Гимнастический зал. Трапеция, турники, гири и т. п.
Ле Труадек, Бенэн.
Ле Труадек. Я не люблю есть так наспех и потом бежать, встав из-за стола. Вы видите: у меня кровь приливает к лицу, и я чувствую неясность в мыслях.
Бенэн. У нас мало времени. Если мы желаем принять доктора и сомнамбула раньше, чем явятся эти господа из партии…
Ле Труадек. Вы действительно настаиваете на этом докторе и на этом сомнамбуле?
Бенэн. Извините меня, дорогой профессор, но по временам я не узнаю в вас того человека твердых решений и высокой совести, которого знал раньше.
Ле Труадек. Как так?
Бенэн. Неужели вы решитесь жениться на молодой девушке, которую вам сватают, не удостоверившись предварительно в вашей физической годности?
Ле Труадек. Но мне кажется, что…
Бенэн. Нам следует знать, не осталось ли у вас каких-нибудь досадных следов юношеской неосторожности.
Ле Труадек. Юношеской неосторожности?
Бенэн. Потом необходимо, чтобы не было сомнений в вашей способности к продолжению рода. Вы помните, каким тоном я говорил с мсье Мируэтом, что я сказал о полном осуществлении ваших супружеских прав? Надо было показать товар лицом. Но должен сознаться, что сейчас я немного тревожусь и хотел бы, чтобы меня успокоил сведущий человек.
Ле Труадек. Так значит, этот доктор будет меня осматривать?
Бенэн. С ног до головы.
Ле Труадек. Здесь?
Бенэн,оглядываясь кругом. Господи…
Ле Труадек. Мне надо будет раздеться?
Бенэн. Понятно.
Ле Труадек. О!..
Бенэн. Вы никогда не были на воинском освидетельствовании? Нет?
Ле Труадек отрицательно качает головой.
Бенэн. Что же касается сомнамбула…
Ле Труадек. Да к чему этот сомнамбул? Доктор еще туда-сюда. Но сомнамбул! Вы меня не разубедите в том, что это нелепо.
Бенэн,строго глядя на него. И это вы, ученый, говорите мне это? В наше время, когда ни один рыбак не выйдет в море, не справившись с предсказаниями метеорологического бюллетеня?
Ле Труадек. Редакторы бюллетеня серьезные ученые, имеющие степени.
Бенэн. Степени? Мой сомнамбул член-корреспондент Чикагского Медиумического института…
Ле Труадек. А!..
Бенэн, с каждой репликой возвышает голос. …Вице-президент Федерации хиромантов, картомантов, жезлогадателей, астрологов и сомнамбулов Франции и колоний…
Ле Труадек. О, хорошо, хорошо…
Бенэн. Командор португальского ордена Христа…
Ле Труадек. Простите… Я не знал…
Бенэн,громовым голосом. …И офицер Академии. (Потом совершенно спокойно). Это человек, который зарабатывает свыше шестидесяти тысяч франков в год.
Ле Труадек. Свыше шестидесяти тысяч франков?.. О!..
Стучат.
Бенэн. Впрочем, вот и доктор.
Хочет идти.
Ле Труадек,останавливая его. Вот что. Если необходим медицинский осмотр, я бы предпочел, чтобы меня осматривал мой друг Фифиский, профессор Медицинской Академии.
Бенэн. Вы воображаете, что меня устроит дружеское удостоверение?
Идет открыть.
Те же, студент Шевалье.
Бенэн. Это не доктор, это мсье Шевалье.
Студент держится в почтительном отдалении.
Ле Труадек. Мсье Шевалье?
Бенэн. Да, ваш ученик студент Шевалье, которого вы принимали сегодня утром.
Ле Труадек. Ах, да!
Бенэн. Вам нужен будет секретарь. Мы с мсье Мируэтом подумали об этом юноше. (Студенту). Подойдите, мой друг. Вы во что бы то ни стало хотите продолжать ваши занятия?
Студент. Да, то есть…
Бенэн. Вы чувствуете сильное призвание к географии?
Студент. Я, видите ли, из Дофинэ…
Бенэн. И потому, что вы из Дофинэ, вы занимаетесь географией?
Студент. Отчасти поэтому.
Бенэн. Ну, так это мы устроим. (Ле Труадеку). Этот юноша мне очень нравится. (Студенту). Чувствуете вы особое отвращение к политике?
Студент. Я? Нет.
Бенэн. Есть ли какая-нибудь политическая партия, которая была бы вам особенно противна?
Студент. О, нет!.. Или я должен поискать.
Бенэн. Хорошо. Согласились бы вы занять положение, имеющее некоторое касательство к политике?
Студент. Мне бы хотелось иметь прочное положение.
Бенэн. Да, насколько возможно. Вы знаете, политика — это вроде частной промышленности. У вас нет таких гарантий, как на государственной службе. Зато имеются другие преимущества.
Студент. Если я буду зарабатывать больше, я смогу сам откладывать на случай отставки.
Бенэн. Вот именно. Словом, мсье Ле Труадек становится во главе большой политической партии. Согласились бы вы быть его секретарем?
Студент. Так значит, мсье Ле Труадек не будет больше заниматься географией?
Бенэн. Он будет ею заниматься меньше.
Студент. Меньше?.. Что ж, я не отказываюсь… Тем более, что если ему придется снова взяться за географию, я всегда успею сделать то же самое, не правда ли?
Бенэн. Это сам здравый смысл. Зайдите ко мне в пять часов. Мы договоримся о подробностях.
Ле Труадек, Бенэн, доктор Тирбур.
Бенэн. Здравствуйте, доктор. Вам известно, в чем дело. Мсье Ле Труадек женится. Мы хотим избежать каких бы то ни было упреков со стороны семьи его будущей жены. Вы не откажете осмотреть его как следует.
Доктор Тирбур. Осмотреть… в смысле общего здоровья или более специально?..
Бенэн. Да, более специально… Когда к вам является жених и спрашивает вас: «Доктор, могу ли я жениться?» такой вопрос имеет для вас смысл?
Доктор. Должен ли я вас понять в том смысле, что мсье Ле Труадек вынужден вспоминать в силу какого-нибудь ежедневного неудобства о той или иной юношеской невзгоде?
Бенэн. Этого мы не говорим. Мы слушаемся голоса совести, быть может, без всяких оснований. Только и всего.
Доктор. О, такая предосторожность не вредит.
Бенэн. С другой стороны, мсье Ле Труадек хочет быть действительно супругом, в полном смысле этого слова. Мне самому пришлось в этом поручиться. Вы нам скажете, не переоценили ли мы своих сил.
Доктор. Но… у мсье Ле Труадека должны быть собственные впечатление на этот счет?
Бенэн. Они у него есть, но им не достает отчетливости. Я продолжаю думать, что объективное исследование…
Доктор. Как вам угодно… Но я не уверен, окажутся ли у меня в руках данные для заключения…
Бенэн. Постарайтесь их найти, доктор.
Доктор. А где мы произведем наш осмотр?
Ле Труадек. Я должен раздеться?
Доктор. Разумеется.
Ле Труадек. Но не могу же я раздеваться здесь… среди всех этих аппаратов… Нет.
Доктор. Вас смущает обстановка?
Ле Труадек. Да.
Доктор. В таком случае, мне кажется, было бы лучше со всех точек зрения найти место поукромнее.
Бенэн. А вот я вижу ширму, которая вполне нас устроит. (Идет за ширмой и устанавливает ее). Смотрите, вот очаровательный по своей интимности уголок.
Стук в дверь.
Ле Труадек. Стучат?
Бенэн. Ничего. Это сомнамбул. Доктор, я оставляю вас с мсье Ле Труадеком. Вам никто не помешает.
Ле Труадек и доктор уходят за ширму.
Бенэн, сомнамбул Геррикидес.
Бенэн. Кого вам угодно?.. О, простите, ведь вы мсье Эрик Геррикидес, знаменитый сомнамбул?
Сомнамбул. Он гладко выбрит, одет весьма изыскано и носит монокль. Это я.
Бенэн. Я вас не сразу узнал. В вашей внешности как будто есть какая-то перемена?
Сомнамбул. Вы меня не видели с прошлого года? Да. Тогда я ходил неряхой: старый сюртук, волосы на нос и вата в ушах. Я это бросил. Теперь клиентам нужен американский шик. К тому же, как только вы входите в моду и начинаете работать в свете, нельзя иначе: швейцары вас не впустят.
Бенэн. Я вас пригласил, чтобы сказать вам, чего я от вас жду.
Сомнамбул,роняя монокль. Не трудитесь. Это для старикашки, который снимает штаны за ширмой.
Бенэн. Как? Вас уже предупредили?
Сомнамбул,вставляя монокль. Да нет же. Я сейчас вступил с ним в сообщение.
Бенэн. Отлично. И что же?
Сомнамбул. Вам нужен ответ для себя или для него?
Бенэн. Предположим, что сначала для меня.
Сомнамбул,уронив монокль, полузакрыв глаза, с отсутствующим видом, ровным и звонким голосом. Этот тип там за ширмой то, что называется противный старикашка. (Бенэн делает ему знаки, чтобы он говорил тише, но тот не замечает и продолжает тем же голосом). Он целый год отчаянно путался с девицей, которая годилась бы ему во внучки.
Бенэн. Тш! Тш!
Сомнамбул,как выше. А теперь он ее выставил и хочет жениться на барышне из общества, с крупным состоянием и шишкой на спине, немного влево.
Бенэн. Молчите, несчастный! Молчите! Он вас услышит.
Сомнамбул,вдруг меняя позу и вправляя монокль. Готово дело. Сообщение прервано.
Бенэн. То, что вы мне говорите, полно самого волнующего интереса. Но не могли ли бы вы продолжать отвечать на мои вопросы чуть-чуть не так громко?
Сомнамбул. Не так громко? Попробую, но это трудно. Когда я слежу за собой, это мне мешает.
Бенэн. Например, не могли ли бы вы мне сказать, каков будет результат этого… обследования, которое производится за ширмой?
Сомнамбул,монокль падает. За ширмой? (Тем же пророческим голосом и в той же позе). За ширмой находится противный старикашка, который поднял рубашку и спустил кальсоны, и темноволосый господин, лет сорока, который ему…
Бенэн, прерывая его. Я вас прошу, мой дорогой сомнамбул. (Сомнамбул приходит в нормальное состояние). Остановимся на этом.
Те же, Ле Труадек, доктор Тирбур.
Доктор. Мы окончили наш осмотр… (Замечая сомнамбула). Ах, извините.
Бенэн,знакомя их. Мсье Эрик Геррикидес, сомнамбул… Доктор Тирбур. (Доктору). Ваше заключение, доктор?
Доктор,указывая на сомнамбула. Но?
Бенэн. Не стесняйтесь. Мсье Геррикидес, один из первейших наших сомнамбулов, читает в ваших мыслях как в раскрытой книге. С ним всякие предосторожности излишни.
Доктор. Я все-таки испытываю некоторые колебания…
Сомнамбул. Вы хотите, чтобы я говорил вместо вас? (Пророческий голос). «Попросив нашего пациента снять штаны, мы увидели с немалым изумлением…»
Доктор,поспешно его прерывая. Я все же предпочитаю говорить сам. В том случае, разумеется, если мсье Ив Ле Труадек меня на это уполномочит?
Ле Труадек,заканчивая приведение в порядок своего туалета. Я вас уполномочиваю.
Доктор. Так вот. Мне хочется заявить, что мое заключение, в общем, безусловно благоприятно. Разумеется, возможность законченного физиологического процесса остается гипотетичной. Но вероятия, основанные на анатомическом исследовании, очень высоки. Они даже исключительны, если придавать значение, как делают некоторые, добавочному образованию, которое в одном случае нарушает в пользу мсье Ле Труадека общий закон парной симметрии, которому подчинена, как известно, вся совокупность органов нашего тела.
Сомнамбул. Я бы это выразил немного иначе.
Бенэн. Как? Верно ли мы поняли? Природа, и без того столь щедро наделившая своими дарами мсье Ле Труадека, наградила его в такой мере? (Тирбур делает утвердительный жест). Удивление велико, сознаюсь, но оно лестно. Партия Честных Людей может гордиться своим вождем.
Ле Труадек. О, неужели вы считаете необходимым сообщать об этой подробности всем членам партии?
Бенэн. Нет, нет! Тайна будет сохранена, разве что представится крайняя необходимость, например, в случае полемики.
Доктор. В остальном мы не усмотрели ничего, что могло бы в каком бы то ни было отношении считаться моральным или материальным препятствием ко вступлению мсье Ива Ле Труадека в брак.
Бенэн. Великолепно, доктор, мы вас благодарим.
Те же, кроме Доктора.
Бенэн,Ле Труадеку. Нам остается услышать мнение мсье Геррикидеса. Мсье Геррикидес уже сообщил мне кое-что чрезвычайно интересное. Но вы, может быть, его слышали?
Ле Труадек. Нет, нет… Я ничего не слышал.
Бенэн. О будущем он еще не говорил. А нас больше всего интересует будущее.
Ле Труадек. Разумеется.
Бенэн,Геррикидесу. Что вы видите в будущем, что имело бы отношение к мсье Ле Труадеку и его женитьбе?
Сомнамбул,Ле Труадеку. Дайте мне правую руку. (Рассматривает ладонь). Когда вам будет шестьдесят лет, вы перенесете тяжелую болезнь.
Ле Труадек. Но мне больше шестидесяти лет.
Сомнамбул. Тем лучше. Таким образом вы от нее избавлены. У вас линия сердца в виде свинного хвоста…
Ле Труадек. Что?
Сомнамбул. Это техническое выражение… В виде штопора, если вам больше нравится; и линия головы теряется в лунном холме.
Ле Труадек. Скажите, скажите…
Сомнамбул. Вы собираетесь вступить в брак.
Ле Труадек. Да, это верно.
Сомнамбул. В брак, который не будет ни счастливым, ни несчастным…
Ле Труадек. А?
Сомнамбул. Но скорее несчастным…
Ле Труадек. А!
Сомнамбул. В том смысле, что один из супругов умрет на много лет раньше другого и к тому же один из них будет обманут три раза.
Ле Труадек,отнимая руку. То, что вы мне говорите, крайне неприятно. (Бенэну). Я напрасно согласился на эту консультацию. Хоть я и не придаю ей никакого значения, я все-таки испытываю неприятное чувство.
Бенэн. Но мсье Геррикидес, собственно, не сказал ничего определенного. О ком идет речь, о вас или о вашей жене? Вы можете выбрать толкование, наиболее отвечающее вашим желаниям.
Сомнамбул. Я могу сказать точнее. Дайте мне вашу руку.
Ле Труадек. Нет, нет, я предпочитаю, чтобы вы не говорили точнее.
Сомнамбул. Я вам говорю, дайте мне вашу руку. Я не привык оставлять работу недоделанной.
Ле Труадек,давая руку и очень волнуясь. Это нелепо. Я считаю все это вздором, отвратительной чепухой. Я не верю ни одному слову, вы слышите, ни одному слову. И ваше счастье, что такой ученый, как я, соглашается потерять четверть часа на подобное шутовство.
Сомнамбул,помолчав. Из супругов первой умрет жена…
Ле Труадек,очень повеселев. Ах? Так, так…
Сомнамбул. Мне еще не ясно, это ли самое лицо будет обмануто.
Ле Труадек,отнимая руку. Да, но это уже не так важно.
Сомнамбул,снова беря у него руку. Подождите! Из супругов трижды обманутой будет жена.
Ле Труадек,Бенэну, очень развязно и не отпуская руки, которой сомнамбул больше не держит. О, вы не находите, что это очень любопытно? (Сомнамбулу). Продолжайте, мой друг.
Сомнамбул. Я не вижу больше ничего сенсационного.
Ле Труадек. Не торопитесь. Я могу вам уделить еще пять минут.
Сомнамбул. Нет, правда, я больше ничего не вижу.
Ле Труадек,Бенэну. Положительно, это очень любопытно. Несомненно, официальная наука еще не обратила на эти вопросы всего того внимания, которого они заслуживают.
Бенэн,сомнамбулу. Мы вам бесконечно благодарны. (Ле Труадеку). Но мне кажется, пришли эти господа. Вы позволите?
Сомнамбул кланяется и хочет идти. Ле Труадек, убедившись, что Бенэн далеко, нагоняет Геррикидеса.
Ле Труадек,вполголоса. Извините, дорогой мсье Геррикидес, мне бы хотелось задать вам один вопрос… Мне кажется, вы здесь говорили об одной шишке…
Сомнамбул. Об одной шишке?
Ле Труадек. Да, на спине, немного влево.
Сомнамбул. Ах, да! Шишка этой барышни?..
Ле Труадек. Вот именно. Вы считаете эту… деталь установленной?
Сомнамбул. О да, вполне установленной.
Ле Труадек. Ах!.. И вам представляется, что это… большая шишка?
Сомнамбул. Нет, не очень большая.
Ле Труадек. Не очень большая?
Сомнамбул. Нет. (Ищет сравнения). Вот, например, приблизительно, как томат.
Ле Труадек. Ах, как томат! И, по-вашему, это очень заметно, когда эта особа одета?
Сомнамбул. Нет, не очень. Это надо знать.
Ле Труадек. Так, так. Благодарю вас.
Ле Труадек, Мируэт, Бенэн, пятеро Честных Людей (Трестальон, Жослэн, де ла Муфьер, Лепандер, Минаэрт-Дюплекотиф).
Мируэт. Здравствуйте, дорогой профессор. Я за вами. Я должен встретиться с баронессой у нее в киоске (удивленный жест Ле Труадека), да, на благотворительном базаре… и я ей обещал привести вас. Впрочем, мы все сюда вернемся. Баронессе будет приятно увидеть комитет за подготовительной работой. (Входит Бенэн с пятью Честными Людьми). Мсье Бенэну и этим господам здесь будет вполне спокойно, вполне удобно. Я вас познакомлю с каждым из них, когда у вас будет побольше времени. Нам надо торопиться. Баронесса нас ждет.
Те же, кроме Ле Труадека и Мируэта.
Бенэн, быстро расставив пять стульев и отступая на несколько шагов. Садитесь, господа. (Они садятся, не сразу выбрав места). Так. Вы расселись в совершенно случайном порядке, не правда ли? Это то, что мне нужно. Я вас попрошу хорошенько запомнить, в каком порядке вы сидите, и впредь, когда вы будете собираться, всегда располагаться таким же образом. Сосчитайтесь. Ну! Вы не умеете произнести друг за другом: первый, второй, третий, четвертый, пятый?
Де ла Муфьер. Первый!
Лепандер. Второй!
Трестальон. Третий!
Жослэн. Четвертый!
Минаэрт-Дюплекотиф. Пятый!
Бенэн. Хорошенько запомните ваши номера. Вы их уже менять не будете. Как вам сообщил мсье Мируэт, со старыми заблуждениями мы порываем. Комитеты, комиссии, советы, как финансовые, так и политические, существуют обыкновенно только для виду. Это чистейшие призраки, окутанные облаком циркуляров. Ни тела, ни души. Ни существа, ни лица. Партия Честных Людей введет другие методы. Я вам ручаюсь, что вы будете таким комитетным комитетом, какого еще не было с тех пор, как мир есть мир.
Минаэрт-Дюплекотиф. А что вы нас заставите делать?
Бенэн. Предоставьте себя всецело мне. Пока будет длиться работа, вы не должны ни рассуждать, ни даже думать.
Де ла Муфьер. Это будет утомительно?
Бенэн. Отдохновительно и гигиенично.
Лепандер. Откуда у вас этот метод?
Бенэн. Из Японии. Вы увидите, что здесь нет ничего сверхъестественного. И прежде всего, зарубите себе на носу, что вы должны стать распорядительным комитетом Партии Честных Людей. Вот руководящая мысль. Вот наша полярная звезда. Имейте в виду, что это вам не мешает, каждому в отдельности и в частной жизни, быть всем, чем угодно. Так, например, относительно вас, мсье Лепандер, мсье Мируэт сообщил мне, что у вас была грязная история во время большой спекуляции с сахаром…
Лепандер. Но позвольте, я не уполномочивал ни Мируэта, ни вас…
Бенэн. Мы в своем кругу, дорогой мсье Лепандер. Про вас, мсье де ла Муфьер, злые языки говорят, что вы прирожденный организатор нечистых дел и что банки неукоснительно взывают к вашему уважаемому имени всякий раз, когда требуется выудить десять-пятнадцать миллионов у мелких вкладчиков.
Де ла Муфьер. Это гнусная клевета.
Бенэн. Я именно это и хотел сказать. Что касается вас, господин номер пятый, мне никак не удается запомнить ваше имя…
Минаэрт-Дюплекотиф. Минаэрт-Дюплекотиф.
Бенэн. Да. Ну, так вот, совершенно очевидно, что, нося такое имя, вы не могли пускаться на крупные подлости. Это было бы слишком заметно. И недурно уже и то, что вам удалось жениться без особого скандала на этой старой певице, обременной любовниками и деньгами, которую прозвали, именно в виду огромного наплыва публики, «Метро-Опера».
Минаэрт-Дюплекотиф. Милостивый государь, я никому не позволю касаться…
Бенэн. Повторяю вам, дорогой мой, если я все это говорю, так это для того, чтобы мы чувствовали себя непринужденнее. Надо сразу же очистить атмосферу вашего комитета. Впоследствии, даже в пылу дебатов, вы уже не станете шпиговать друг друга предательскими инсинуациями, и злейшая клевета уже не сможет посеять среди вас раскола. Если какой-нибудь противник сочтет остроумным напечатать, например, что мсье Трестальон — человек, перед которым открываются все двери, потому что в свое время он очень свободно обращался с замками, или что мсье Шарль-Огюст Жослэн родом француз, но душою грек, вы только пожмете плечами. Итак, господа, за работу. Встать! (Они не двигаются). Я говорю без метафор. Я вас прошу встать! (Они встают). Так. Мы проделаем несколько упражнений. Прежде всего я вижу, что вы не умеете вставать. В политической жизни бывают случаи, когда Честные Люди должны встать, как один человек. А вы встали совсем не как один человек. Начнемте сначала. (Он делает им знак сесть). Встать! (Они встают). На этот раз уже немного лучше. (Он вытирает лоб и закуривает трубку). Держу также пари, что вы не умеете ни думать вместе, ни говорить вместе. Попробуйте говорить вместе… Например… все равно о чем… скажем, о дороговизне. Ну! (Слышится непонятное бормотание). Нечего сказать! Я вас научу. Сначала что-нибудь совсем простое. Повторите все вместе следующую фразу: «Честные люди — это мы». Не торопясь.
Комитет,нерешительно. — Честные люди, — это мы.
Он заставляет их повторить два-три раза.
Бенэн. Вы как будто еще не совсем убеждены. Теперь упражнение немного посложнее. По команде «встать!» вы встаете, а по команде «марш!» начинаете двигаться вокруг зала гуськом, повторяя насколько можно энергичнее: «Жулики, держитесь крепче!» Поняли? Мсье… я забыл имя… словом, кончается на «тиф», открывает шествие. Чтобы двинуться, вы делаете четверть оборота налево. Это у нас называется отправление в четверть оборота. Встать! (Они встают). Марш! (Трогаются с грехом пополам).
Комитет. Жулики, держитесь крепче. Жулики, и т. д…
Бенэн. Стой! Оправиться. Да, я забыл вам сказать. Само собой разумеется, ни один из вас не должен попадать в кутузку в течение ближайших месяцев. Или пусть он нас предупредит, и партия немедленно оставит его за штатом. Вы, например, Трестальон, вы ничего не замышляете, надеюсь?
Трестальон. Нет, нет, мсье Бенэн. Клянусь вам. К тому же я совсем бросил это ремесло. Я занимаюсь живописью.
Бенэн. Живописью?
Трестальон. Да, старыми картинами.
Бенэн. И вы думаете, это меня успокаивает? Мы с вами поговорим после занятий. Вас, Жослэн, я настоятельно прошу носу не показывать ни в казино, ни в клубы до самых выборов.
Жослэн. Будьте спокойны. Но, но, кончено. Причислен к министерству иностранных дел, отдел пропаганды. Книжки и брошюры. Составляю маленькую «Жизнь Пастера», для обеих Америк. Два миллиона экземпляров.
Бенэн. Ах, так, так! Вот это мне нравится. Вы слышали, Трестальон? Берите пример.
Трестальон. Я бы рад. Но я не владею слогом.
Бенэн. Господа, тишина и внимание! Станьте в круг, лицом внутрь. Так! Мы произведем опыт «мнения в замкнутой цепи». Номер первый начинает фразу, одно или два слова, не больше. Номер второй придумывает следующее слово и так далее, безостановочно. Поначалу не слишком заботьтесь о смысле. Это придет со временем. Главное, без перебоев… Мы начнем с темы, которая была бы не слишком головоломна: «Распущенность улицы». Номер первый, начинайте!
Де ла Муфьер. Что я должен делать?
Бенэн. Начните фразу, которую эти господа продолжат. И пусть никто не теряет времени на придумывание. Говорите, в крайнем случае, что попало, но говорите безостановочно. Это основной принцип всякой политической дискуссии.
Де ла Муфьер. Распущенность…
Бенэн жестом ободряет номер второй.
Лепандер. Улицы…
Трестальон. Ужасна…
Жослэн. Для честного человека…
Минаэрт-Дюплекотиф. Который выходит…
Де ла Муфьер. Из дому…
Лепандер. С женой…
Трестальон. И детьми…
Жослэн. Полными невинности…
Минаэрт-Дюплекотиф. С намерением…
Пауза.
Бенэн. Очень хорошо! Очень хорошо! Ради бога, продолжайте.
Де ла Муфьер. Где-нибудь…
Лепандер. Купить…
Трестальон. Табаку…
Жослэн. И спичек…
Минаэрт-Дюплекотиф. Восковых…
Де ла Муфьер. В коробках…
Лепандер. По два су.
Жослэн. Позвольте! Позвольте! Восковые спички четыре су.
Бенэн. Ну так что? Не усваивайте таких привычек. Так значит, если бы вы были в Палате Депутатов, вы бы прервали товарища по партии, сказавшего нелепость? Нехорошо, мой друг! Продолжайте, Трестальон.
Трестальон. Я знаю, что мне продолжать, но ничего не могу придумать. Что вы хотите, чтобы я еще сообщил об этой коробке спичек, раз уже сказано, что они восковые и стоят четыре су?
Бенэн. Хорошо! Хорошо! Так как смычка плохо действует, мы немного усовершенствуем ваш механизм. Повернитесь лицом кнаружи. На этот раз я сам предложу вам текст: «Прогресс и порядок, мир и достоинство». Каждый по одному слову. Когда фраза окончена, вы начинаете сначала и продолжаете все быстрее и быстрее.
Трестальон. А как быть с «и»?
Бенэн. «И» считается отдельным словом. Вы готовы? Начинайте!
Комитет,сперва неуверенно, потом все быстрее и быстрее. Прогресс и порядок, мир и достоинство. Прогресс и порядок и т. д…
Бенэн. Быстрее, быстрее, тысяча чертей… Быстрее… быстрее!
Комитет достигает такой быстроты произношения, что может закружиться голова. Бенэн словно подстегивает хлыстом цирковую лошадь или волчок. В это время появляются баронесса, Мируэт и Ле Труадек, которых это зрелище погружает в глубокое изумление.
Те же, Ле Труадек. Мируэт, баронесса Жантиль-Дюран.
Бенэн,кланяясь баронессе. Извините! Я не видел, как вошли. (Комитету). Стой!
Баронесса,очень возбужденная, размахивая лорнетом. Нет, нет, пожалуйста, продолжайте. Это увлекательно! Это новые методы, не правда ли?
Бенэн,вытирая лоб. Да, да, новые методы.
Баронесс,Мируэту. Я нахожу это безумно интересным. А вы, Мируэт?
Мируэт. Надо сознаться, что это очень оригинально.
Баронесса,оглядывая помещение. А эта обстановка для политического комитета! Как это современно! Я в восторге, в восторге.
Бенэн,с поклоном. Сударыня!..
Баронесса,Мируэту. Как мы удивились бы, в эпоху Буланже, например, если бы нам сказали, что когда-нибудь мы придем к этому! При бедности тогдашних средств! Это как электрическое освещение, автомобили, радио. Правда, дорогой Мируэт, современность идет вперед гигантскими шагами. (Бенэну). Вы, наверное, давно разрабатываете эту систему?
Бенэн. Давно, сударыня, очень давно.
Баронесса. Скажите, это не американский способ?
Бенэн. Да, сударыня, американский.
Баронесса. Я никогда о нем не слышала.
Бенэн. Он был впервые применен в 1922 году в Арканзасе.
Баронесса. В Арканзасе? В 1922 году? Так значит, это совсем новинка?
Бенэн. Совсем новинка, сударыня.
Баронесса,с торжеством, Мируэту. Метод, восходящий всего только к 1922 году, и притом из Арканзаса!
Бенэн,комитету. Отдохните, господа. Пока с нас хватит… (Баронессе). Если не наступит замедления в их успехах, то комитет будет готов к завтрашнему вечеру.
Баронесса. К завтрашнему вечеру? Мы сможем устроить заседание? О, тем лучше, тем лучше!
Бенэн,комитету. Чтобы показать баронессе, на что вы уже способны, вы выйдете из зала гуськом, произнося: «Мы очистим Авгиевы конюшни».
Трестальон. Каждый по одному слову?
Бенэн. Да. Марш!
Комитет,покидая сцену. — Мы — очистим — Авгиевы — конюшни. — Мы — очистим и т. д…
Баронесса. Нет, вы посмотрите! После одного сеанса! Это просто волшебство.
Ле Труадек. Я вас поздравляю, мой дорогой Бенэн.
Голоса комитета теряются за сценой.
Бенэн. Извините. Я должен их догнать. А то их ничто не остановит. Они таким образом выйдут на бульвары, и их всех заберут в участок!
Убегает.
Мируэт. Я знаю, баронесса, что это очень невежливо с моей стороны. Но меня ждет газета…
Баронесса. Пожалуйста, дорогой Мируэт. Мы еще немного побудем здесь с мсье Ле Труадеком. Когда мсье Бенэн вернется, я его порасспрошу насчет его метода.
Баронесса, Ле Труадек.
Баронесса. Ведь правда, этот мсье Бенэн очень замечательный человек?
Ле Труадек. О да! Очень замечательный.
Баронесса. Это ваш ученик?
Ле Труадек. Не совсем. Но я имел на него влияние.
Баронесса. Кстати, в его системе я узнаю некоторые черты вашего ума.
Ле Труадек. Хм… да, может быть…
Баронесса. …Хотя он заимствовал ее главным образом у арканзасцев. Правда, у вас есть ученики во всех концах света. Ах, какая у вас прекрасная жизнь, дорогой профессор! Я только женщина. Но я тоже пыталась проложить свой скромный след… Вы верите в будущее партии?
Ле Труадек. Партии?
Баронесса. Партии, которую вы будете возглавлять.
Ле Труадек. Да, да, да.
Баронесса. Я горячо желаю удачи ей, вам, нам… Ах, наш успех был бы для меня такой наградой, таким утешением! Если бы вы знали, в каком духовном одиночестве я жила!
Ле Труадек. Вы, сударыня?
Баронесса. Да. Покойный барон ценил только жизненные удовольствия. Он никогда не понимал моего идеала, моей тревоги. Даже приближение выборов оставляло его равнодушным.
Ле Труадек. Даже приближение выборов?
Баронесса. Да, а видит бог, мы переживали такие волнующие выборы! Например, выборы 21 августа 1881 года и перебаллотировка. Вы помните?
Ле Труадек. Я был в то время так поглощен своей работой…
Баронесса. Иной раз мне хотелось бы знать, почувствует ли наконец моя милая Женевьева, что в ней зарождается политическое призвание. Я беспокоюсь.
Ле Труадек. Вас беспокоит ее здоровье?
Баронесса. Здоровье? Нет.
Ле Труадек. В общем, есть все основания думать, что она проживет очень долго.
Баронесса. Да, конечно. Но почему?
Ле Труадек. Я думал вот о чем. Чем дольше живешь, тем больше видишь предвыборных кампаний. Таким образом, рано или поздно можно заинтересоваться политикой.
Баронесса. Разумеется.
Ле Труадек. Все это так загадочно. Это как предсказания. Вы верите предсказаниям?
Баронесса. Смотря по тому, каким.
Ле Труадек. Конечно. Но, должно быть, многие исполняются.
Баронесса,томно. Что касается меня, дорогой профессор, то когда я вас в первый раз увидела, у меня явилось предчувствие, что вы будете играть большую роль в моей… в нашей жизни. Не правда ли, это странно?
Ле Труадек. Это странно.
Баронесса. А если говорить о предрасположенности моей дочери к политике, то я не знаю, если ли у нее такая шишка.
Ле Труадек,вздрагивая. Шишка! Да, вот именно, шишка. Меня самого это интересует. Но вы-то, сударыня, должны это знать?
Баронесса. Конечно, вы мне скажете, что мать лучше, чем кто-либо, знает своего ребенка. Но у моей милой Женевьевы очень скрытный характер. Она несообщительна. Но ведь вы с нею познакомитесь и можете сами ее расспросить.
Ле Труадек. О, сударыня, я не решусь.
Баронесса,смеясь. Почему это? Что же неприличного в том, чтобы спросить молодую девушку, чувствует ли она вкус к политике или нет?
В глубине зала появляется Роланд. Ле Труадек замечает ее.
Ле Труадек,охваченный паникой. Идемте, идемте, сударыня. Уйдем отсюда.
Баронесса. Что случилось, дорогой профессор?
Ле Труадек. Идемте!.. Я вспомнил очень важную вещь…
Роланд, потом Бенэн.
Роланд. Что это он делает в этом гимнастическом зале?
Бенэн,за сценой. Куда вы так бежите? Подождите. Я должен вам сказать два слова… (Входит и видит Роланд). О… о… о… Понимаю… Хм! В чем дело, дорогая мадмуазель Роланд?
Роланд. В том, что я сейчас видела мсье Ле Труадека между трапецией и турником, и мне нужно три минуты, чтобы прийти в себя.
Бенэн. Да. Мсье Ле Труадек по моему совету решился заняться немного физической культурой. Но каким чудом вы-то сами здесь?
Роланд. По-вашему, без полиции мне не напасть на его след? Так значит, он поступает в цирк? В качестве клоуна или акробата? Что это за женщина с ним?
Бенэн. Здешняя массажистка.
Роланд. Скажите, это вы ему посоветовали выгнать меня?
Бенэн. О! Неужели вы меня считаете таким вероломным?
Роланд. Если он меня бросил, значит я ему мешала. Чем?
Бенэн. Не знаю. Мсье Ле Труадек такой сложный человек.
Роланд. Пожалуйста, не думайте, будто я им дорожу. Что меня бесит, так это то, что я упустила двадцать случаев сама первой его бросить. Теперь мне кажется невероятным, как это я могла целый год кормиться неопределенными намеками и неопределенными обещаниями.
Бенэн. Какими это намеками и обещаниями?
Роланд. О, некое завещание, которого, держу пари, он никогда и не начинал писать. И потом эта комедия, будто раньше, чем на мне жениться, он хочет дождаться командорской ленты. Потому что, по его словам, женитьба на мне многих к нему охладит.
Роланд. Скажите, пожалуйста, я и не подозревал, что вы так близко лелеяли мечту стать мадам Ив Ле Труадек. Я объяснял себе вашу привязанность скорее физическим увлечением.
Роланд. Физическим? Да вы с ума сошли.
Бенэн. Правда, я находил, что у вас странный вкус. По крайней мере, пока я не узнал о некоторых особенностях, делающих мсье Ле Труадека чем-то вроде сверхчеловека.
Роланд,подумав. Ах, так! Я понимаю, что вы хотите сказать. Я лично не придавала этому значения. Так это такая редкость?
Бенэн. Большая редкость и чрезвычайно знаменательная.
Роланд. Правда, в его годы он бы мог быть абсолютной развалиной. А он не абсолютная развалина.
Бенэн. Вы это признаете.
Роланд,помолчав. Вы занимались медициной?
Бенэн. Нет. А что?
Роланд. У меня есть одна мысль. Но на вас нельзя положиться.
Бенэн. Какое оскорбление! Скажите мне вашу мысль.
Роланд. Нет, нет, я вам ничего не скажу.
Бенэн. Если я вам поклянусь, что никому ничего не передам?
Роланд. Нет. Оставьте меня в покое.
Бенэн. Старый друг, как я, который только о том и думает, чем бы вам быть полезным?
Роланд. Нет, нет и нет. Или, если угодно, я вам скажу, что в цирке он дел не сделает и вы гораздо больше заработаете, показывая его голым в странствующем балагане лицам не моложе восемнадцати лет.
Она покидает сцену с видом внезапной решимости. Бенэн одно мгновение колеблется, потом кидается ей вслед.