— Помнишь, когда тебе было лет восемь или девять — продолжил господин Хеджим — Я подарил тебе щенка. Породистый щенок, от таких же породистых родителей. Чистокровный охотник — дядя ненадолго замолчал, а Эйджин нервно сглотнул, вспоминая, что же с тем щенком случилось — Через месяц мне сказали, что тот щенок умер… случайно. Я, конечно же, расстроился. А потом расспросил одного из слуг, как же так вышло, что щенка не стало. И был очень неприятно поражён, узнав подробности — невесело усмехнулся — Слуга сказал, что щенка убил ты… сначала долго его бил, а потом «случайно задушил» — очередная молчаливая пауза — Тогда я закрыл на твой проступок глаза. Подумал, что ты просто пока ещё глупый ребёнок, что ты вырастешь, и вся эта глупость из тебя выветрится — снова пауза — А сейчас думаю, что, возможно, следовало ещё тогда задушить тебя вместе с тем щенком.
Губернатор больше ни слова не добавил, снова к окну отвернулся.
— Дядя, я… — попытался хоть как-то оправдаться племянничек, но его грубо оборвали.
— Не нужно ничего говорить, Эйджин. Не сотрясай воздух попусту. Всё, что мне необходимо, я и так уже знаю.
Губернатор вновь замолчала, а у Эйджина руки непроизвольно в кулаки сжались. Внутри всколыхнулись все прежние волнения и подозрения. Если ещё утром господин Эйджин Кейм был уверен, что дядюшка, хоть и злится, но всё равно на его стороне, сейчас эта уверенность окончательно испарилась. Зачем господин Хеджим Морейм надумал провожать своего племянника до первого указателя? Что он задумал? Хочет своими руками убить единственного сына родной сестры?
«Возможно, стоит напасть первым?» — проскользнула мысль в голове Эйджина, но эту мысль он тут же отмёл в сторону. Губернатор — это не какая-то там слабая девчонка, он и отпор дать может. Да, по возрасту дядюшка значительно старше, но при этом он здоров и всё ещё достаточно силён. И потом, не стоит забывать про кучера, который экипажем управляет. Он, наверняка, за своего работодателя-губернатора вступится. И вот тогда Эйджин точно вновь за решётку отправится, чего допустить никак нельзя.
«Нападать первым — не вариант — продолжал раздумывать племянничек — Тогда остаётся лишь один единственный выход… бежать. Бежать как можно дальше, чтобы никто не нашёл. Надо только правильный момент для побега выбрать».
И стоило Эйджину подумать про побег, как экипаж остановился. Мельком глянув в окно, мужчина обнаружил, что пока он витал в своих мыслях, экипаж давно уже съехал с дороги и теперь стоял в каких-то неизвестных зарослях. Послышались незнакомые голоса, звуки шагов, в окне мелькнули огни зажжённых факелов.
— Ну вот мы и приехали, Эйджин — спокойно объявил губернатор — Вылезай — поднялся со своего места и из экипажа выбрался, дверь придержал открытой и поторопил — Выходи, выходи, Эйджин, дальше ты поедешь уже не в этом экипаже.
— Где мы находимся? Зачем мы здесь остановились? — испуганно-неуверенно спросил тот, но из экипажа послушно вылез… и тут же об этом пожалел.
С двух сторон Эйджина Кейма окружили двое крепких мужчин, облачённых в форменную одежду стражей из Центрального управления, завели ему руки за спину, связали покрепче. После чего бесцеремонно потащили связанного в сторону другого стоящего чуть поодаль экипажа.
— Кто вы такие? Куда вы меня ведёте? — заголосил Эйджин, упираясь, обернулся, глядя на губернатора — Дядя, что всё это значит? Куда они меня ведут?
— Мы отвезём вас в небольшой городок под названием Ханлоу. Слышали о таком? — прозвучал ответ, произнесённый знакомым мужским голосом. Эйджин в первый миг ушам своим не поверил, на голос повернулся и недоверчиво уставился на спокойно приближающегося к нему мужчину.
— Господин… Нолан⁈ А вы что здесь делаете?
— Как это что? — глава управления вышел из темноты, подпадая под свет факелов, к задержанному неторопливо подошёл — Я здесь, чтобы проводить вас в Ханлоу. Или вы уже забыли, господин Эйджин, что обвиняетесь в многочисленных изнасилованиях, истязаниях и убийствах ни в чём не повинных девушек? Если забыли, то вот сейчас я вам об этом напоминаю. По просьбе вашего многоуважаемого дядюшки — кивнул в знак приветствия медленно приближающемуся губернатору — Суд на вами будет проходить подальше от Римерона, а именно в городке Ханлоу. Это совсем маленький город, из которого быстрее до столицы добраться, чем до Римерона, а значит, высока вероятность того, что о судебном решении, принятом в Ханлоу, в Римероне никогда не узнают.
Эйджин Кейм испуганно на дядю обернулся, но тот в ответ плечами пожал.
— А как ты хотел, дорогой мой племянничек? — произнёс губернатор — Неужели ты, и правда, думал, что я позволю тебе избежать того, что ты заслуживаешь, только на основании нашего с тобой родства? Ты совершил преступление. И не одно. А за любое преступление по закону полагается нести наказание. Твоё наказание определит суд города Ханлоу — вопросительно глянул на главу управления — Господин Нолан, вы уверены, что судья из Ханлоу вынесет именно то решение, которое устроит и вас, и меня?
— Уверен — последовал спокойный ответ — С тем судьёй я успел познакомиться лично ещё во времена моей работы в столице. Я отправил ему письмо, кратко описав нашу ситуацию, и он уже успел прислать мне ответ, пообещав, что обязательно нам поможет.
— А если Эйджин — губернатор указал на племянника — Во время суда начнёт кричать, что он урождённый господин, что он мой близкий родственник? Мне бы очень этого не хотелось.
— Об этом даже не переживайте — произнёс Нолан — В документах мы уже всё подправили. Теперь это не урождённый господин Эйджин Кейм, а просто Эйджин Горо, селянин из небольшой деревушки близ Римерона. И если во время суда или исполнения приговора он начнёт кричать о своём высоком происхождении — Нолан повёл плечами — Скажем, что он простой сумасшедший. А что касается его дорогой одежды… дорога до Ханлоу занимает три дня, ещё сто раз успеем переодеть его во что-то… попроще.
Слушая подобные речи, Эйджин только головой отрицательно мотал, а потом громко выкрикнул:
— Нет! Нет! — вырваться попытался, но кто бы ему это позволил, в отчаянии на дядюшку посмотрел — Дядя, нет! Ты же не можешь вот так меня бросить! Не можешь! Меня ведь казнят! А как же моя мать? Она же не переживёт, если со мной что-то случится! А она ведь твоя родная сестра!
— Рано или поздно твоя мать смирится с потерей единственного сына. Ведь помимо тебя у неё есть ещё две дочери, две твои младшие сестры, одна из которых уже успела выйти замуж и обзавестись парочкой собственных детишек. Так что, моей сестре будет чем утешиться. И потом… для неё ты останешься совершенно безгрешным любимым сыночком, так ужасно рано погибшим от рук дорожных грабителей, которые напали на твой экипаж, следующий по дороге на столицу.
Сказав это, губернатор спокойно, словно ничего страшного его племянничку и не грозило, отвернулся. Сам отвязал свою лошадь от экипажа, взобрался на неё верхом. На кучера своего посмотрел.
— Что делать с этим экипажем, ты знаешь — произнёс коротко, дождался согласного кивка. Пришпорил свою лошадь и поскакал прочь.
— Дядя, нет! Не уезжай! — прокричал ему во след Эйджин, вновь отчаянно пытаясь вырваться из цепкой хватки сотрудников управления — Не бросай меня здесь! Меня же прикажут казнить! Я не хочу! Не хочу умирать!
Но губернатор как будто и не услышал этого отчаянного крика. Минуту спустя его силуэт скрылся в окружающей темноте, а ещё через пару минут и топот копыт его лошади стал неслышен.
Неделя. Нолан сказал, что его не будет целую неделю. А это десять долгих дней и ночей! Поначалу Юни хотела отправиться в городок Ханлоу вместе с Ноланом, ведь девушке хотелось самолично убедиться в том, что маньяк больше никогда не вернётся и никому больше не сможет вреда причинить. Но глава управления принялся решительно возражать.
— Юни, дорога до Ханлоу неблизкая, а местами ещё и очень опасная — говорил он — Пока ты здесь, в Римероне, я уверен в твоей безопасности, а если ты отправишься вместе со мной, я каждую минуту буду невольно за тебя переживать. А насчёт маньяка не волнуйся, я лично прослежу, чтобы он получил по заслугам.
И девушка смирилась. Проводила любимого в долгую дорогу, поцеловала на прощание. А ночью долго ворочалась в постели с боку на бок, никак уснуть не могла, волновалась и снова злилась из-за того, что в этом мире до изобретения телефонов ещё очень и очень далеко.
На следующее утро проснулась рано и снова с мыслями о том, как там Нолан, не сбежал ли от него маньяк по дороге. Понимая, что долго так не выдержит, Юни решила себя чем-то занять, чтобы отвлечься. Оделась, позавтракала, а потом в свой дом на Береговой отправилась, решительно отмахнувшись от слов домоправительницы о том, что хозяин велел за гостьей присматривать и от частых походов куда-либо отговаривать.
В своём доме девушка не была с того самого дня, как к ней влезли Арэм и Илан и устроили там настоящий погром. Теперь этих двоих опасаться больше не стоило. Арэм в тюрьме, ждёт приговора суда. Илана выпустили, но для этого он заплатил огромный штраф в городскую казну, да ещё и лично Юни выплатил неплохую сумму в качестве моральной компенсации, теперь он вряд ли решится вновь предъявлять девушке какие-либо претензии.
Первое, что заметила Юни, зайдя в дом, это лежащий под дверью запечатанный конверт со знакомой печатью. Послание из столицы, от господина Рэя Льямо. В письме господин Рэй писал о том, что последнюю отправленную в столицу партию лекарства он получил, и спрашивал, когда будет готова партия следующая. Юни быстро написала ответ, на почту отнесла и, немножко доплатив, попросила отправить письмо как можно скорее, с первым почтовым экипажем. После чего в дом вернулась, вызвала на помощь приходящую служанку Лэйю, а сама принялась наводить порядок в разрушенной лаборатории.
На то, чтобы полностью привести в порядок дом, ушло почти четыре дня. Притом за все эти дни в особняк Нолана Юни так и не вернулась, слишком была занята. Все стены, полы, все пыльные поверхности в её доме были отмыты и отполированы, были отмыты окна во всех комнатах, сами комнаты проветрены, шторы выстираны, развешаны заново, ковры и небольшие коврики вычищены. Из лаборатории Юни выбросила всю побитую посуду, закупила вместо неё новую, благо, что денег, полученных от Илана, на всё это хватило, ещё раз перебрала все уцелевшие рецепты, всё самое важное в отдельную тетрадь переписала и подальше спрятала, на всякий случай. На пятый день девушка приступила к изготовлению новой партии лекарства. А когда все необходимые растворы были разлиты в соответствующие сосуды и медленно настаивались, у Юни появилось, наконец, свободное время, и она решила навестить сестёр.