— Мне ничего не надо!
— Зайди в туалет, приведи себя в порядок.
— Опусти лифт вниз и отгони свору своих ищеек!
Рона остановила лифт и нажала на спуск. Светящиеся цифры отсчитывали обратный ход. Двери лифта раскрылись. Натали ощутила, что перед ней открылось свободное пространство. Она устремилась к выходу, но резкий звонок прозвенел опять. Ошарашенный охранник, помедлив, выскочил на улицу вслед за ней. Потратив несколько секунд на раздумье, он свистком вызвал такси. Тотчас подкатила побитая в уличных столкновениях желтая машина. Рона Смит тоже оказалась на улице в тот момент, когда Натали нырнула на заднее сиденье такси. Она вроде бы хотела помочь ей сесть в машину или попрощаться. Протянутая рука повисла в воздухе. Окружающий мир перестал существовать для Натали. Осталось одно желание — вернуться домой… домой…
Полицейские машины с включенными мигалками, припаркованные у входа, преградили ей путь к дому. Она выскочила из такси, пробежала полсотни метров в свете фар и мигалок под взглядами скучающих полицейских водителей и столкнулась лицом к лицу с инспектором Каницем. Он властно взял ее под руку и провел в вестибюль. Там почему-то было полно людей в форме. «Может быть, они нашли эту женщину? — подумала Натали. — Но зачем такой шум и фейерверк?»
Она увидела кухонный нож, почему-то выложенный на столик в прихожей. Ее экономка Бернодетт, сидя рядом на стуле, утирала слезы. Натали раньше никогда не видела ее сидящей — она то готовила и подавала еду, то чистила столовое серебро. Очевидно, произошло что-то необычное, что довело ее почти до обморока.
— Не волнуйтесь, миссис Невски. Все в порядке! Не волнуйтесь.
— Что случилось?
Полицейский в штатском коротко объяснил: Бернодетт обнаружила взломщика, пробравшегося в спальню.
— А зачем здесь этот нож?
— Он принадлежит взломщику. Он угрожал ножом вашей служанке, но она смогла выскользнуть из комнаты и поднять тревогу. К сожалению, грабитель скрылся.
— Она не ранена! — успокоил ее инспектор Каниц. — Никто не пострадал. Мы сочувствуем вам, миссис Невски. В подобных обстоятельствах… после насильственной смерти вашего мужа… это вдвойне тяжело.
— Я хочу знать… что за смерч крутится вокруг меня?
— Все объяснимо: у вас в квартире много ценных вещей.
— Почему так сразу?
— Воронье слетается на падаль, — наклонившись, прошептал ей на ухо инспектор, тут же выпрямился и заявил во всеуслышание: — Полиция предлагает вам охрану.
— Мне никто не нужен… Мне нет места в этом проклятом городе.
— Полиция Нью-Йорка… — начал было Каниц.
— Меня не будет в Нью-Йорке в ближайшее время. Это опасный город…
Натали вывела из гаража «кадиллак» Уоллеса и, включив сигнал поворота, долго ждала возможности влиться в стремительный поток уличного движения. Она специально взяла его машину, а не свою, чтобы хоть как-то вернуться в прошлое, ощутить рядом с собой его пусть призрачное присутствие. Яхта «Колдунья» уплыла в неизвестность буквально на ее глазах, квартира доступна для взломщиков и полиции, каждый след пребывания Уоллеса в мире живых и их совместной жизни грубо и безжалостно затаптывался.
Ее слух раздирали нахальные гудки спешащих водителей. Они требовали, чтобы она съехала в крайний ряд или вообще покинула скоростную магистраль. Шины тормозящих машин издавали отвратительный звук. Она мешала всем.
Натали остановилась на обочине. Пытаясь успокоиться, она закрыла глаза, но пляска огней на магистрали проникала даже сквозь плотно сжатые веки. То, что произошло, и то, что она узнала, требовало тщательного анализа, прежде чем начать действовать. Как мог Уоллес скрыть от нее такую крупную операцию, как продажа яхты? Человеку, для которого обычным делом было иметь тысячи долларов наличными в кармане пиджака, скрывать от жены даже очень значительный расход было нелепо. Если за этим не крылась постыдная тайна. Продажа яхты более всего удивляла ее. Что вынудило его держать в секрете такой поступок? Вряд ли кровожадные акулы мехового бизнеса охотились за ним. В этом бизнесе не подсылают наемных убийц, тем более красоток с револьверами. Это не бутлеггерство двадцатых годов, это бизнес, где все держится на репутации. За долги здесь не убивают…
Натали окончательно запуталась в своих размышлениях. Она с силой нажала ногой на педаль газа, мощный мотор, мгновенно повинуясь, помчал ее вперед. Не заметив желтый свет светофора, она чуть не врезалась в стальной фургон на перекрестке Второй авеню и Девяносто шестой улицы. Серебристое чудовище медленно передвигалось перед ее глазами. Натали потеряла счет времени и опоздала к моменту, когда вновь зажегся зеленый свет. Торопящийся «порше» обогнал ее, сердито сигналя. Чувствуя, что езда на скоростной магистрали в ее теперешнем состоянии грозит ей неминуемой аварией, она свернула на боковую дорогу.
Здесь было спокойнее. Трехсотсильный бесшумный мотор уносил ее в пространство. Она бездумно следовала встречающимся на пути дорожным указателям, ярко светящиеся стрелки которых гипнотизировали ее. Через двадцать миль она поняла, что безнадежно заблудилась. Полный разброд был и в ее мыслях. Сквозь густую черноту в головокружительном хороводе подобно болотным огням мелькали вспышки реклам, автомобильных фар, дорожных знаков и полицейских мигалок. Ей необходимо было остановиться. Иначе ее ждет смерть за рулем. Свернув на обочину, Натали с минуту приходила в себя. Потом она долго вытряхивала на сиденье содержимое своей сумочки, пока не отыскала карточку, оставленную ей Грегом. По радиотелефону она тут же связалась с Вашингтоном. Она не ожидала, что Грег так быстро откликнется.
— Грег, Грег! — почти кричала она.
— Я здесь, Натали! Что с тобой?
— Он мошенник?
— Кто?
— Уоллес. Он лгал мне…
— Успокойся. Ты где?
— Скажи честно, чем он занимался до нашей женитьбы? Ты что-нибудь знаешь?
— Нет.
— Кроме Дианы, у него не было любовниц?
— Глупый вопрос. Где ты находишься?
— Грег, помоги мне найти эту девку!
— Ее ищет полиция.
— Они ее не найдут, а она единственная, кто может сказать правду.
— Остынь, Натали. И скажи, где ты?
— Если б я знала! — Она разразилась рыданиями.
— Возьми себя в руки!
— Помоги мне…
— Я не знаю, где ты.
— Если мы ее поймаем, я заставлю ее сказать правду. Хоть под пыткой.
— Ты сошла с ума!
— Вероятно. Вокруг меня сплошная тьма.
— Береги себя, Натали!
— Зачем, если он мертв? Вся моя жизнь была в нем. Если это обман, то я никто… Мне незачем жить.
— Ты была и осталась нашей любимой Натали… Соберись с духом и выслушай меня. Можешь потом разбить телефон, закатывать истерики, но сначала выслушай. Что за глупая ревность? Он прожил шесть десятков лет, прежде чем встретил тебя. Неужели он до этого не трахнул никого, а оставался невинным, как подросток из церковного хора?
— Я идиотка?
— Да, конечно.
— Я все думаю, что у него была любовница в те годы, когда мы были женаты.
— Думай, как хочешь.
— Значит, ты знаешь?
— Я ничего не знаю…
— Я не могу спать… Не могу есть… Я не могу нормально жить. Я хочу знать!
— Что это тебе даст?
— Ты не любил, как я. Ты был лишен этой радости… Каждый день… каждая минута… была праздником.
— Я засеку, откуда ты говоришь, и вызову «скорую помощь».
— Нет, я в порядке. Я еду в наш загородный дом.
— Не отключайся. Давай помолчим немного, пока ты придешь в себя.
— Я в порядке. У нас есть дом, не такой роскошный, как квартира Уоллеса в Нью-Йорке или яхта «Колдунья», но там я могу зажечь камин…
— Что ты там болтаешь?
— Я найду дрова, разожгу огонь и наконец согреюсь. А утром я открою окна, проветрю комнаты и выгоню всю сырость. И буду смотреть, как падают с деревьев листья в саду, потом я вызову адвоката и все-все проверю, какие там делались делишки за моей спиной!
— Натали! Подожди, не отключайся!
— Спокойной ночи, Грег! Милый, дорогой Грег!
5
Натали никак не могла разжечь камин. Ветер задувал в трубу, выталкивал дым в комнату и гасил огонь. Поленья не загорались, хотя не были сырыми. Все комнаты были холодными, только в кухне можно было создать хоть какой-то уют.
Что говорил Уоллес? Одно-единственное полено не загорится, два тоже, а из трех получится костер. Он умел разжигать огонь, она — нет. Она опустилась на колени, раздувая теплющийся огонек. Коврик у камина был куплен ими когда-то на благотворительном аукционе. На каминной доске стояли корзина для пикников, часы с таймером, подаренные тетей Маргарет на первую годовщину их свадьбы. Все в этом доме — и простыни, и наволочки на подушках, и чашки, из которых они пили утренний кофе, — напоминало об их совместной жизни, о коротких, но безоблачных днях отдыха.
Она представила в своем воображении такую картину: вдова в бешенстве ходит из одной комнаты в другую, зажигает везде свет и уничтожает вещи, хранящие память о лживом муже. Натали была готова поддаться такому порыву и едва сдержала себя.
Чтобы как-то успокоиться, она нарушила собственное правило не принимать никаких снотворных препаратов и проглотила таблетку валиума, который обнаружила в тумбочке Уоллеса. Потом она, не раздеваясь, легла в постель, прикрывшись его халатом. Уже в полусне она вспомнила, как Уоллес учил ее разжигать камин. Он сначала сжигал пару старых газет, положенных сверху поленьев, прогревая теплым воздухом трубу и создавая в ней тягу. Но было слишком холодно вставать, идти к камину и предпринимать новую попытку зажечь огонь. Ей вообще не хотелось двигаться. Сон наконец одолел ее. Ей казалось, что она проспала всего несколько минут, но когда она открыла глаза, за окном вовсю светило солнце.
Чувствовала она себя отвратительно, выглядела ужасно. Глаза покраснели, лицо опухло. Надо было привести себя в порядок и продумать план действий на предстоящий день. Прежде всего следовало заставить себя встать с кровати и принять душ. В полдень здесь должна появиться Линн Браун — ее адвокат. В холодильнике был запас замороженных продуктов, но зелень в огороде подмерзла из-за ранних холодов, и придется съездить в город за салатом и овощами.