словно ореолом. Да. Как не похож на нее резкий свет, которым залиты малейшие поступки политического деятеля! Вы меня понимаете?
Ле Труадек. Не настолько, насколько мне бы хотелось.
Мируэт. Слушайте. Вот, например, я. Я женат, отец семейства, и у меня две любовницы. Как видите, я не корчу из себя святого. Но я, я скромный рядовой. Я работаю в полутьме. Даже если публика меня знает и думает обо мне, ей не придет в голову требовать от меня удостоверения о добродетели. Редактору газеты полагается иметь любовниц. Это, видите, вопрос специальности. Но глава партии, глава Партии Честных Людей… Начинаете вы меня понимать?
Ле Труадек. Мне кажется, я начинаю вас понимать.
Мируэт. В таком случае?
Ле Труадек. В таком случае… в таком случае, дайте мне все-таки кое-какие указания относительно вашей политической программы.
Мируэт. Правда? Вы хотите?.. Но прежде всего, я боюсь, нет ли здесь недоразумения. Я вовсе от вас не требую, чтобы вы приняли постриг. Мы не так жестоки. Что меня беспокоит, так это известное фактическое положение, которое до сих пор не представляло почти никаких неудобств, но теперь становится невозможным. Глава партии в открытой связи с маленькой актрисой — нет, нет и нет!
Ле Труадек. Я понимаю. Но это будет тяжело.
Мируэт. Еще раз повторяю, мы не собираемся заточить вас в монастырь. Притом заметьте, когда я вижу, что человек в вашем возрасте все еще находит удовольствие во… в… так меня лично это не только не шокирует, а, напротив, радует. Я старый почитатель Генриха Четвертого и покойного бельгийского короля. И потом, когда сам немного моложе, как я, то это ободряет, открывает перспективы. Но я вам говорю — будьте спокойны. Жертва велика, но мы позаботимся о компенсациях.
Ле Труадек. Повторяю вам, это будет тяжело.
Мируэт. Тяжело? Я, который ни разу не видел этой маленькой особы иначе, как в платье и на расстоянии двух с половиной метров, я заявляю, что это будет героично…
Ле Труадек. Что касается меня, я сумею себя убедить. Я отлично понимаю, что основные свойства особы ее пола могут найтись и у другой.
Мируэт. Ей нетрудно будет утешиться тем же соображением. Вам не кажется?
Ле Труадек. Она очень привязана ко мне.
Мируэт. Это делает ей честь — я хочу сказать, что у такой молодой особы, как она, подобная привязанность предполагает возвышенные чувства. Вам будет тем легче откровенно изложить ей дело… При ее уме…
Ле Труадек. Конечно, она очень умна, но по части высоких идей…
Мируэт. Я убежден, что идя прямо, вы достигнете цели. Не мешкайте! Что? Она будет кричать? Плакать? Пускай. Потом успокоится. Если вам нужна поддержка, я к вашим услугам. В случае надобности я поговорю с ней отдельно. Когда замешаны крупные интересы, каждый жертвует собой.
После паузы.
Распорото хорошо. Зашить труднее. (Помолчав). Вы спрашивали меня относительно подробностей нашей политической программы. Одним из основных пунктов является возрождение семьи и методическое воспитание размножительных инстинктов.
Ле Труадек. Разумеется, это самое неотложное. Приветствую всей душой.
Мируэт. Так как мы не партия шутов и акробатов, то мы не намерены, начертав это на своем знамени, забывать об этом на деле. Глава партии, который после красивой речи о размножении возвращается в свою холостяцкую квартиру курить трубку, нам не годится.
Ле Труадек. Вы хотите, чтобы я женился?
Мируэт. Без всяких колебаний.
Ле Труадек. О!.. Но на ком, боже мой!
Мируэт. Вы знакомы с баронессой Жантиль-Дюран?
Ле Труадек. Я встречался с ней два-три раза. Так вы хотите, чтобы я…
Мируэт. Терпение!.. Правда, сначала мы имели в виду ее. Сама баронесса не возражала. Напротив, совсем напротив. Вы ей нравитесь. Интеллектуально, а также физически.
Ле Труадек. А!
Мируэт. Но баронессе уже поздно становиться матерью.
Ле Труадек. Как! Вы хотите, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Даю вам слово, что они у вас будут.
Ле Труадек. Но вы меня приводите в ужас, дорогой друг!
Мируэт. Дайте мне кончить. Вы знакомы с младшей дочерью баронессы, Женевьевой?
Ле Труадек. Не припоминаю.
Мируэт. Это ничего. Женевьева! Одно из прекраснейших имен Франции, правда? Пантеон… Аттила… Хлодвиг!.. Мадмуазель Женевьеве скорее меньше тридцати лет… скорее меньше, чем больше… Это не Венера, выходящая из морских волн. Но никакого внешнего уродства. Превосходные принципы, без ригоризма. Что касается средств, то имя Жантиль-Дюран делает излишними пояснения. Среди прочих преимуществ этот брак, по мнению временного комитета, самым изящным образом разрешает вопрос о вашем материальном положении.
Ле Труадек. Я не знал, что Жантиль-Дюраны так богаты.
Мируэт. Очень богаты! Конечно, в нашем возрасте надо радоваться, если женщин еще прельщают наши деньги, не правда ли?
Ле Труадек. До некоторой степени.
Мируэт. Но гораздо реже случается, чтобы они сами нам их предлагали. Вы увидите, что эта перемена ролей не так уж неприятна и что она помогает мириться с другими сторонами дела.
Ле Труадек. Согласен. Но вы настаиваете на том, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Настаиваю ли? Категорически!
Ле Труадек,в некотором размышлении. Я не знаю, создан ли я для политической деятельности.
Мируэт. Что за вопрос! Женщина, которой нет еще тридцати лет, может быть матерью, да или нет?
Ле Труадек. Я не отрицаю.
Мируэт. Тогда в чем дело?.. Все было бы хорошо, если бы не одно маленькое затруднение. Мадмуазель Женевьева вполне разделяет идеи размножения. Этот пункт нашей программы ее не страшит. Мне даже кажется — позвольте мне указать вам на это, — что она может стать горячей поборницей. Да, да. Это только первое впечатление от нее обманчиво. Но увы! Она страдает некоторой узостью взглядов. Она заражена предрассудком равновозрастных браков. Не будем скрывать от себя, что тридцатипятилетний супруг был бы ей больше по душе. Но она забывает одно: отвечало ли бы это интересам партии. Это не политический ум. Может быть также, она недостаточно представляет себе способность человека ваших лет быть отцом.
Ле Труадек. В этом она может ошибаться.
Мируэт. Безусловно! И мы постараемся открыть ей глаза. Но она довольно упряма.
Ле Труадек. Она меня видела когда-нибудь?
Мируэт. Да, два раза, кажется; на лекциях, которые вы читали зимой.
Ле Труадек. И я ей не нравлюсь?
Мируэт. Как лектор — очень.
Ле Труадек. Читала она мои сочинения?
Мируэт. Она мало читает. Она равнодушна к науке. И к литературе.
Ле Труадек. Я не намерен навязывать себя этой молодой особе. Но только она напрасно воображает a priori, что человек моих лет… Знает она о моей связи с мадмуазель Роланд?
Мируэт. Конечно, нет. Она не любит сплетен да и вообще чуждается света. В этом отношении нам нечего опасаться.
Ле Труадек. О, я не вижу особой беды в том, чтобы она узнала.
Мируэт. Правда?
Ле Труадек. По-вашему, будет лучше, если чья-нибудь нескромность откроет ей это впоследствии?
Мируэт. О, впоследствии…
Ле Труадек. Слышала она о мадмуазель Роланд или видела она ее на сцене?
Мируэт. Не могу вам сказать. Эта милая Женевьева редко бывает в театре. Она обожает простые развлечения.
Ле Труадек. Найдите все-таки случай показать ей портрет мадмуазель Роланд. Я вырезал несколько ее портретов из журналов и могу вам их одолжить.
Мируэт. Ее портрет, должно быть, имеется в коллекции «Разведчика». Но для чего?
Ле Труадек. Ни для чего. Ни для чего. Судя по тому, что вы говорите, мадмуазель Женевьева значительно старше мадмуазель Роланд?
Мируэт. Да, очень возможно. Но я не понимаю, какое отношение…
Ле Труадек. Никакого отношения!.. Но только, если вы, насколько я могу судить, находите уместным не скрывать от мадмуазель Женевьевы связи, которая у меня была, когда я был холост, то было бы хорошо представить дело в его настоящем свете. Только и всего.
Мируэт. Сейчас мне нужно ваше принципиальное одобрение этого брачного проекта. Остальное…
Ле Труадек,задумывается, потом вдруг. Послушайте. Дело все-таки слишком серьезное. Мне необходимо посоветоваться с моим другом Бенэном.
Мируэт. Я буду страшно рад, дорогой профессор, завязать знакомство с этим мсье Бенэном. Но меня по-прежнему удивляет, что по вопросу столь личного порядка вам нужны указания постороннего лица.
Ле Труадек. Мой друг Бенэн оказал мне величайшие услуги, и нет лучшего советника.
Мируэт. Он вам родственник?
Ле Труадек. Нисколько; мы познакомились случайно.
Мируэт. Он занимает видное положение?
Ле Труадек. Он не занимает никакого положения.
Мируэт. Как так?
Ле Труадек. На его избирательной карточке, которую я видел, значится в качестве профессии: «любитель происшествий».
Мируэт. В таком случае, он живет капиталом?
Ле Труадек. Он мне сообщил, что живет коллекцией почтовых марок.
Мируэт. Почтовых марок… Вы шутите, дорогой профессор?
Ле Труадек. Простите. Его дядя, умерший в глубокой старости, завещал ему всего-навсего коллекцию почтовых марок. Многие из них с течением времени стали очень редкими. Он показывал мне одну, которую он прозвал «быком Аписом» и которая одна уже теперь стоит больше тридцати тысяч франков. Когда мой друг Бенэн нуждается в деньгах, он отклеивает одну или несколько марок и превращает их в деньги. Бывает, что на одну марку ему удается заплатить за квартиру и кроме того купить себе пальто. Он находит, что никакая чековая книжка не доставила бы ему столько удовольствий, как его альбом, и что из всех видов собственности этот вид — самый философический.
Мируэт. Странный человек. А когда он их все продаст?
Ле Труадек. Он составил — ибо он немного математик — строго научную формулу, где продолжительность жизни, вздорожание марок и еще многое другое выражено в алгебраических знаках. И в начале каждого триместра ему достаточно пяти минут, чтобы установить, каким количеством марок он может располагать. Он утверждает, что ему стукнет восемьдесят девять лет в тот день, когда он, наконец, принесет в жертву быка Аписа.
Мируэт. Быка Аписа? Ах, да!
Ле Труадек. Как видите, это очень предусмотрительный человек.
Мируэт. Если угодно. Но меня он немного беспокоит.
Ле Труадек. Он вам очень понравится. Я позову его.
Мируэт. Раз вы считаете это необходимым. (Ле Труадек выходит). Только бы этот молодец не опрокинул всей постройки!
Те же, Бенэн.
Ле Труадек. Мой дорогой Бенэн, вы услышите нечто такое, что вас чрезвычайно удивит.
Бенэн усаживается в кресло.
Во-первых, перед вами мсье Фелисьен Мируэт, редактор «Парижского Разведчика».
Бенэн. Я так и думал, но не смел поверить. Мне чрезвычайно приятно.
Они обмениваются приветствиями.
Ле Труадек. Мсье Мируэт только что основал Партию Честных Людей.
Бенэн. Уже!
Ле Труадек. Как так уже?
Бенэн. Извините. Я хотел сказать: «Давно пора».
Ле Труадек. И он явился сюда от имени Честных Людей просить меня стать их вождем.
Бенэн. Отлично.
Ле Труадек. Вас это не удивляет?
Бенэн. Меня удивило бы обратное.
Ле Труадек. Но подождите, это еще не все. Мсье Мируэт полагает, что как глава партии я должен жениться.
Бенэн. Это верно.
У Мируэта восхищенный вид.
Ле Труадек. Хорошо ли вы подумали, дорогой друг? Вы действительно разделяете мнение мсье Мируэта?
Бенэн. Безусловно.
Ле Труадек. И он хочет также, чтобы у меня были дети.
Бенэн. Само собой.
Ле Труадек. Можно подумать, что вы заранее сговорились с мсье Мируэтом.
Мируэт. Я утверждаю, что впервые имею удовольствие видеть мсье Бенэна.
Ле Труадек. Вы не встречаете никаких возражений?
Бенэн. Никаких.
Ле Труадек. И догадайтесь, на ком он хочет, чтобы я женился?
Бенэн. На очень богатой особе из хорошей семьи.
Ле Труадек. Мой друг, вы колдун.
Бенэн. Но не первой молодости и не первой красоты.
Ле Труадек,Мируэту. Согласитесь, что он чародей!
Мируэт. Соглашаюсь вполне.
Ле Труадек. А имени этой особы вы не отгадаете?
Бенэн. Нет, так сразу не могу.
Ле Труадек. Мадмуазель Женевьева Жантиль-Дюран, дочь баронессы.
Бенэн,отвесив поклон. Так что вы станете зятем баронессы и даже немного бароном?
Ле Труадек. Хм… В некотором роде.
Бенэн. Лучшего нельзя было желать.
Мируэт. Вы желали услышать мнение мсье Бенэна, дорогой профессор. Вы его услышали.
Ле Труадек. Да.
Мируэт. Теперь вам было бы неудобно его отвести.
Ле Труадек. Я его не отвожу.
Бенэн. Но только само собой разумеется, что мы не любим скверных шуток и что все это очень серьезно?
Мируэт. То есть как?
Бенэн. Что мы, Ив Ле Труадек, не привыкли довольствоваться словами и не желаем изображать полишинеля.
Ле Труадек. Так, так.
Мируэт. Что вы…
Бенэн. Нам предлагают роль супруга и роль вождя. Мы принимаем и ту, и другую. Но не смеха ради.
Мируэт. Разумеется.
Бенэн. Если мадмуазель Женевьева Жантиль-Дюран рассчитывает вступить в фиктивный брак и иметь в нашем лице почетного супруга, ее необходимо немедленно же разочаровать.
Ле Труадек,пытаясь его остановить. Мсье Бенэн!..
Бенэн. Возраст не оказывает на нас того действия, как она, быть может, предполагает. Мы выполним наши обязанности со всей твердостью.
Ле Труадек. Я вас прошу, дорогой Бенэн…
Мируэт. Это и наша точка зрения, раз мы требуем детей.
Бенэн. Они у вас будут, даже раньше, чем вы ожидаете, и для этого нам никого не нужно.
Мируэт. Никогда не было и речи…
Ле Труадек. Не давайте все-таки чрезмерных обязательств, дорогой друг.
Бенэн. Хорошо, хорошо. Что же касается пашей роли вождя — те же принципы. Какова сейчас организация партии?
Мируэт. У нас есть временный распорядительный комитет, который завтра же будет преобразован в постоянный.
Бенэн. Сколько в нем будет членов?
Мируэт. Пять-шесть, самое большее.
Бенэн. Хорошо. Мы сохраняем в этом комитете два места для двух близких нам лиц, компетентность и престиж которых будут полезны общему делу.
Мируэт. Можете вы мне их назвать?
Бенэн. Мы назовем их в свое время.
Ле Труадек. О ком вы говорите, дорогой друг?
Бенэн. Как будто вы сами не знаете! (Ле Труадек, видимо, совершенно сбит с толку). Итак, с этой стороны нет затруднений.
Мируэт. Само собой, одно из этих лиц вы сами.
Бенэн. Отнюдь.
Мируэт. Все же мне хотелось бы…
Бенэн. Речь идет о двух Честных Людях, в самом широком смысле слова, и честность политическая не застанет их врасплох. Заметьте, что ни для одного из них я не требую должности казначея. Что касается меня, то я намерен служить связующим звеном между главою партии и комитетом. Руководящие мысли Ива Ле Труадека нередко бывают довольно темны. Самая их возвышенность требует, чтобы их переводили на более общепринятый язык. Я привык их усваивать. Мой мозг уже давно воспринял их отпечаток, и, я говорю это без ложной скромности, никто лучше моего не подготовлен к тому, чтобы делать их доступными всей корпорации Честных Людей. (Встает). Положитесь на меня. (Мируэт тоже встает). Когда у нас первое заседание постоянного комитета?
Мируэт. Завтра, например, или сегодня вечером, если необходимо.
Бенэн. Сегодня вечером? Что вы! Вы как будто думаете, что постоянный комитет можно составить в два счета. Такого рода заблуждениям мы и обязаны всеми этими нежизнеспособными и бездеятельными партиями, которые поддерживают маразм нашего дорогого отечества. Постоянный комитет создается тщательно и любовно. В него надо постепенно вдыхать жизнь, единство мысли и движений, словом, душу. Это нелегкий труд, требующий опытных рук. Я привык к нему с детства и охотно возьму его на себя в этом важном случае. Но дайте мне необходимое время. Работая без отдыха, мы, может быть, поспеем к завтрашнему вечеру.
Мируэт. Мне не вполне ясно, что вы хотите сказать.
Бенэн. Вы увидите меня за работой и сразу поймете. Назначим свидание сегодня днем. Есть ли у вас помещение, где мы могли бы собрать членов комитета и приступить к их обработке?
Мируэт. Помещение партии еще не вполне готово. Оно сейчас отделывается. Имеется большая гостиная баронессы…
Бенэн. Мы ею воспользуемся завтра. Но она не подходит для подготовительных упражнений, которые я имею в виду. Поэтому вот адрес помещения, куда я вас попрошу прислать к пятнадцати часам трех членов вашего временного комитета, которых мы сохраняем, чтобы я мог их амальгамировать с двумя отборными единицами, которые я вам поставляю сам.
Мируэт. Что это за помещение?
Бенэн. Гимнастический зал; его хозяин мой приятель. Этот зал как раз свободен в эти часы. Нам будет там очень удобно. Иногда туда приходят акробаты из соседнего цирка упражняться на аппаратах. Но это люди молчаливые. Впрочем, если позволите, я выйду вместе с вами, и мы по дороге обсудим все эти подробности.
Мируэт. Весьма охотно. Потому что я начинаю в них теряться.
Бенэн,Ле Труадеку. Я вам сейчас не нужен, дорогой профессор?
Ле Труадек. Хм… Мне бы надо сказать вам еще два слова.
Мируэт,Бенэну. Я вас жду внизу… Мой автомобиль у подъезда.
Ле Труадек, Бенэн.
Ле Труадек. Прежде всего, вы не боитесь, что мсье Мируэт испугается всех этих ваших требований?
Бенэн. Будьте покойны, мы отлично поладим.
Ле Трудек. Затем, кто эти два лица из числа наших друзей, которых вы имеете в виду для комитета?
Бенэн. А кто же, по-вашему? Шарль-Огюст Жослэн, ваш ученик и сотрудник; человек, таким уверенным стилем написавший руководство к игре в рулетку, которое вы любезно согласились подписать своим именем за одиннадцать тысяч франков.
Ле Труадек. О!.. Имейте в виду, мой дорогой друг, что я не отрекаюсь от этого сотрудничества. Но это прошлое, прошлое, которое… И я не нахожу нужным…
Бенэн. Второй — это мсье Трестальон…
Ле Труадек. О! Неужели вы поставите бывшего… взломщика во главе Партии Честных Людей?
Бенэн. Было бы опасно иметь мсье Трестальона против себя. Представьте себе, что его завербовывают наши противники, что он выдает тайну вашей истории в Монте-Карло, идет на шантаж… И потом, позвольте вам сказать, что ваши возражения свидетельствуют о полном отсутствии политического воспитания. Это нехорошо. Или вы не знаете, что политическое определение честного человека не имеет ничего общего с обычным определением? Слава богу! Иные станут отрицать за мсье Трестальоном право называться честным человеком с чисто личной точки зрения. Кто посмеет отрицать его за ним с точки зрения политической? Он человек благомыслящий. Его воззрения неопровержимы.
Ле Труадек. Мы к этому вернемся. Есть дело более спешное. Как я порву с Роланд?
Бенэн. Понятия не имею.
Ле Труадек. Так как вы имели на нее всегда большое влияние, я полагал бы, что…
Бенэн. Что?..
Ле Труадек. Что вам, может быть, легче, чем мне, удастся ее убедить.
Бенэн. Невозможно, дорогой профессор. И прежде всего я чувствую, что политические соображения окончательно овладевают мной. В голове у меня нет больше места для других забот. Вы сами отлично справитесь с этим разрывом. Это такой пустяк. Итак, до скорого свидания. Я зайду за вами в половине первого. Мы вместе позавтракаем.
Ле Труадек, Софи.
Ле Труадек, оставшись один, ходит взад и вперед, размахивает руками, бормочет, видимо обуреваем противоречивыми намерениями, потом.
Ле Труадек. Софи! Софи!.. Вы здесь?
Софи,входя. Что угодно?
Ле Труадек. Мадам вернулась?
Софи. Эта особа вернулась, пока вы разговаривали с толстым господином. Но я не знаю, может быть, эта особа опять ушла.
Ле Труадек. Сходите посмотреть.
Софи. Что мне сказать этой особе?
Ле Труадек. Скажите ей… Ах, да! Послушайте, Софи. Вы можете оказать мне большую услугу. Послушайте, вы служите у меня восемнадцать лет…
Софи. Двадцать лет.
Ле Труадек. Хорошо, двадцать. Таким образом, вы здесь у себя дома. После меня, Софи, вы первая в доме и представляете дом.
Софи. Благодарю вас за доброе отношение.
Ле Труадек. Так вот, скажите мадам, что я счастлив тем, что был с нею знаком, что я сохраню о ней самое лучшее воспоминание, что я всегда буду интересоваться ею, но что мое положение неожиданно изменилось…
Софи,с беспокойством. Ваше положение?..
Ле Труадек. Не волнуйтесь, Софи… Я говорю то, что вы должны передать мадам: «неожиданно изменилось», без всяких пояснений; что поэтому я вынужден, против воли, порвать с ней и что она должна принять соответствующие меры. Вот.
Софи. Я бы с величайшим удовольствием, уверяю вас. И поздравляю вас от всей души. Но только я не могу сказать этого сама.
Ле Труадек. Вы думаете?
Софи. Не могу. Эта особа бросит мне в голову какую-нибудь вещь, первую попавшуюся, дешевую или дорогую, ей ничего не стоит, и прибежит к вам сделать сцену, и сцену вдвое более здоровую, чем если бы вы сами с ней поговорили, потому что она скажет, что вы хотели выставить ее при помощи кухарки.
Ле Труадек. А если я предварительно уйду?
Софи. Она вас догонит рано или поздно.
Ле Труадек. Жаль! Нечего делать!
Софи. Нет, не нечего делать! Вы должны исполнить ваше намерение. Вы должны сказать ей сами напрямик. Я позову эту особу.
Ле Труадек. Постойте! Постойте! Я должен подумать одну минуту. Посидите, пока я буду думать. (Она садится). Да… Хорошо!
Он встает, ходит взад и вперед, останавливается, жестикулирует, бормочет.
А об этом что вы скажете?
Софи. О чем?
Ле Труадек. Об этом другом способе, который я придумал?
Софи. Да откуда же мне знать? Я не у вас в голове.
Ле Труадек. Это верно.
Он делает безнадежный жест, потом снова принимается расхаживать. В это время дверь отворяется.
Ле Труадек, Роланд, Софи в начале явления.
Роланд. Вот как! Вы читаете лекцию Софи? Отличная мысль.
Ле Труадек. Ах!.. Дорогая Роланд… Как раз… Софи должна была вам сказать… Нет… Это я должен был. Софи, оставьте нас!.. Это я должен вам кое-что сказать.
Софи выходит.
Ле Труадек. Садитесь, дорогое дитя. Я меняю свое положение.
Роланд. Меняете положение?
Ле Труадек. Да, совершенно. И меняю жизнь.
Роланд. Меняете жизнь?
Ле Труадек. Нравы, поведение, все.
Роланд. Что вы мне рассказываете?
Ле Труадек. Я много думал последнее время. Я недоволен собой. Человек создан не только для одних удовольствий. А я всем жертвовал ради удовольствий.
Роланд. Так что же? Вы поступаете в монастырь?
Ле Труадек. Нет, нет, не в монастырь. Но это почти одно и то же.
Роланд. Поверните голову, вот так, к свету. У вас белок глаза не совсем чистый.
Ле Труадек. Я чувствую себя как нельзя лучше… Так вот. Вы не должны отчаиваться. Мы можем остаться очень хорошими друзьями.
Роланд. Но, но… Что это значит?
Ле Труадек. Что касается меня, то несмотря на только что сказанные мною слова, я сохраню самое лучшее воспоминание о тех месяцах, что мы прожили вместе. Вы тоже, не правда ли? Если не считать нескольких маленьких ссор, совершенно вздорных, все в общем шло отлично. (Пауза). Вот. (Пауза). Вот.
Роланд. Или я ослышалась? Разрыв? Говоря обыкновенным языком, вы меня гоните? И это на вас нашло как вдохновение с неба?
Ле Труадек. Небо, небо… Дитя мое… Нельзя играть этим словом.
Роланд,садясь. Если он выжил из ума, то дело скверно. Но если он в полном сознании, то это еще хуже.
Ле Труадек,делая шаг к выходу. Это все, что я хотел вам сказать… Как видите, это не так уж страшно.
Роланд. А я-то чуть было не оставила его с носом в мае месяце! Нет, это слишком!
Ле Труадек,делая еще шаг. Мы поговорим о подробностях другой раз, если нужно будет.
Роланд,опустив руки. Слишком! И слишком обидно!
Ле Труадек,на пороге. Софи вам поможет. Я вам ее пришлю. (Скрывается).
Роланд,не в идя его. Гадина… У меня даже сил нет встать! Но если он воображает, что это так ему сойдет!