Гриффин поправил куртку, сползшую с плеч Харриет.
— Мне нужно спросить тебя кое-что о «Франкенштейне».
Харриет повернулась, рука скользнула вниз, повиснув точно плеть. Ее белые хлопковые чулки спустились до колен, простое муслиновое платье коричневого цвета помялось и задралось до бедра. Гриффин откинул тяжелые рыжие пряди, чтобы видеть ее лицо.
— Ты нужна мне, Харриет. Она снова приоткрыла глаза.
— Что, прямо здесь? Прямо сейчас? Нет, ну я не могу, мне надо…
Гриффин посадил ее прямо, отчего Харриет слегка покачнулась.
— Я хочу спросить тебя об одном имени, которое я нашел в твоей книге.
Харриет нахмурилась.
— Почему я в твоей куртке? — прошептала она, голова ее опустилась на спинку кресла. — Не могу разлепить глаза…
Гриффин обнял ее за плечи, чтобы она сидела прямо.
— Что ты пила? — спросил он строго.
— Ничего. Ах да… твоя тетушка дала мне попробовать ее лекарство, прежде чем выпить самой.
— О Господи!
— Не так уж и плохо было, надо сказать.
— Вернемся домой, и я засажу эту старую каргу в монастырь, — проворчал герцог.
Харриет рассмеялась:
— Ах, не смеши меня. Я так устала.
— Ты под действием лекарства, Харриет, — раздраженно сказал Гриффин. — И в таком состоянии с тобой совершенно бесполезно разговаривать.
— Что ты говоришь?
— Это уже не важно.
— Ты сказал, что я бесполезна. Я припомню тебе это. Утром.
Гриффин покачал головой:
— Боюсь, ты вообще не вспомнишь, что мы с тобой разговаривали, и уж точно забудешь о чем. Лучше сразу отнести тебя в постель.
Харриет ахнула, когда он подхватил ее на руки.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — прошептала она, прижавшись к нему щекой.
Добравшись до лестничного пролета, Гриффин крепче обнял ее.
— Розалия Портер. Это имя я нашел на клочке бумаги из дневника Эдлин. Этим клочком она заложила страницу в твоей книге.
— Розалия Портер?
Гриффин ногой открыл дверь в комнату Харриет и поморщился от безвкусицы на египетскую тему. Когда он положил ее на кровать, она посмотрела ему в глаза. Гриффин повернулся, чтобы уйти, но ее взгляд задержал его.
Харриет приподнялась на локте, пребывая в состоянии между сном и явью.
— В романе «Франкенштейн» нет персонажа с таким именем.
Гриффин сел на краешек кровати, расстегнул белую шелковую рубашку и стянул за каблуки ботинки.
— Боже мой, это не имя персонажа из книги. Это имя женщины, и это имя Эдлин записала в свой дневник.
Харриет вздохнула и задумалась.
— Портер. Розалин…
— Розалия. — Гриффин потянулся и сел рядом с ней, привалившись спиной к огромной спинке кровати из красного дерева. — Быть может, когда действие лекарства пройдет, ты вспомнишь что-нибудь.
— Я просыпаюсь, — прошептала Харриет. — Дай мне еще один шанс. Что было написано на этом листке?
Гриффин тяжело вздохнул.
— Что-то насчет того, что я бы не заметил, даже если бы она разговаривала с козлом. Эдлин написала, что ты была более внимательна. И еще, что ты красивая.
— Она так и написала? Что я красивая? Он удивленно посмотрел на нее:
— Как будто ты сама этого не знаешь.
— Откуда мне знать? — Харриет обвилась вокруг Гриффина. Теперь она на самом деле чувствовала, что проснулась. — Что именно ты имеешь в виду?
Гриффин рассмеялся помимо воли.
— Где-то в этих покоях непременно должно быть зеркало. Тебе нужно лишь воспользоваться им, чтобы убедиться в своей красоте.
— Так ты считаешь меня красивой, да? Это правда? — Она положила голову ему на плечо. — Что ж, вам видней, ваша светлость. — Харриет запустила пальцы в его шевелюру. — Надо рассказать все сэру Дэниелу.
У Гриффина пересохло во рту. Волосы Харриет блестели в полутьме. Он в ее постели, рядом с ней.
— Я уже в пути. Разве мои ноги еще не на полу?
— Ты лучше поостерегись, чтобы сам знаешь, кто-то не застал тебя выходящим из моей комнаты.
Взгляд Гриффина блуждал по телу Харриет. Она провела рукой по волосам, словно сирена, знающая себе цену. Женщины часто так делали, и это всегда возбуждало его. Но в исполнении Харриет, да еще в сопровождении манящей улыбки это просто сводило его с ума.
— Конец недели наступил, — пропел он. — Ты помнишь, чем это грозит тебе?
— Разумеется, помню, — прошептала Харриет, замерев в нерешительности. — И, кстати говоря, я нашла себе новое место, так что ты можешь не беспокоиться. Ты был так занят, что я взяла инициативу в свои руки.
— Что еще за новое место? — спросил Гриффин, склонившись над ней.
— Я поеду в Корнуолл. — Что?
Харриет чуть заметно кивнула:
— Там есть местечко под названием Лизард-Пойнт.
— Боже, о чем ты говоришь?
— Там море штормит, там разбиваются о скалы корабли. Это идеальное место для тех, у кого разбито сердце.
Гриффин улыбнулся:
— Возможно, скоро мы оба поедем туда.
— Ты не понимаешь, — сказала она после секундной паузы. — Я предложу свои услуги гувернантки какому-нибудь вдовцу, погруженному в свои печали. Он…
— Он долго не проживет.
— …он будет заботливым и темпераментным. Быть может, он оставит на меня своих детей. А однажды ночью он проберется ко мне в комнату и воспользуется своим положением.
Гриффин рассмеялся:
— Это ему тяжело будет сделать, ведь в твоей постели буду спать я.
— Да ну тебя, — сказала она неожиданно, стукнув его кулачками в грудь.
— Я хотел подождать, — он поймал ее руки и прижал ее к себе, — но теперь я уверен, что предсвадебная суета отвлечет Примроуз от переживаний лучше, чем еще что-либо.
— Чья свадьба? — потребовала Харриет ответа, лицо ее на фоне рыжих волос стало белее мела.
— Франкенштейна и его половинки, — сухо ответил Гриффин. — Хотя я все еще в сомнении, Харриет. На дверях этой комнаты, как ты прекрасно знаешь, нет замка, и тетушка может войти в любой момент и застать нас вместе. Мне это надоело. Кроме того, я хочу всегда держать тебя за руку, когда мы на людях, и чтобы никто не подумал ничего дурного.
Харриет отвела взгляд.
— Я был в муниципалитете и взял специальное разрешение на нашу свадьбу. Что скажешь, Харриет?
Он заметил улыбку на ее лице, которую она безуспешно пыталась скрыть.
— Ты… — Гриффин поднял Харриет на руки. — Ты все знала! Откуда? — воскликнул он. — Я требую объяснений.
Харриет рассмеялась:
— Я только сегодня вечером узнала. Прости, я не хотела, честно. Я и не думала рыться у тебя на столе, но когда я заметила официальную бумагу среди непристойных газетных вырезок с нашим участием, то я просто не удержалась от соблазна.
— Тогда мое предложение лишено элемента неожиданности.
Харриет взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала в губы. Гриффин рассмеялся.
— Примроуз уже в курсе? — спросил он недовольно.
— Нет, — прошептала Харриет, глаза ее лукаво сияли. — Но что-то подсказывает мне, что она не удивится.
Он молча держал ее в объятиях, и секунда казалась им вечностью.
— Я бы уже сегодня взял тебя в жены, если бы не это несчастье, что свалилось на нашу семью.
— Разумеется. Герцог ведь не может жениться, не думая о семье. — Харриет высвободилась из его объятий. — Ступай, пока нас не поймали с поличным. Если это имя хоть что-нибудь значит, сэр Дэниел докопается до сути.
Она была права.
Ему надо поговорить с детективом, пока не начался новый день.
Глава 32
Можно было бы, полюбить смерть при мысли, что будешь похоронен в таком очаровательном месте.
От женского крика у Свирепого Джека Гарднера разболелась печень. Он давно уже должен был ходить в покойниках. Только исчадие ада может от воплей встать из могилы. Это заставило его задуматься, как он попал в гроб. Он принюхался и поморщил нос от резкого запаха.
Господи, посмотрите только на такое безобразие: его погребли в чертовой тачке под ворохом гниющей соломы, репы и еще какой-то дряни. Сверху моросил мелкий противный дождь.
Вопль оборвался, но он успел заметить в чердачном окошке ветхого домишки, торчавшего на углу аллеи, бледное лицо. Ангел смерти махал ему рукой, призывая к себе.
Джек покачал головой, одними губами попросил прощения за то, что разминулся с ним. Если уж он так нужен Аиду в его царстве мертвых, то его посыльным придется побегать за ним. Из тех, кто имел зуб на него, уже выстроилась очередь.
Но ангел смерти в окне исчез в мгновение ока, словно и не было его вовсе, испарился, будто решил, что пропащая душа Джека не стоит того, чтобы бегать за ней.
А возможно, это был ангел милосердия? Давно уже пора показать Свирепому Джеку, что к чему. Но кем бы он ни был, Джек не собирался дожидаться его в тачке с отбросами.
Он с трудом встал на ноги и шаткой походкой побрел в полутьме. Где он? Ему показалось, что он узнает аптечную лавку. На двери висела какая-то бумага.
ПЯТЬ СОТЕН ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ
НАГРАДА ЗА ПОИМКУ МОНСТРА
Джек прищурился, чтобы разобрать мелкий шрифт ниже, затем выругался, сорвал объявление и сунул в карман своего засаленного и выпачканного угольной пылью плаща.
— Пять сотен фунтов, — воскликнул он удивленно, — ты только подумай! — Он смог бы расплатиться с долгами, дать на лапу в магистрате и всем тюремщикам в Ньюгейте, и ему бы еще хватило на пяток лет безбедной жизни. Ради внука, к которому его и близко не подпускали, он бы мог измениться. Или можно было послать все к чертям и упиться до смерти. Впрочем, он и так был на полпути к этому, если верить хирургу, который штопал его в последний раз, словно швея корсет, после неудачной встречи с лезвием ножа.
Боже правый, у него все болело. От него разило за версту. И он все еще не был уверен, что не кружит по улицам загробного города. Ему срочно нужно было выпить. Он все же решил, что ангел смерти с бледным лицом в чердачном окошке столь же реален, как и голоса, доносившиеся из таверн