и неопровержимый свидетель падения Берлина, сумел опубликовать свои воспоминания о войне, в которых написал, что победители оставили на здании Рейхстага не только свои автографы — они его обоссали, чтобы в их понимании таким образом унизить фашистский рейх: «Многие расписывались на Рейхстаге или считали своим долгом обоссать его стены. Вокруг Рейхстага было море разливанное. И соответствующая вонь. Автографы были разные: «Мы отомстили!», «Мы пришли из Сталинграда!», «Здесь был Иванов!» и так далее. Лучший автограф, который я видел, находился, если мне не изменяет память, на цоколе статуи Великого курфюрста. Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гете, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие. Она была жирно перечеркнута мелом, а ниже стояло следующее: «Е…л я вас всех! Сидоров». Все, от генерала до солдата, умилялись, но мел был позже стерт, и бесценный автограф не сохранился для истории»[112].
Нужна ли такая правда о падение Берлина, о которой не написал ни один официальный историк? Вопрос риторический, и автор оставляет его безответным, как и следующий: нуждается ли историческая правда (наука) в цензуре?
Неосужденное зло всегда возрождается и повторяется многократно. Безнаказанность порождает вседозволенность и беззаконие. 21 век: групповые изнасилования в полицейских участках Уфы и Казани, дедовщина и сексуальное насилие в армии и местах заключения, избиения женщин и детей на мирных митингах протеста. Безнаказанность и замалчивание военных преступлений прошлого — поощряет аналогичные преступления в настоящем и в будущем, как во время военных конфликтов, так и в мирной гражданской жизни.
История жестоко мстит за невыученные уроки. Поэтому во многих странах домашнее насилие является нормой жизни, а во время военных конфликтов «человек с ружьём» по-прежнему чувствует себя безнаказанно. Ему всё позволено, какой бы война ни была: справедливой или захватнической, мировой или локальной, гражданской или межгосударственной, чеченской или афганской, на Донбассе или в Центральной Африке…
Автору нелегко было писать эту книгу. Радости ему она не доставило. Но рассказав правду о войне, автор выполнил свой перед тётушками-фронтовичками, испытавшими на себе «повышенное внимание» офицерского корпуса, и перед всеми жертвами насилия «человека с ружьём».
Часть III. «Чужие» против «своих»
Das Kind adelt die Mutter[113]
Германия: принудительные стерилизации
О сексуальных преступлениях против «своих», совершенных «чужими» военнослужащими армий гитлеровской и антигитлеровской коалиции, писать легче — «нас» это ведь не касается. Начнём с гитлеровской Германии. Вермахт и рейх против немецких женщин.
Сразу же вспоминаются массовые принудительные стерилизации женщин, которых нацисты посчитали «плохими» немками, недостойными воспроизводить потомство.
Целью германского нацизма стало создание новой расы, сверхчеловека — этому были посвящены Нюрнбергские расовые законы. «Плохих граждан рейха», к которым причислили больных шизофренией, маниакальной депрессией, наследственной эпилепсией или тяжелыми физическими уродствами, приговорили к насильственной стерилизации. И пошло-поехало: стерилизовали наследственно слепых и глухих, алкоголиков и больных туберкулезом, лиц, болевших когда-то сифилисом и гонореей, причисленных к «морально слабоумным» — в эту категорию зачислили тех, чьё развитие было заторможено в младенческом возрасте. И тут рвению нацистских «врачей и биологов» не было предела, стерилизовали детей, прогулявших школьные занятия или страдающих ночным недержанием мочи. Всех их нацисты обрекли на бездетность.
Принудительная стерилизация — «чисто немецкое убийство», аналога которому в масштабах содеянного нет в мировой истории. Только в 1935–1936 годах в принудительном порядке стерилизовали почти 90 тысяч людей, а всего за двенадцать лет существования рейха нацисты обесплодили 400 тысяч.
Но это было лишь частью программы по созданию сверхчеловека. Нацистское государство взяло под контроль создание молодой семьи; будущих женихов и невест обязали посетить специальный отдел здравоохранения — семейную консультацию «Суд наследственного здоровья». Изучив родословную физически здоровых арийцев, «гиммлеровский Минздрав» выдавал разрешение на создание семьи с правом производства генетически чистого потомства. А мог и отказать, разглядев в их генеалогическом древе расово неполноценную кровь, или подвергнуть стерилизации.
Но следует ли обвинять вермахт и его руководство в самоустранении и молчаливом согласии на принудительные стерилизации, другими словами, в невмешательстве в политику и в слепом выполнении приказов демократически избранного руководства страны? На Нюрнбергском процессе вермахт не причислили к преступным организациям, в отличие от СС, СД, СА, гестапо и руководства нацистской партии.
Но и Красная армия не причастна к преступлениям сталинского режима, в том числе к преступлениям против женщин — к запрету на аборты, арестам и ссылкам в лагеря жён и детей советских военнопленных или в изнасилованиях, через которые прошли в ГУЛАГе женщины-заключённые.
Зато, сравнивая положение советских и немецких женщин, возрадуемся за советских, которых не стерилизовали, даже если они или их близкие родственники оказались «врагами народа», и, продолжая сравнивать, сопоставим социальное и общественное положение женщин рейха и их советских подруг. Подруг — до 22 июня 1941 года. Затем и те, и другие начнут друг друга проклинать и предавать анафеме матерей, родивших «таких» сыновей.
Советские женщины и женщины рейха
Семья и сфера производства. Ныне не имеет значения, кто был автором мужского и женского лозунгов «3 K» — кайзер Вильгельм II или один из его советников, создавший патриотическую модель «идеального» немецкого мужчины и женщины. «Мужские 3 K»: Kaiser, Krieg, Kanonen (император, война, пушки), и «женские»: Kinder, Küche, Kirche (дети, кухня, церковь).
Гитлер, как и положено социалисту (хотя и с приставкой «национал», означающей, что он не сторонник всемирного благоденствия и лозунга «пролетарии всех стран, сядем вокруг общего котла и поровну разделим его содержимое»), приверженцем религии не был. Кайзеровский лозунг, обращённый к женщинам, он упростил, сделав упор на материнство и семейные ценности. В сентябре 1934-го, выступая на Нюрнбергском съезде Национал-социалистической женской организации, «вождь нации» ограничил мир добропорядочной фрау треугольником — муж, дети и домашнее хозяйство. Из производственной сферы немецкие женщины были исключены.
Но ещё в 1933 году, озабоченный созданием «наследственно здорового, полноценного немецкого брака нордического типа», фюрер подписал «Закон о поощрении семьи», в рамках которого новобрачным выдавался беспроцентный заём в размере 1000 марок (почти в девять раз превышавший среднемесячную зарплату). Но долг государству можно и не выплачивать — для стимулирования беременности после рождения каждого ребёнка, вплоть до четвёртого, с него списывались 250 марок.
Богомолов, офицер военной разведки, был удивлён, в мае 1945-го увидев в немецкой спальне коврики над кроватями с вышитыми изречениями, непривычными для советского человека: «Zweimal in der Woche ist nicht schadlich weder dir noch mir». Пунктуальные немцы вежливо (на языке крутится «политкорректно») напоминали друг другу, что пора пошевеливаться — «два раза в неделю не повредит ни тебе, ни мне».
В Советском Союзе буржуазные штучки не проходили — считалось мещанством публично намекать мужу (жене) о необходимости выполнять супружеский долг (даже в контексте здорового образа жизни), и вместо обязанности два раза в неделю сжигать лишние калории на брачном ложе супругам рекомендовали свершать трудовые подвиги и выполнять гимнастические упражнения.
Пока неработающие немецкие женщины, которым вменили в обязанность два раза в неделю ублажать мужа, маялись на кухне, ожидая супруга, их оппонентки, советские женщины, не забивали себе голову мелкобуржуазными глупостями. Ткачиха Дуся Виноградова на Всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев в Кремле в ноябре 1935-го не скрывала восторга:
«Товарищи, я расскажу, как работаем мы, стахановцы текстиля. Я раньше работала на 16 станках. Недавно я была в Москве и дала обещание т. Молотову и т. Андрееву, что перейду на 140 станков. Своё обещание я сдержала — теперь я работаю на 144 станках. (Аплодисменты.)
[…] Сейчас вся наша фабрика работает на уплотнённой работе. По нормам полагается обслуживать 40 станков, а мы работаем на 52, 74, 104, 144 и 148. Мы не считаем это пределом. Тов. Сталин, я даю обещание, что не остановлюсь на этом, через месяц я перейду на 150 станков и дам безбрачную продукцию, лучшую в мире ткань. (Аплодисменты.)
[…] Я счастлива, как никогда! Это вы, товарищ, Сталин, дали мне такую жизнь!»[114]
Вот это жизнь! С мужчинами полное равноправие! Но и этого недостаточно советской женщине для глубины женского счастья! Повоевать бы, как Анка-пулемётчица, боевая подруга Василия Ивановича Чапаева! Повоевать? Пожалуйста. Почему бы и нет? 1 сентября 1939 года, в день нападения Гитлера на Польшу, в СССР опубликован Закон «О всеобщей воинской обязанности». 13-я статья Закона предоставила право Народным комиссариатам обороны и ВМФ принимать женщин на службу в армию и флот и привлекать их на учебные сборы.
Немецкие женщины, загнанные в рамки трёх К (Kinder, Küche, Kirche), лишённые шансов совершать военные и трудовые подвиги и, работая на 144 станках, зарабатывать тройную зарплату, прослезились. Что осталось бедной немецкой женщине, которую в её несчастливой, нетрудовой жизни усиленно склоняли отрабатывать в постели супружеский долг? Рожать. На короткое время освобождая себя от обязанности два раза в неделю ублажать мужа.