Армейские бордели вермахта
Как же, напрашивается ехидный вопрос, в немецкой армии, сексуально однородной, удовлетворялись физиологические потребности? Таблетками или… восемнадцатилетними призывниками? Приходится разочаровать тех, у кого разыгралось воображение, — борделями.
Если настало время дать определение слову «бордель», то автор выразился бы так: «дом сладких утех, в котором побывали лучшие умы человечества до и после Святой Марии Магдалины, вкусившей до встречи с Христом лакомства древней профессии».
В 1996 году о солдатских борделях вермахта написала немецкая писательница Christl Wickert: «Das große Schweigen: Zwangsprostitution im Dritten Reich» («Великое безмолвие: Принудительная проституция в Третьем рейхе»). Её данными воспользовался Васильченко при написании главы «Проституция: преследования и государственная поддержка в Третьем рейхе», книга «Сексуальный миф III рейха». Воспользуемся и мы…
Ещё перед Первой мировой войной в Берлине насчитывалось около 20 тысяч проституток. В послевоенное время их число увеличилось. Придя к власти, первым делом нацисты начали борьбу с «позорным наследием Веймаровской республики» (так назвали они проституцию). Формируя морально-этические законы Третьего рейха, нацисты задались целью очистить улицы немецких городов от «падших женщин», а заодно от гомосексуалистов и лесбиянок.
26 мая 1933 года уголовный кодекс дополнился статьёй, наказывающей женщин, предлагающих своё тело мужчине, ограничением свободы. Только в Гамбурге после введения указа задержали более полутора тысяч уличных проституток, в ноябре большинство арестованных изолировали в пенитенциарных учреждениях.
Девушкам, сумевшим удержаться в профессии, надлежало жить на специально отведенных улицах — бордельштрассен, в домах терпимости, не похожих на салоны для развлечений. Со временем нацисты намеревались прикрыть их. Требования к «жрицам любви» были ужесточены. Если «профессионалки» заболевали венерической болезнью или пропускали медицинский осмотр на предмет выявления «дурных болезней», то по закону 1934 года их на два года заключали в один из концлагерей — Равенсбрюк, Моринген или Лихтенбург.
Почти семь лет, пока вермахт и война не сделали немецких проституток винтиками военной машины, представительницы самой древней профессии, услугами которых не брезговали даже монархи, преследовались государством. Но они оказались государственно-полезными служащими, когда эпидемия венерических болезней, вспыхнувшая после оккупации Польши и Франции, приняла угрожающие размеры и резко снизила боеспособность воинских подразделений. Когда над армией нависла угроза массовых венерических заболеваний, руководство рейха опомнилось и пришло к согласованному с вермахтом решению о необходимости создания армейских борделей. Указ вышел в 1940 году, во второй половине июля.
По Нюрнбергским расовым законам «высокопородистым арийцам» запрещался секс со славянками и еврейками, и поэтому в борделях вермахта работали девушки, одобренные спецотделом гестапо и соответствующие арийским критериям чистоты расы. Этим критериям соответствовали немки и фольксдойче (так в рейхе называли этнических немцев, то есть немцев диаспоры, не имеющих германского гражданства и живших за пределами Германии). «Падшим» арийским девушкам нашлось применение. Их трудоустроили в публичные дома вермахта, установили нормы выработки, и им, как и за всякую иную работу, платили зарплату. Рейх взял проституток под государственную опеку.
Но было немало случаев, когда «породистых» женщин, за ту или иную провинность оказавшихся в заключении, принуждали к занятию проституцией. В армейском борделе, как в штрафном батальоне, им позволялось искупить свою вину перед рейхом. Хотя были и идеалистки, добровольно записавшиеся в армейские бордели и считавшие, что раз им не позволено надеть военную форму, то, жертвуя своим телом, они выполняют патриотический долг.
С открытием армейских борделей восторжествовала «немецкая справедливость»: проституткам восстановили право на профессию. И тут же в вермахте подметили дополнительный положительный эффект, привнесенный нововведением. Если сексуальная жизнь солдата подконтрольна его командирам, то разрешение на получение удовольствия — дополнительное поощрение, а стало быть, стимул для поддержания дисциплины.
Здоровый немецкий секс проходил под наблюдением санитарных врачей; правом на посещение солдатского борделя являлся талончик, выдаваемый командиром подразделения. Каждому солдату полагалось в месяц пять увольнений. Но если он проявил себя с лучшей стороны, то в качестве поощрения доблестный воин вознаграждался дополнительным талончиком для посещения публичного дома. С другой стороны, талончик мог стать дисциплинарным наказанием: ребёнка за провинность лишают мороженого или похода в кино, солдата — развлечением с профессионалкой.
Так по указу 1940 года немецкие проститутки, а также патриотически настроенные арийские девушки, не имея иной возможности записаться в ряды вермахта, стали чиновниками специального министерства, созданного в недрах военного ведомства, призванного отвечать за поддержание боевого духа. Солдатским подругам назначили жалование, предоставили медицинскую страховку и социальные льготы. Насчёт получения боевых наград, сказать не берусь (на Восточном фронте бордели хоть и находились во втором эшелоне боевых действий, но иногда подвергались авианалётам и артиллерийским обстрелам), и в случае ранения какие-то награды девушкам полагались — они ведь были госслужащими и при исполнении обязанностей.
Бордели вермахта делились на четыре категории: солдатские, унтер-офицерские и привилегированные — фельдфебельские и офицерские, отличавшиеся по зарплате, нормам выработки, культуре и быстроте обслуживания. Союзникам вермахта не дозволялось навещать барышень рейха — их обслуживали второсортные неарийские проститутки.
В офицерских публичных домах имели право работать только элитные проститутки — чистокровные немки, выросшие на исконно германских землях, ростом не ниже 175 см, светловолосые, с голубыми или светло-серыми глазами, обладающие хорошими манерами. В фельдфебельских борделях и рангом пониже разрешалось работать фольксдойче. Как немецкие солдаты завидовали господам офицерам, заглядываясь на длинноногих блондинок! Случались в борделях любовные драмы и даже трагедии.
Во все времена клиенты публичных домов влюблялись иногда в куртизанок, выкупали из публичных домов и даже шли с ними под венец. Об этом писал Куприн, большой знаток дореволюционных киевских публичных домов. А как исступлённо каялся в греховных чувствах неистовый Виссарион Белинский. Его письмо к Боткину от 10–16 февраля 1839 года: «До сих пор не понимаю, что я чувствовал к гризетке, но — право — что-то чувствовал. Должно быть, это была страсть, а не чувство […] а когда находил в себе это чувство — хотел возбудить страсть […] Когда, увлечённая страстию, чувством или чувственностию, она отдавалась мне вся, — я, при всей моей чувственности и животности, […] нашёл в себе довольно силы, чтобы не опрофанировать наслаждением того, что я почитал в себе святым чувством, — и я вырвался из обаятельных объятий сирены и почти вытолкал её от себя».
Чернышевский, Достоевский, Толстой, Гоголь, Чехов, Блок… — весь цвет русской литературы познал любовь проститутки. Да что русской литературы… А французской? Бальзак, Дюма, Мопассан, Гюго… Но влюбиться так, как влюбился военный министр Третьего рейха фельдмаршал фон Бломберг?! В 1938 году он «погорел» на любви к проститутке, женился на ней и прогневал фюрера: с куртизанкой фельдмаршалу баловаться не возбраняется, но жениться — никак нельзя.
Истории любви, случавшиеся в борделях вермахта, не попали на страницы художественных романов: вряд ли их герои дожили до конца войны. Надо признать: труд рядовых служительниц вермахта был нелёгким. В солдатских публичных домах проститутка за месяц должна была отработать не менее шестисот талончиков. Это было конвейерное производство. Штатное расписание домов терпимости составлялось бухгалтерами вермахта из расчёта: одна проститутка на сто солдат. Отсюда и научно обоснованные нормы выработки. Зато каждый солдат мог встретиться с приглянувшейся ему девушкой (хотелось написать ППЖ) с учётом поощрительного талончика до шести раз в месяц. В унтер-офицерских борделях проститутки могли уделить больше внимания клиентам: одна проститутка ублажала семьдесят пять унтеров и фельдфебелей. Офицерская проститутка дарила любовь пятидесяти офицерам. Это то, что касалось сухопутных войск. Привилегированные войска — авиацию и флот — одаривали любовью суперэлитные проститутки.
На авиабазах ежемесячная норма проститутки — шестьдесят асов «Люфтваффе». Наземный обслуживающий персонал авиабазы в секс-обслуживании был приравнен к офицерам вермахта, одна проститутка приходилась на пятьдесят технарей. Зато в авиационных полевых госпиталях выздоравливающим лётчикам создали курортное обслуживание, им обеспечивался индивидуальный подход — одна проститутка на двадцать пилотов.
Но, несмотря на заботу командования вермахта о солдатском здоровье, почти каждый десятый немецкий солдат переболел сифилисом или триппером — и всё по причине недисциплинированности военнослужащих, прибегавших к услугам уличных проституток, не имевших санитарной карты и не подвергавшихся ежедневному «техническому» осмотру санитарным врачом.
Нельзя сказать, что вермахт не заботился о здоровье проституток, находившихся на государственной службе. Санитарные врачи обеспечивали публичные дома дезинфицирующими средствами, мылом, полотенцами и достаточным количеством презервативов, которые до самого конца войны регулярно поставлялись из Главного санитарного управления, даже когда начались проблемы с резиной и вышел запрет на продажу презервативов гражданским лицам. Даже когда из-за непрекращающихся воздушных налётов возникли проблемы со снабжением, солдаты регулярно обеспечивались предохранительными средствами, которые в случае острой необходимости приобретались в борделе, в солдатских буфетах, на кухнях или у снабженцев. В каждой «комнате для свиданий» для особо горячих парней висел плакат-напоминание: «Половые сношения без противозачаточных средств строго запрещены!»