— Так это не талант — девушка головой покачала — Это… знания. Когда-то я научилась всему этому. И теперь свои знания применяю на практике. Было время, когда я даже целый год медсестрой проработала.
— Кем? Мед-сес-трой? — повторил по слогам незнакомое слово.
— Это что-то вроде помощника лекаря.
— Интересно — хмыкнул Нолан, на девушку поглядывая — Тебе восемнадцать, последние пять лет своей жизни ты проработала помощницей у аптекаря господина Вейжа. А тут, оказывается, ты ещё год успела поработать помощницей у какого-то неизвестного лекаря.
Мужчина сразу заметил, как изменилось выражение лица Юни. В её взгляде появилась настороженность, опасение.
— Ладно — вздохнул Нолан — Если не хочешь, не рассказывай — и не смог не добавить — И всё же ты самая загадочная девушка этого города.
— Да, наверное — только и согласилась зеленоглазка. В её жизни всё ещё оставалось множество тайн, которыми она не готова была делиться ни с кем. Девушка поднялась на ноги, взяла со столика остатки неиспользованной белой ткани, тазик с водой, пузырёк с «лекарством от царапин», в общем, всё, что было необходимо для лечения раны на руке. Отнесла куда-то в другую комнату, потом вернулась, снова рядом с Ноланом на диван присела, осторожно к его перебинтованному запястью пальчиками прикоснулась.
— Я так испугалась — призналась она.
— Ещё бы ты не испугалась — с чувством ответил Нолан — Я думаю, любая другая на твоём месте, если бы от собственного брата услышала что-то подобное, и вовсе в обморок бы упала от страха. А ты держишься молодцом!
— Я не из-за того, что наговорил Арэм, испугалась — Юни покачала головой и взгляд на Нолана подняла, прямо в лицо ему посмотрела — Я испугалась за тебя — молвила она — Там, в переулке, всё очень быстро произошло, я сообразить ничего толком не успела. А вот когда кровь на твоей руке заметила… — по лицу девушки пробежала тень, она даже вздрогнула всем телом. И высказала ещё одно признание — На самом деле, ты единственный мужчина в этом мире, за которого я способна искренне переживать и беспокоиться.
Юни снова на только что наложенную повязку посмотрела, снова пальчиками по бинтам на руке провела. А Нолан сидел, взгляда с девушки не сводил. Сердце его выстукивало бешеный ритм, а внутри радость, даже ликование от одной лишь мысли, что зеленоглазка фактически призналась в том, что явно к нему неравнодушна! И он тоже к ней неравнодушен! И самому себе он уже давно в этом признался.
А вот слово «любовь» Нолан избегал даже в мыслях. Ну какая между ними может быть любовь? Он урождённый аристократ и глава крупного государственного ведомства, а она… А кто она? За всё то время, что он знаком с зеленоглазкой, ответа на этот вопрос он так и не узнал. Но сейчас, в это самое мгновение, всё это не имело никакого значения. В этот самый миг мужчине хотелось только одного: притянуть зеленоглазку к себе поближе, прижать крепко-крепко и целовать, целовать… а дальше будь, что будет. И плевать на все здравые рассуждения, и на последствия тоже плевать.
Как же давно у него не было женщины? Наверное, с тех пор, как из столицы в Римерон перебрался. Давно… Поэтому сейчас он и чувствует это нестерпимое влечение.
«Нужно скорее уходить… — приказал сам себе Нолан, собирая в кучу остатки здравого смысла — Пока я ещё могу уйти, пока мы ещё не натворили глупостей, которые потом исправить уже не сможем. А все важные разговоры на завтра перенесём».
— Юни… — хрипло позвал мужчина, намереваясь сказать, что ему уже пора, но мысли путались, и язык не поворачивался… и реальность куда-то уплывала.
Девушка подняла на него взгляд своих нереально-зелёных глаз, нервно сглотнула и губы облизала. В неярком свете нескольких свечей, расставленных по всей комнате, она казалась ещё красивее, ещё притягательнее. Всё это заставляло Нолана наклоняться к ней ближе, ещё ближе. Мужчина даже был готов в любой момент отстраниться, если Юни его остановит. Остановиться сам он был уже не в силах. Но она не останавливала, замерла и только дышала часто-часто.
— Юни… — снова произнёс мужчина и, наконец, поцеловал.
Короткое, легкое, почти неощутимое прикосновение губ вызвало бешеный бег целого роя взбудораженных мурашек в его теле, дыхание перехватило, а сердце забилось ещё сильнее. Хотя, куда уж сильнее… Но ощущение чужих губ исчезло почти сразу, Юни отстранилась.
Потрясённое молчание, пристальные взгляды глаза в глаза. Осознание только что произошедшего.
Одного единственного прикосновения губ Нолану показалось ничтожно мало, захотелось большего, много большего. Вероятно, зеленоглазка чувствовала тоже самое. К огромной радости мужчины, на этот раз она сама к нему потянулась, сама обхватила его ладонями за шею…
Во все последующие часы между ними не было произнесено ни одного слова, лишь горячее дыхание, прикосновения, тихие стоны. Нолан почти не запомнил, как из комнаты с диваном они переместились в соседнюю, с большой кроватью на высоких ножках и с пышной периной, не запомнил, как во время перемещения из комнаты в комнату они судорожно стаскивали друг с друга одежду. Но мужчина точно знал, что никогда в жизни не забудет зелёные глаза девушки, смотрящие на него с восторгом и нежностью, и того наслаждения, что эта девушка ему подарила.
Той ночью засыпать Юни совсем не хотелось. Сейчас, нежась в крепких объятьях Нолана, прижатая спиной к его крепкой груди, она чувствовала безмерное счастье и покой. А вот что принесёт ей завтрашнее утро, ещё неизвестно. Может быть, утром Нолан ужаснётся тому, что позволил их близости случится, и скажет, что более встречаться им не следует. А может быть, и вовсе сделает вид, что ничего важного и не произошло. Или же, наоборот, решит, что раз уж Джимиан всё равно считает их любовниками, то почему бы им, и правда, не превратиться в типичную содержанку и её покровителя. И ещё неизвестно, какой из этих вариантов хуже.
Юни вздохнула и на другой бок перевернулась, всмотрелась в безмятежное лицо спящего мужчины, освещённое тусклым лунным светом, осторожно провела пальчиком по его щеке. Нолан едва заметно шевельнулся, и девушка поспешно руку отдёрнула, чтобы не разбудить.
— Я люблю тебя — шепнула она едва слышно. И это короткое признание она произнесла даже не для Нолана, для себя. Что же… пришла пора признаваться, что она по уши влюбилась в этого конкретного мужчину. Хотя ещё какие-то несколько недель назад Юни была уверена, что способность влюбляться осталась для неё далеко в прошлом. В другой жизни, в другом мире…
Девушка снова вздохнула и закрыла глаза. Несколько минут спустя она крепко спала. А вот сон её спокойным назвать было нельзя.
Сначала Юни снова снилась уже знакомая маленькая девочка. Девочка спала всё в той же небольшой кроватке, всё в той же комнате. Но постепенно картинки во сне начали меняться. Из небольшой комнатки со спящей малышкой Юни переместилась в просторную гостиную, освещённую чуть ли ни тысячей свечей. В гостиной были люди, много людей. Дамы, разодетые в пышные и дорогие наряды, мужчины в камзолах хорошего кроя, парочка слуг с подносами, заставленными закусками и питьём. Все общались, смеялись.
Было ясно, что в своём сновидении Юни переместилась на какой-то приём, вроде того, что проходил в доме у губернатора, разве что во сне размах у мероприятия был поменьше.
«В последнее время мои сны сильно изменились — довольно раздумывала девушка, невидимкой пролетая по гостиной и с интересом гостей разглядывая. Правда, лица присутствующих во снах рассмотреть у неё всё ещё не получалось — Раньше я видела только этого чёртова маньяка. Потом стала видеть девочку. И да, эта девочка всегда выглядит грустной, печальной, но ничего плохого с ней в моих снах не происходит. А теперь я и вовсе оказалась на самом настоящем светском приёме… Хм… может быть, ещё немного, и маньяка я и вовсе видеть перестану? Во снах куда приятнее по балам, да приёмам разгуливать, а не на его зверства смотреть».
И стоило Юни об этом подумать, как прямо перед собой она заметила девушку. Знакомую девушку. И в отличие от остальных гостей, лицо девушки даже во сне было чётким и ясным. Маили Кьято. Та самая, которой не посчастливилось привлечь внимание маньяка.
«Так вот почему я этот сон увидела! И этот приём!» — мгновенно пришло понимание, и Юни оглянулась, пристальнее разглядывая присутствующих, особенно тех, кто не в центре гостиной крутился, а по углам прятался и стены подпирал. И почти не удивилась, заметив у противоположной стены знакомую высокую фигуру. Лицо, как обычно, в тени, но это, несомненно, был он, безликий маньяк. Та же фигура, те же движения… И голова его была повёрнута как раз в сторону выбранной им жертвы. Хотя безликий и делал вид, что поглощён разговором с парочкой мужчин, стоящих рядом с ним.
Вот маньяк что-то говорит своим спутникам, вроде как прощается с ними и, к ужасу Юни, направляется навстречу Маили.
— Нет! Не приближайся к ней! — попыталась остановить его девушка, на мгновение забыв о том, что здесь она всего лишь невидимый призрак, способный только наблюдать. Маньяк её, конечно же, не услышал, не увидел. Но, на счастье, негодяя отвлёк какой-то другой подошедший к нему мужчина, завёл какой-то разговор, а Юни очень отчётливо почувствовала едва сдерживаемые преступником досаду и негодование. Он отвечал на вопросы, а сам то и дело косился в сторону выбранной жертвы. И, что ужасно, никто из присутствующих даже не замечал столь пристального, даже нездорового внимания одного из гостей к юной девушке.
Пока безликий был занят разговором, к Маили Кьято подошла женщина, тихо ей на ушко что-то шепнула. На юном личике Маили проступили недовольство, желание протестовать, но вот она делает глубокий вдох и смиренно кивает головой. Совсем скоро намеченная жертва прощается с присутствующими и в компании женщины удаляется из гостиной. А Юни вдруг понимает, что маньяка в гостиной тоже уже нет!
«Куда же он делся? Хорошо, если просто домой отправился — судорожно раздумывала девушка — А что, если он специально ушёл с приёма пораньше? И теперь караулит, когда Маили проедет мимо какого-нибудь безлюдного переулка, чтобы там на неё напасть и похитить? Кто у неё из защиты? Только эта женщина, с которой она из гостиной вышла. Но женщина ведь не сможет противостоять маньяку. Что же делать-то теперь⁈»