— Чтобы вы мне уже на законных основаниях устраивали сцены ревности? Сот меня упаси. Вы же сами совершенно не способны удовлетворить женщину, а в качестве вашей фаворитки я даже самостоятельно позаботиться о своём удовольствии не смогу. Я имею в виду, найти кого-то по своему вкусу, а не с собственной рукой общаться, — насмешливо уточнила она.
— Неужели приходилось? — ядовито спросил Ламберт, задетый этим «вы совершенно не способны».
— Иногда бывает лень кого-то искать, — без всякого стеснения сказала она. — Иногда… обстоятельства не способствуют. А зачем партнёр вам, я вообще не понимаю. Вы же зациклены на собственных ощущениях. До того, кто под вами, вам вообще дела нет. Не проще ли самому сделать так, как нравится, чем использовать для этого равнодушную куклу?
— Что ж вы спали со мной две недели подряд?
— Мне показалось, вы не безнадёжны, — чуть помедлив и без особой охоты ответила Каттен. — Увы, только показалось. Вы как хороший фермер, сир Ламберт. Вы всерьёз, без притворства, заботитесь о том, чтобы ваша скотина была жива и по возможности здорова. Ну, и сыта тоже — по возможности. А что она при этом чувствует… Вот ещё глупости какие, кому это интересно?
— Да-да, — проворчал Ламберт, в глубине души признавая, что в чём-то она права, — а вы не скотина, вы кошка. Посидела на коленях, отогрела лапки, спрыгнула и пошла, задрав хвост.
— Да уж не псина точно, — усмехнулась она этак… непристойно. — Руки отродясь никому не лизала.
— Жопы тоже, я помню. Только кое-что другое.
— А попробуйте сами хоть разок полизать кое-что другое, — Каттен ухмыльнулась совсем уж блудливо. — Чтобы хоть раз в жизни понять, что это такое — когда кто-то вашими стараниями забывает собственное имя. А не прикидывает очерёдность дел назавтра, пока вы пыхтите ему или ей в ухо.
Глава 14
— А маг действительно может заставить человека поступить так, как нужно ему?
Началось с того, что сира Симона попросила Ламберта размяться с нею немножко, а то форму теряет без настоящего дела. Ламберту так и хотелось предложить ей такое настоящее дело — настоящее некуда, но он сдержался. Понятно же, что наёмница на контракте в общую свалку ввяжется только в том случае, если орки начнут штурмовать замок (чего, хвала Девяти, лет двести с лишним не случалось). Но размяться с незнакомым напарником вместо давно привычных братьев и помощников? Почему бы и нет?
Вышло… занятно. Ламберт слышал о мастерах биться двумя клинками, но вживую с такими не сталкивался. Генриху тоже стало интересно, и он подкатил к сире Симоне с просьбой поучить его держать в левой руке нож вместо щита.
— Щит на самом деле лучше, — сказала она, морщась и потирая плечо, куда ей от души прилетело хоть и деревянным мечом, зато умелой рукой. — Это так… либо покрасоваться, либо если без щита останешься.
Племянник возразил, что без щита остаться — раз плюнуть, особенно если у орка в лапищах не скимитар, а кистень.
— А чем вам нож против кистеня-то поможет? — хмыкнула наёмница. — Ну, ладно, могу поучить, если отец ваш позволит.
Пока что она взялась показать какой-то подлый, исподтишка, удар ножом с левой руки, пока для видимости атакуешь правой с мечом, а Фрида наколдовала кусок льда, завернула его в платок и подала Ламберту, потому что правый глаз у него начал заплывать. По-хорошему, следовало бы пойти к целительнице, но рядом стояла чародейка, а собравшийся народ пялился на баронского сына и наёмницу и вряд ли бы заметил даже прилёт дракона. Тут-то Ламберт и спросил, может ли маг заставить человека поступить так, как нужно ему.
— Менталисты, собственно, только этим и занимаются, — легко ответила Фрида. — Другое дело, что мало их, и шифруются они обычно почище некромантов. А уж дерут за свои услуги столько… Если хочешь, чтобы дядюшка на тебя переписал наследство, а не кузине его оставил, которая десять лет за ним ходила, половину этого наследства отдать придётся. А если захочешь глупого колдуна с носом оставить, то совесть так загрызёт, что своими руками сладишь затяжную петельку и покаянное письмо оставишь, оговорил-де кузину перед дядюшкой, чистую голубицу, и жить теперь с этим не можешь. Молишь Девятерых, чтобы дали в следующем перерождении искупить нынешние грехи, деньги же делишь поровну между голубицей и мудрым старцем, укорившим грешника и пробудившим в нём совесть.
Ламберт зябко повёл плечами, хотя в подвале, куда набилась целая толпа, было, в общем, совсем не холодно. Душновато даже.
— Работа очень тонкая, — неторопливо продолжила Фрида, — делаться должна неспешно, потому что меняться человек должен постепенно, чтобы никому и в голову не пришло, будто его менталист окучивает. А с чего такие вопросы, сир Ламберт? Потому что ваш брат выгнал старую дуру, которая всем здесь уже до смерти надоела, хотя ещё год назад как-то терпел её? Ну так, сами видели, даже Елену можно вывести из себя, а у супруги вашей терпения заметно побольше, чем у господина барона.
Ламберт подумал, что будь он сам на месте Елены, Аделаида не замок бы освещала роскошным фонарём под глазом (какой у него как раз намечается, кстати), а лежала бы в лубках.
— Да Георга, похоже, ещё в Озёрном довели, — сказал он. — Вот он и сорвался: приехал домой, а здесь такая же… тётушка. А чары… подчиняющие, или как это назвать, не всякий маг может наложить?
— Ох, — вздохнула Фрида, — вроде мы ничего особо не скрываем, а если и любим прихвастнуть, так исключительно в рамках своей школы. А нас всё равно подозревают в каких-то совершенно немыслимых вещах! Стихийница я, сир Ламберт, тупая боёвка. Вон хоть Фелицию спросите, кому и что я могу внушить. Ну то есть, внушить-то я могу, ещё как, но для этого мне надо либо ледышкой в пять фунтов весом об стену шмякнуть, либо заставить мост обледенеть на всю длину разом. Очень, говорят, внушительно получается. Но мозголом из меня, как из деревенского кузнеца ювелир.
— Да не про вас я! — сказал Ламберт с досадой. Слишком громко сказал, но никто даже не оглянулся, потому что ещё несколько человек, похватав деревяшки подходящего размера ринулись разучивать новый приём, а остальные с интересом следили за тем, что у них получается.
— А про кого? Про… Сот Трижды Мудрейшая, это вы Фелицию подозреваете, что ли? — развеселилась она. — В привороте, да?
Она по-девчоночьи прыснула и зажала себе рот рукой. Несколько минут под недовольным взглядом Ламберта она тряслась от придушенного смеха, потом справилась с собой и сказала, изо всех сил стараясь выглядеть серьёзно:
— Ох, сир Ламберт, даже жалко мне вас, честное слово. Ну, неужели вот никогда и никто вами не интересовался просто как мужиком? Понятно, что для здешних девушек вы неизбежная неприятность вроде осота на грядках: его выпалываешь, выпалываешь, выпалываешь, а он всё лезет да лезет, и никуда от этого не денешься, будешь полоть и полоть. В смысле, ложиться и расставлять коленки. — Ламберт нахмурился: опять его тыкали носом в его «вы неспособны…», и опять чародейка. Они все наглые такие? И совершенно бесстыжие? — Или вы их просто нагнуться заставляете? — безмятежно продолжала Фрида. — Подол на голову, сунул, кончил, вытащил — свободна? Хотя нет, раз у вас всего одна дочка, стало быть, сперва вытащил, потом кончил. Шлюхи вас должны нежно любить, я думаю. Просто и быстро — мечта, а не клиент. И даже боль причинять не хотите, чтобы заставить хоть от боли стонать и извиваться. Ни одного синяка у Елены не видела, — пояснила она свою осведомлённость. — А у скотов, которые удовольствие причинять не могут и не любят, а боль — весьма и весьма, даже с законной супругой обязательно что-нибудь эдакое прорвётся.
— Да вам-то что за дело? — разозлился Ламберт. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь всё же их услышал. Стояли они, конечно, в приличном таком отдалении, и гомон стоял в гулком подвале, и азартные выкрики раздавались, но всё-таки… И просто ему не нравилось, куда свернул их с чародейкой разговор.
— Да никакого, конечно, — заверила Фрида. — Ваше с Еленой дело, что у вас и как. А по поводу Фелиции… Да, целители привычны работать с очень тонкими магическими потоками и обычно очень неплохо разбираются в людях. Но самый обыкновенный, во всех отношениях средний целитель должен знать такую кучу вещей… Строение тела, работа различных органов, их особенности — отдельно у мужчин, отдельно у женщин, у младенцев, у подростков, у эльфов, у гномов. Лекарственные травы. Ядовитые травы. Животные яды. Их применение в лечении. Обработка инструментов. Уже головой мотаете? А я ещё и половины не назвала. И куда, по-вашему, там ещё впихивать ментальную магию? И как отрабатывать заклятия, когда раненых надо выхаживать, а магический резерв очень даже конечен и при общем переутомлении паршиво восстанавливается? Нет, сир Ламберт, Фелиция Каттен — обычный полковой костоправ с весьма средними способностями. Ну, или так ловко скрывает свои настоящие таланты, что я немею от восхищения.
— Неплохо бы, — буркнул Ламберт.
— Что? — не поняла она. — А, онеметь… Ну, так сами же спросили. В общем, всё очень просто, сир. До сих пор вам пытались строить глазки исключительно засидевшиеся в девках бесприданницы, согласные на любого мужа, даже безземельного и весьма небогатого. А тут явилась блудливая кошка, любительница всяческих земных удовольствий от «вкусно пожрать» до «страстно потрахаться», и начала вокруг вас виться и тереться с громким мурлыканьем. И кто б тут устоял? Никакой магии для этого не надо.
***
— Сир Георг, я бы хотела, если позволите, пригласить летом мастера, чтобы переложить заново камин. — Наверное, следовало сначала посоветоваться с супругом, но его опять не было в замке, да и решать будет всё равно его старший брат. — Он начал трескаться, как я понимаю, ещё до моего приезда, — пояснила Елена, потому что барон посмотрел на неё этак… озадаченно. — Но я вместе с дровами жгу уголь, а старым потрескавшимся камням это совсем не полезно. Боюсь, добью я бедный камин к весне. И разумеется, я сама оплачу и работу, и материал. И да, сразу говорю, мастер будет гномом. Вы не настолько их не любите, надеюсь, чтобы даже в замок не пускать? Даже для работы?