«Возвращаться в дом Джимиана по темноте, но сегодня — раздумывала девушка — Или лучше здесь заночевать?»
Юни тяжко вздохнула, представляя, сколько всего ей снова придётся выслушать от госпожи Наяни. И не важно, вернётся она сегодня по темноте, или и вовсе ночевать не придёт. В итоге всё же решила идти сегодня… и об этом решении она пожалела почти сразу, как из дома вышла.
Хорошо знакомый узкий переулок, за которым начинается широкая освещённая улица, ведущая к дому Хонгов. В переулке темно, свет в окнах ближайших домов уже не горит. И не видно никого, зато за спиной, кажется, слышатся чьи-то шаги. Юни невольно ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться на людной и освещённой улице. И заветный поворот впереди уже виднеется.
Только дойти до поворота тем вечером Юни было не суждено. Она не вскрикнула, только тихо охнула, когда кто-то неизвестный резко остановил её, схватив за руку, и на себя дёрнул.
— Куда ты так спешишь, сестричка? — услышала девушка хриплый мужской голос, а в лицо ей пахнул резкий и противный запах крепкого алкоголя.
— Арэм? — пробормотала она — Ты что здесь делаешь?
В столичном доме господина Митта Кьято царили суматоха и оживление: в дом приняли на работу сразу десять новых слуг! Кого-то на кухню определили, кого-то в лакеи, кого на конюшню и в помощь садовнику. Слуги, что работали в доме уже давно, рассказывали своим новым помощникам основные правила работы у господина судовладельца.
Жена хозяина дома была несказанно удивлена решением мужа ещё слуг нанять. Ведь раньше, когда она настоятельно его об этом просила, он только отмахивался, уверяя, что и нынешние работники прекрасно со всем справляются. А тут такая щедрость!
Сам же господин Митт в своём кабинете закрылся. Закрылся не один, а с владельцем непонятной конторы, которая в короткий срок работников для дома подобрала.
— Больше от меня ничего не требуется? — уточнил судовладелец у «владельца конторы», который на самом деле являлся сотрудником Центрального Городского Управления по защите населения и охране правопорядка и был прислан в дом семьи Кьято по личному распоряжению главы Центрального Городского Управления.
— Нет, господин Митт — прозвучал спокойный ответ — Наши люди своё дело знают, следить за ними и контролировать их работу вам не придётся. Главное, помните, наши сотрудники в состоянии защитить вашу дочь, если она постоянно будет находиться в доме. А вот если вы позволите госпоже Маили выйти за пределы своих владений, то там наши люди вряд ли успеют что-то сделать…
— Да-да, я всё это уже знаю — перебил судовладелец и повертел в руках исписанный листок бумаги — В письме господина Нолана это всё подробно расписано. И я уже успел сказать жене, чтобы дочь никуда не выпускала.
— В таком случае, не смею вас более задерживать — коротко поклонился «владелец конторы». Через пару минут он покинул кабинет и дом господина судовладельца, а через час лично доложил своему непосредственному начальнику, что задание выполнено, и к госпоже Маили приставлены люди для охраны.
А вот самой госпоже Маили происходящие в её жизни перемены были совсем не по душе. Если бы только юная девушка знала, какая опасность в лице страшного маньяка над ней нависла, она бы сама лично закрылась в своей комнате и не выходила бы оттуда никуда. Но она ничего не знала, а потому запреты выезжать на балы и приёмы, навещать многочисленных подружек, разгуливать по паркам и набережным, посещать театры, ввергали Маили в тоску и отчаяние.
— Папочка, но так же нельзя! — стоило «владельцу конторы» удалиться, как в кабинет господина Митта ворвалась его дочь. Вид она имела самый несчастный-принесчастный — Почему мне нельзя никуда выходить? За что ты так со мной? Я ведь ничего плохого не сделала — в печальных глазках девушки блеснули слёзы.
Господин Митт поморщился и отвернулся. Будь его воля, он бы рассказал и жене, и дочери о грозящей опасности. Но в письме-инструкции от господина Нолана было чётко указано, что никто ничего не должен знать! И теперь Митт Кьято, вместо того, чтобы спокойно работать, заниматься своими делами, вынужден смотреть на слёзы и истерики двух ничего не понимающих женщин.
— Я и не говорил, что ты сделала что-то плохое, Маили — вздохнул мужчина.
— Тогда почему мне нельзя поехать в гости к подруге? — всхлипнула дочь — Я ведь уже пообещала, что приеду.
— Вот именно, Митт — вклинилась в разговор мать семейства, вошедшая в кабинет мужа следом за дочерью — Что происходит? Почему ты запретил девочке из дома выходить?
— О, Боги, за что мне это? — проворчал мужчина и поднялся со своего удобного стула, строго посмотрел на жену, на дочь — Значит так! — молвил он — Раз я сказал, что Маили пока нельзя из дома выходить, значит, она сидит дома! И обсуждать это я не намерен!
— Я всегда знала, что ты меня не любишь! — снова всхлипнула Маили — Тебе всегда было всё равно, где я, что я делаю. У тебя всегда на меня времени не было! А теперь ты меня ещё и в доме решил запереть! — слёзы, что поблёскивали на ресницах девушки, покатились по её щекам бурным потоком.
— Ох, девочка моя — бросилась утешать её мать, к себе прижала, успокаивающе по спине погладила. На мужа посмотрела с осуждением — Знаешь что, Митт, я всегда знала, что ты бессердечен, но чтобы настолько… — неодобрительно поджала губы, а мужчина снова поморщился.
— Ну хорошо — тяжко вздохнул он — Уговорили.
— Значит, мне можно поехать в гости? Я могу идти одеваться? — Маили, что ещё секунды назад безутешно плакала на груди у матери, сейчас радостно заулыбалась.
— Нет — прозвучал быстрый ответ от отца, и девушка снова всхлипнула — Из дома выходить тебе всё равно нельзя — продолжил судовладелец — Но ты можешь пригласить всех своих подруг к нам, раз уж посиделки с ними тебе настолько важны.
— Правда? — переспросила девушка.
— Правда — кивнул Митт Кьято — И нечего мне тут слёзы лить из-за какой-то ерунды. Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда кто-то плачет.
— Ох, тогда я сейчас же отправлю всем моим подругам приглашения — затараторила Маили и к выходу бросилась.
— Дорогая, подожди — остановила её мать и вопросительно глянула на мужа — Я вот думаю, раз ты не против собрать небольшую компанию у нас дома, то, может быть, мы ещё кого-то пригласим? Кроме подруг Маили?
— Да! Устроим свой собственный небольшой приём! — дочка даже в ладоши захлопала от этой новости.
— Ладно, устраивайте свой… приём — скрипнув зубами, разрешил Митт Кьято. А когда жена и дочь убежали приглашения рассылать, он вновь на свой стул опустился, тяжко вздохнул — Одни расходы с этими женщинами, одни расходы. Раньше, когда Маили по своим гостям и приёмам разъезжала, денег на её развлечения уходило не так много. А принимать гостей в своём доме… это же совсем другие суммы! Да гостей только накормить… огромная куча денег. А эти две ненормальные ещё, наверняка, каких-нибудь музыкантов наприглашают, или ещё кого — снова вздохнул — Ну ничего. Как только Маили выйдет замуж, мне все эти расходы обязательно окупятся. Обязательно.
Для Нолана Лима день пролетел незаметно. И о своём намерении навестить Юни, расспросить её, откуда же она о следующей жертве узнала, мужчина вспомнил, когда за окном уже смеркалось. А заодно нужно успокоить её, рассказать, что Маили Кьято теперь хорошо охраняют.
«Вообще-то, я говорил ей, что приду если не сегодня, то завтра» — напомнил себе Нолан. Но если днём от воспоминаний о зеленоглазке его отвлекала работа, то сейчас, вечером, когда уже нет того водоворота дел, мысли о девушке становились навязчивыми. Главе Управления отчего-то мерещилось, что Юни грозит какая-то опасность.
— Она, наверняка, уже дома у Джимиана, а там ей точно ничего серьёзного не грозит — успокоил себя мужчина и тут же головой покачал — А что, если нет? Что если она решила заночевать у себя?
Дом, который Юни в наследство получила, хоть и находится в благополучном и спокойном районе Римерона, всё равно не защитит своих обитателей, например, от тех же воришек, которые случайно прознали, что в доме живёт одна только хозяйка — молодая беззащитная девушка.
— Я лишь проверю, всё ли с ней в порядке, даже заходить к ней не буду — сказал себе Нолан. Поднялся из-за своего рабочего стола, накинул на плечи камзол, покинул здание Управления… и двинулся в сторону улицы Береговой.
Свет в окнах дома Юни не горел. А значит, девушка или уже забылась глубоким сном, или, что более вероятно, давно ушла в дом своего пока ещё мужа.
Кроме Нолана на улице никого видно не было, почти мёртвая тишина, разве что с соседней улицы время от времени доносились тихие завывания чьих-то собак. И всё же по ночному Римерону разгуливать было опасно даже в богатых жилых кварталах… даже главе Управления по защите населения и охране правопорядка. Мужчина положил руку на пояс, нащупывая рукоять своего боевого ножа с длинным острым лезвием. Оружие сейчас было очень кстати, ведь неизвестно, кто мог прятаться в окружающей темноте.
Расстояние от дома Юни до дома Джимиана Хонга было не очень большим, и Нолан, раз уж всё равно оказался в этом районе, решил пройти от Береговой до центра. При этом мужчина прекрасно отдавал себе отчёт в том, что разгуливает по опасным тёмным переулкам ночного города, фактически, жизнью рискует, он только ради того, чтобы хоть мельком зеленоглазку увидеть или просто убедиться, что с ней всё хорошо.
Завернув в очередной переулок, Нолан невольно остановился, услышав впереди себя звуки сначала тихих торопливых шагов, затем непонятной возни. Разглядеть, что же там происходит, получалось плохо, ведь в переулке было ещё темнее, чем на соседней просторной улице. Немного привыкнув к темноте, Нолан смог различить лишь два смутных тёмных силуэта.
— Куда ты так спешишь, сестричка? — немного невнятно заговорил в темноте первый силуэт. Голос принадлежал незнакомому мужчине.
Пара секунд тишины… и тихий ответ: