– Кажется, дело идет к дождю. Мы остановимся в гостинице «Каравелла».
И спустя несколько минут Сэм, разбогатевший (мысленно) на тысячу фунтов, стоял вместе с хозяином перед вокзалом и наблюдал за тем, как поклажу грузят на крышу просевшей извозчичьей пролетки. Чарльз явно обнаруживал признаки нервозности. Но вот дорожный баул привязали покрепче, и все взоры обратились к нему.
– После этого бестолкового путешествия, Сэм, я, пожалуй, разомну ноги. А ты поезжай с багажом.
У Сэма упало сердце.
– Вы уж меня ’звините, мистер Чарльз, но я б на вашем месте п’ехал. Вон какие тучи.
– Легкий дождик – ничего страшного.
Сэм сглотнул и ответил согласным кивком.
– Как скажете, мистер Чарльз. Ужин з’казывать?
– Да… хотя… приду – разберусь. Может, загляну в собор на вечернюю службу.
С этими словами Чарльз зашагал вверх по склону в сторону города. Сэм проводил его мрачным взглядом, а затем повернулся к извозчику.
– Про «Семейную г’стиницу Эндикоттов» слыхал?
– Ну.
– А где она, знаешь?
– Ну.
– Значится, так. Д’везешь меня до «К’равеллы», как на крыльях, внакладе не останешься, поня́л?
Сэм с должным апломбом сел в пролетку. Вскоре она обогнала Чарльза, шагавшего с вызывающей неспешностью, словно никак не мог надышаться. Но стоило ей только скрыться из виду, как он прибавил шаг.
У Сэма был большой опыт общения с сонными провинциальными гостиницами. Багаж разгружен, лучшие номера выбраны, камин разожжен, ночное белье и прочие принадлежности выложены… и все это за семь минут. Он быстро вышел на улицу, где его ждал извозчик. Короткий пробег, и они остановились неподалеку от другой гостиницы. Оглядевшись по сторонам, Сэм вышел из пролетки.
– Свернете налево и сразу увидите, сэр.
– Благодарю. Вот тебе по заслугам. – Сэм сунул извозчику постыдно жалкое (даже по меркам Эксетера) вознаграждение и, приложив два пальца к котелку, растаял в темноте. Вскоре он увидел методистскую церковь с фронтоном и импозантными колоннами. За одной из них и укрылся начинающий детектив. Сгустилась ранняя ночь под серовато-черным небом.
Долго ждать Сэму не пришлось. Сердце у него подскочило, когда показалась долговязая фигура. Сбившись с пути, мужчина обратился за помощью к мальчишке. Тот довел незнакомца до угла и показал пальцем; этот жест, судя по довольной ухмылке, принес ему больше, чем два пенса.
Чарльз отступил на пару шагов и посмотрел наверх. Потом сделал несколько шагов в сторону Сэма. И, окончательно потеряв терпение, развернулся и вошел в дом. Сэм выскользнул из-за колонны и пробежал до улицы, где находилась «Семейная гостиница Эндикоттов». Постоял на углу. Чарльз не появлялся. Сэм осмелел и бодро прогулялся вдоль складской стены напротив жилых домов. Он выбрал точку, откуда просматривался вестибюль гостиницы. Там никого не было. В нескольких номерах горел свет. Прошло минут пятнадцать, и тут пошел дождь.
Сэм еще немного постоял в мучительных раздумьях, покусывая ногти. И быстрым шагом отправился восвояси.
46
Когда закончатся слова,
Должна включиться голова.
Мы ж верим призракам летучим,
И в то, что мы свое получим.
Довольны жизнью не вполне,
Мечтаем, что в другой стране
Наш труд, пусть здесь ему не сбыться,
Не пропадет, а завершится.
Дитя, пускай хотя бы там
Удача повернется к нам,
И вместе мы вкусим отрады,
А больше ничего не надо.
Чарльз немного помешкал в убогом вестибюле и постучал в распахнутую дверь, за которой горел свет. Получив приглашение войти, он сделал пару шагов и оказался нос к носу с хозяйкой гостиницы. Она просчитала его быстрее, чем он ее: гость, готовый заплатить за постой пятнадцать шиллингов в день. Поэтому она сразу расплылась в улыбке.
– Желаете комнату, сэр?
– Нет. То есть… я бы хотел поговорить с одной из ваших постоялиц… мисс Вудраф? – У хозяйки вытянулось лицо, а от улыбки не осталось и следа. У Чарльза екнуло сердце. – Она уже здесь не…
– Вы об этой несчастной девушке, сэр. Два дня назад она спускалась по лестнице и поскользнулась. Очень сильно подвернула лодыжку, сэр. Нога так раздулась. Я хотела пригласить доктора, но она даже слышать не желает. Опухшая лодыжка и сама может пройти, это правда. А доктор – дорогое удовольствие.
Чарльз опустил взгляд на набалдашник трости.
– Значит, я не могу ее увидеть.
– Помилуйте… конечно, вы можете к ней подняться, сэр. Это ее взбодрит. Вы, наверно, родственник?
– У меня к ней… дело.
Миссис Эндикотт посмотрела на гостя с еще бо́льшим уважением.
– Вы… адвокат?
После короткой заминки Чарльз подтвердил:
– Да.
– Тогда вы непременно должны подняться, сэр.
– Мне кажется… не лучше ли послать кого-нибудь и спросить… может, лучше отложить мой визит, пока она не поправится?
Он совсем смешался. Вспомнил Варгенна… грех не любит публичности. А он пришел всего лишь затем, чтобы задать несколько вопросов. Желательно внизу, в гостиной… у всех на виду. Пожилая хозяйка задумалась, бросила взгляд на открытый сейф рядом со шведским бюро и, судя по всему, решила, что даже адвокаты бывают ворами… те, кому приходилось оплачивать их услуги, с этим спорить не станут. Неожиданно громко она позвала некую Бетти Энн.
Та взяла его визитку и ушла. Пока она отсутствовала, Чарльзу пришлось отбиваться от назойливых попыток хозяйки узнать причину его визита. Наконец Бетти Энн вернулась. Его приглашают подняться. Он проследовал за тучной служанкой на последний этаж, и она ему показала место, где произошел несчастный случай. Лестница была крутая, и в темноте, не видя ступенек, женщины нередко падали в те дни.
Они подошли к двери в конце мрачного коридора. Сердце у Чарльза колотилось сильнее, чем после подъема на третий этаж.
– Жентльмен, мисс, – представила его служанка.
Он вошел в комнату. Сара сидела спиной к огню и лицом к двери, положив на табуретку обе ноги, прикрытые красным валлийским одеялом. Хотя она накинула на плечи зеленую шаль из мериносовой шерсти, из-под нее проглядывала ночная сорочка с длинным рукавом. Распущенные рыжие волосы падали на зеленые плечи. Она показалась ему миниатюрной и мучительно застенчивой. Когда он вошел, она бросила на него короткий взгляд, словно испуганная грешница, страшащаяся праведного гнева, и тут же снова опустила голову на сложенные руки. Ни тени улыбки. Он застыл – в одной руке трость, в другой перчатки.
– Я проездом через Эксетер.
Она чуть заметно кивнула со смешанным чувством понимания и стыда.
– Может, мне незамедлительно пригласить врача?
Ответ прозвучал куда-то в колени.
– Прошу вас, не надо. Он посоветует мне делать то, что я и так делаю.
Он был не в силах оторвать от нее глаз… птица с подрезанными крыльями, немощная (хотя щеки пунцовые), беспомощная. И после неизменного платья цвета индиго – зеленая шаль, которая как-то особенно подчеркивала эту копну волос. Ноздри гостя уловили кедровый запах жидкой мази.
– Вам больно?
Она покачала головой.
– Не понимаю, как это со мной произошло. Такая глупость.
– Скажите спасибо, что вы упали не со скалы на береговой отмели.
– Да.
Она казалась безнадежно смущенной в его присутствии. Он окинул взглядом комнатку. В камине разгорался огонь. Из пивной кружки на каминной полке торчали увядшие нарциссы. Бросалась в глаза убогость жилища. Потолок в черных пятнах копоти от чадящих масляных ламп… спектральные реликвии в память о захудалых постояльцах.
– Наверное, мне лучше…
– Нет. Пожалуйста. Сядьте. Вы меня извините. Я… я вас не ждала…
Он положил вещи на комод и сел на единственный свободный стул у стола, напротив нее. Как она могла его ждать, несмотря на письмо, когда он с самого начала твердо сказал себе «нет»? Он искал какое-то самооправдание.
– Вы послали этот адрес миссис Трантер?
Она покачала головой. Молчание. Чарльз глядел на ковер.
– Только мне?
Она чуть кивнула. А вот он покивал со всей серьезностью, словно сам обо всем догадался. И опять повисло молчание. В оконное стекло за спиной Сары ударила сердитая россыпь дождя.
– Именно это я и пришел обсудить.
Она ждала продолжения, но его не последовало. Он смотрел на нее неотрывно. Ночная сорочка застегнута высоко на шее и на запястьях. Ее белизна отдает розовым в свете стоящей на столе лампы, включенной не на полную мощность. Ее волосы, подчеркнутые зеленой шалью, кажутся восхитительно живыми там, где на них падают отблески огня. Перед ним как будто открылась ее загадка, ее сокровенная сущность: гордая и податливая, запечатанная и распечатанная, его раба и его ровня. Он понял, зачем пришел: чтобы снова ее увидеть. Это была его потребность – как невыносимая жажда, требующая утоления.
Он заставил себя отвести взгляд, который оживился при виде двух обнаженных мраморных нимф над камином; они тоже порозовели от теплых лучей, отражаемых красным одеялом. Но нимфы ему не помогли. А Сара пошевелилась, и он снова повернулся к ней.
Она что-то быстро смахнула со щеки и положила руку на горло.
– Моя дорогая мисс Вудраф, только не плачьте, прошу вас… Зря я пришел… Я говорил себе: не надо…
Она решительно помотала головой. Он дал ей время прийти в себя. А пока она промокала глаза носовым платком, им овладело неудержимое сексуальное желание… вожделение, в тысячу раз превышающее то, что он испытал с проституткой. Ее беззащитные слезы, возможно, стали той брешью, через которую хлынуло откровение… он вдруг понял, чем ее лицо так его полонит, почему его к ней так влечет… чтобы ею обладать, в ней раствориться, сгореть и превратиться в пепел на этом теле, в этих глазах. Откладывать это на неделю, на месяц, на годы – по силам. Но вечно – нестерпимо.
Слова, объясняющие ее слезы, она буквально прошептала, и он с трудом их расслышал.