Гитлер об этом знал. Лагеря смерти Треблинка, Освенцим, Майданек построены не на пустом месте.
Но и противоборствующая сторона, будёновцы, совершала во время советско-польской войны массовые изнасилования и погромы. Об этом в «Конармии» ярко и осторожно написал Бабель. Среди документов, рассекреченных в 1998 году и опубликованных в газете «Совершенно секретно», — приказ Реввоенсовета Первой конной армии № 89, датированный 9 октября 1920 года.
Только за 4 дня, с 18 по 22 сентября, 6-я кавалерийская дивизия учинила более 30 еврейских погромов. В местечке Любарь 29 сентября кавалеристы убили 60 человек, в Прилуках в ночь на 3 октября убито 21 «и изнасиловано много женщин». В приказе отмечалось, что «женщины бесстыдно насиловались на глазах у всех, а девушки, как рабыни, утаскивались зверями-бандитами к себе в обозы». В Вахновке 3 октября было убито 20 человек, много было раненых и изнасилованных, 18 домов было сожжено…
Исторический экскурс затянулся, и пора возвращаться ко Второй мировой войне.
«Чужие» против «чужих» — о преступлениях на сексуальной почве солдат вермахта и его союзников на Восточном и Западном фронте и аналогичных преступлениях армий стран антигитлеровской коалиции. Красная армия в этом разделе обойдена стороной, ей посвящалась вторая часть — «свои» против «чужих».
Вермахт: Восточный фронт
В документальной книге «Последние свидетели» Светлана Алексиевич собрала сто детских рассказов — воспоминаний о войне. Обычно дети мало что помнят, что происходило с ними в детсадовском возрасте. Устойчивая память появляется в младшем школьном возрасте. Но потрясение, полученное во время немецкой оккупации, пятилетней Люде Андреевой врезалось в память на всю жизнь[131]:
«Я знала, что мама у меня молодая и красивая, у других детей были мамы постарше, но в пять лет я поняла, что для нас это плохо, что мама молодая и красивая. Это опасно. В пять лет я это сообразила… Я даже поняла, что то, что я маленькая, — это хорошо. Как такое ребёнок способен понять? Мне же никто ничего не объяснял…
Через столько лет… Боюсь… Трогать в своей памяти это место… Возле нашего дома остановилась немецкая машина, она не специально остановилась — она испортилась. Солдаты зашли в дом, меня и бабушку прогнали в другую комнату, а маму заставили им помогать. Грели воду, готовили ужин. Они так громко разговаривали, что мне казалось: они не разговаривают друг с другом и не смеются, а кричат на мою маму.
Стало темно, уже вечер. Уже ночь. Вдруг мама вбегает в комнату, хватает меня на руки и бежит на улицу. Сада у нас не было, и двор пустой, бегаем и не знаем, куда спрятаться. Залезли под машину. Они вышли во двор и ищут, светят фонариками. Мама лежит на мне, и я слышу, как у неё стучат зубы, она холодная сделалась. Вся холодная.
Утром, когда немцы уехали и мы вошли в дом… Бабушка наша лежала на кровати… привязанная к ней верёвками… Голая! Бабушка… Моя бабушка! От ужаса… От страха я закричала. Мама вытолкнула меня на улицу… Я кричала и кричала… Не могла остановиться…»
Это преступление совершили представители «высшей расы», которым Гиммлер запретил сексуальные контакты с неполноценными народами…
Во фронтовой полосе трудно проконтролировать каждого солдата (это относится к любой армии, в которой могут оказаться садисты, люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией, с уголовным прошлым, геронтофилы, маньяки и педофилы). Но львовский и каунасский погромы[132], произошедшие в первые дни войны при активном участии местного населения (Львов и Каунас были захвачены коллаборационистами ещё до подхода немецких войск), были хорошо организованы и заранее спланированы.
В ночь с 29 на 30 июня 1941 года германские войска вошли во Львов. Впереди шёл разведывательно-диверсионный батальон «Нахтигаль», сформированный из членов ОУН и входивший в состав диверсионного полка абвера «Бранденбург 800». В первую неделю оккупации Львова легионеры Гитлера при участии местных жителей, присоединившихся к нелюдям, убили более четырёх тысяч евреев. Изуродованные трупы лежали у стен домов. Для устрашения на видном месте лежал труп молодой женщины с пригвождённым штыком младенцем. Многие женщины были предварительно изнасилованы. Многочисленные фотодокументы подтверждают участие в погроме местного населения[133].
Пока одни бандиты расправлялись с евреями, другие занялись поиском женщин. Пьяные солдаты ловили на улицах Львова девушек и затаскивали в парк Костюшко. Пытаясь образумить насильников, священник Помазнев вышел из церкви на улицу с крестом в руках, но призывы к совести и угрозы божьего суда оказались бессильными; солдаты избили старика, сорвали с него рясу, спалили бороду и закололи штыком. Улицы Львова опустели. Бандитов, одетых в немецкую форму, безлюдье не смутило. Выродки ворвались в общежитие львовской швейной фабрики, изнасиловали, а затем убили тридцать две женщины.
Продвигаясь с немецкой армией на Восток, батальон «Нахтигаль» продолжил расправы. В селе Турбов на Винничине каратели вырезали всех мужчин-евреев. Женщин и детей они собрались заживо сжечь, но «сердобольные» сердца немецких солдат не выдержали, и силой оружия они предотвратили расправу[134]. Женщин и детей ждала «гуманная» смерть — расстрел.
Итальянский солдат Эудженио Корти вспоминал, как зимней ночью в один из домов маленького посёлка юга России вошли двое солдат, немец и итальянец («скромность» не позволила Корти признаться в молчаливом соучастии в том, что произошло позже):
«В доме были только женщины самого разного возраста и дети. Они в ужасе прятались в углу. Немец выбрал самую симпатичную девушку, оставил её в доме, остальных вывел на улицу и тут же за дверью пристрелил всех, включая детей. Затем он вернулся в избу, бросил девушку на постель и изнасиловал её… Затем немец заставил девушку приготовить ему еду, после чего уложил её рядом с собой в постель и вынудил всю ночь лежать рядом с собой. Он ещё трижды насиловал её. Утром он вывел её на мороз и пристрелил»[135].
Сексуальные насилия над советскими женщинами, так же как и групповые изнасилования, хотя и запрещались расовыми законами, для солдат вермахта были обыденным делом. Давид Ортенберг, главный редактор газеты «Красная звезда» (с 1 июля 1941 по 30 июля 1943 гг.), написал роман-хронику, «Год 1942», месяц за месяцем следуя по страницам газеты.
20 августа «Красная звезда» опубликовала отрывки из писем немецких солдат, обнаруженные в почтовом грузовике, захваченном смоленскими партизанами. Ефрейтор Феликс Капдельс писал друзьям о весёленьких похождениях и групповых изнасилованиях: «Пошарив в сундуках и организовав хороший ужин, мы начали веселиться. Девочка попалась злая, но мы её тоже организовали. Не беда, что всем отделением».
В другом письме ефрейтор Георг Пфалер, радуясь, что находится не на фронте, а в карательных войсках, писал своей матери в Саппенфельд: «В маленьком городке мы пробыли три дня… Можешь представить себе, сколько мы съели за три дня. А сколько сундуков и шкафов перерыли, сколько маленьких барышень перепортили… Весёлая теперь наша жизнь, не то что в окопах»[136].
Впору ефрейторам петь бравурные марши: выпил, ограбил, изнасиловал. Ещё раз выпил, ограбил и изнасиловал. Жизнь удалась!
В каждом советском населённом пункте после освобождения создавались Чрезвычайные государственные комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов (к ним относили и румынско-фашистских). Многие документы впоследствии прозвучали на Нюрнбергском процессе против руководства фашистской Германии. Заступничество Сталина, намеривавшего включить Румынию в советскую зону влияния, позволило румынским фашистам избежать Международного военного трибунала. До Нюрнбергского суда не дошёл акт № 173, составленный в Одессе 26 октября 1944 года:
«16 октября 1941 года, в день вступления оккупантов в г. Одессу, группа румынских варваров на глазах гр. Хирика Лейб Осиповича изнасиловала жену Любу и 16-летнюю дочь Еву, в результате чего последняя заболела острым менингитом.
12 января 1942 г. в числе многих других Хирик Л. О., жена его и дочь были угнаны в гетто на Слободку.
11 февраля 1942 г. их вывезли поездом в Березовку, а оттуда в 30-градусный мороз погнали пешком в Доманёвку.
[…] Хирик Л. О. отстал от этапа недалеко от местечка Мостового и был расстрелян, а жена и дочь, дойдя до местечка Мостовое, как отставшие были расстреляны немцами-колонистами»[137].
Увиливая от наказания, волк надевает овечью шкуру. Советские войска подошли к государственной границе Румынии. Руководство фашистской Румынии, виновное в гибели сотен тысяч румынских и советских евреев, быстро сориентировалось и переметнулось на сторону антигитлеровской коалиции, арестовав и предав суду несколько одиозных деятелей; благодаря Сталину, намеревавшегося включить Румынию в советскую зону влияния, страна-агрессор избежала Нюрнбергского суда и осуждения за преступления против человечности.
Гитлер, названный в 1938 году американским журналом «Тайм» «человеком года», вторгся в Польшу, будучи номинантом на Нобелевскую премию мира за 1939 год (потерпел бы пять месяцев — и вместе с Чемберленом и Даладье получил бы за Мюнхен Нобеля).
От командования вермахта фюрер требовал: «Война на Востоке, должна отличаться от войны на Западе и вестись на уничтожение евреев и большевиков».