Со все более мрачными предчувствиями мы пришли к подножию главной башни и позвали: «Року-сан! Року-сан!» Затем оба, как будто сговорившись, прислушались. Уже то, что местом поисков были развалины замка, а пропавшим человеком — необычный ребенок, заставляло чувствовать невероятный ужас.
Когда мы поднялись на крепостную стену и с ее края взглянули вниз, то прямо под самым высоким северным углом обнаружили тело упавшего оттуда Рокузо.
Это прозвучит как мистическая история, но на самом деле с того момента, как я узнал, что Рокузо задерживается, у меня было предчувствие, что он погиб, упав с высокой северной стены.
Возможно, вы скажете, что это просто разыгравшаяся фантазия, но, по правде говоря, я думал, что Рокузо сбросился со стены, решив взлететь в небо как птицы. Когда птицы, сидевшие на дереве, на глазах у Рокузо легко перепархивали с ветки на ветку, наверняка он захотел и сам полетать с ними.
На следующий день после похорон я в одиночестве пришел к замковой башне. И, вспомнив о Рокузо, погрузился в самые разные размышления о том, как удивительна человеческая жизнь. О разнице между человеком и прочими живыми существами. О взаимодействии человека и природы. О жизни и смерти. Все эти мысли пробудили в моем юношеском сердце глубокую печаль.
Среди стихотворений знаменитого английского поэта есть одно под названием «Мальчик»[2]. В нем описан ребенок, который каждый вечер, стоя на берегу одинокого озера и сложив ладони, подражал крику совы и радовался тому, что ему отвечала сова с гор на противоположном берегу; но однажды он умер и упокоился в тихой могиле. Смысл стихотворения заключался в том, что душа ребенка вернулась в лоно природы.
Я любил это стихотворение и часто перечитывал его, но, увидев смерть Рокузо и думая том, что случилось с ним, я чувствовал, что в судьбе его еще больше смысла, чем в этом произведении.
Когда я встал на вершину стены и взглянул перед собой, там свободно порхали весенние птицы. Не была ли одна из них Рокузо? Ладно, пускай и не Рокузо. Чем же отличался Рокузо от этих птиц?
Несчастная мать, говоря, что смерть для этого ребенка — счастливый исход, все равно плакала. Однажды, когда я пришел на находившееся на севере Сироямы кладбище, чтобы навестить свежую могилу Рокузо, там уже была его мать. Она бродила кругами вокруг могилы и бормотала что-то про себя. Судя по всему, нисколько не заметив моего приближения, та говорила:
— И с чего это вдруг ты вздумал подражать птицам? Зачем сиганул со стены?.. Учитель ведь так и сказал, мол, Рокузо хотел полетать в небесах, поэтому и прыгнул оттуда. Каким бы дураком ты ни был, разве ж есть люди, которые пытались бы подражать птицам.
Затем, немного подумав, сказала:
— Но знаешь, это и хорошо, что ты умер. Смерть для тебя — большее счастье.
Заметив меня, она произнесла, роняя слезы одну за другой:
— Ведь так, учитель? То, что Рокузо умер, и для него было счастьем.
— Нельзя признать, что это абсолютная правда, но раз уж произошло такое несчастье, лучше думать так, чем просто смириться.
— Но все же, почему он вздумал подражать птицам?
— Это всего лишь мое предположение. Я ведь не знаю наверняка, погиб ли Рокузо именно из-за того, что пытался повторить за птицами.
— Но разве вы не сказали, что так оно и было? — мать внимательно посмотрела на меня.
— Року-сан очень любил птиц, поэтому я просто подумал, что, возможно, это и произошло.
— Да, Рокузо любил птиц. Увидев птиц, он всегда широко расставлял руки и делал вот так, — она захлопала руками, как крыльями. — Да, еще он очень искусно подражал крикам ворон, — глядя на нее, говорящую это с горящим взглядом, я невольно прикрыл глаза.
Из леса Сироямы, размахивая крыльями и крича, вылетела ворона и направилась в сторону моря, и мать мальчика, неожиданно оборвав разговор на полуслове и забыв обо мне, проводила ее задумчивым взглядом.
Что, интересно, увидела мать Рокузо в этой одинокой птице?
Юмэно КюсакуЕвгения Ахманова
Юмэно Кюсаку (1889–1908) — самый известный из восьми творческих псевдонимов Сугиямы Тайдо, автора детективных романов, отличающегося своей авангардной, странной, почти фантастической манерой письма.
Писатель родился в Фукуоке в семье Сугиямы Сигемару, одного из высокопоставленных членов паназиатской националистической организации «Общество черного/темного Океана». Мальчика назвали Наоки. Окончив школу он поступил на Литературный факультет Университета Кэйо в Токио, однако по просьбе отца был вынужден вернуться и взять на себя заботы о семейной ферме. В возрасте двадцати семи лет Юмэно Кюсаку решил посвятить жизнь буддизму и стать священником, но спустя пару лет снова вернулся, уже под именем Сугияма Тайдо. За годы, проведенные в монастыре, он проникся глубоким интересом к искусству традиционного японского театра «Но», а в особенности к сюжетам о призраках и прочих сверхъестественных явлениях. После возвращения работал внештатным журналистом в «Кюсю Ниппо» (нынешняя Nishinippon Shimbun), в свободное время занимаясь литературным творчеством.
Дословно «Юмэно Кюсаку» переводится как «человек, который всегда мечтает/пребывает во сне». И действительно, для большей части его произведений характерно достаточно обыденное начало, за которым следует сюрреалистичная развязка, стирающая в сознании читателя грань между реальностью и бредовой фантазией, а порой и ночным кошмаром героя. Конец же обычно подобен пробуждению — резкий, обрывистый, оставляющий странное ощущение недосказанности.
На сегодняшний день очень малое количество произведений Юмэно Кюсаку переведено, всего несколько рассказов можно прочесть на английском. Знаковый же во всех отношениях роман «Догра Матра», образец авангардной готической литературы, по праву считающийся предшественником всей японской научной фантастики, помимо оригинала доступен лишь на французском языке.
Будучи не слишком известным за рубежом, тем не менее писатель закрепил за собой репутацию одного из наиболее эксцентричных авторов своей, а возможно, и нынешней эпохи. Его творчество вдохновило на создание многих работ известного иллюстратора Суэхиро Маруа. Часто томики с новеллами Юмэно Кюсаку можно увидеть в руках персонажей аниме и манга, что с первых секунд позволяет сделать выводы о незаурядности их характеров.
Повесть, которую мне хотелось бы представить вниманию читателя, называется «Любовь после смерти», или «Посмертная любовь». В ней в полной мере отражен уникальный стиль и слог Юмэно Кюсаку. Не в последнюю очередь она интересна тем, что действие разворачивается на территории Российской империи.
Ад в бутылкахЮмэно Кюсаку
Переводчик Анна Слащёва
Многоуважаемые члены института океанологии, искренне желаем вам здоровья и процветания.
Доводим до вашего сведения полученные некоторое время назад от местных жителей известия о нахождении ими на южном берегу острова нескольких запечатанных при помощи резины и воска стеклянных бутылок, напоминающих те, что используют для слежения за приливами и отливами.
Вышеупомянутые бутылки были найдены на расстоянии примерно от двух до шести миль друг от друга. Одна была засыпана песком, две другие были найдены застрявшими в расщелине скалы. Судя по всему, бутылки оказались выброшены на берег довольно долгое время назад. Вместо отпечатанных типографским способом стандартных открыток с датой отправления в бутылках были обнаружены вырванные тетрадные листы с записями на них, поэтому предоставить сведения о дате их отправления не представляется возможным. Данные бутылки будут отправлены вам за счет деревни для последующего исследования. Просим вас проинспектировать их содержимое.
Ура! Наконец появился корабль, который спасет нас с этого острова…
Огромный корабль с двумя трубами. От него отделились две шлюпки и плывут к нам по бушующим волнам. Кажется, на корабле наши родители! Как давно мы их не видели! И… я вижу: они машут нам белым платочком!
Наверняка мама и папа получили наше первое письмо в бутылке и теперь плывут к нам на помощь.
Из труб корабля идет белый дым. Корабль плывет к нам… Раздается высокий, очень высокий гудок. Заслышав его, все животные и насекомые как по команде исчезают с берега маленького острова.
Для нас этот гудок словно зов к Страшному суду, и мы очень боимся. Будто небо и земля разверзлись, и из глаз Бога льется свет, похожий на языки адского пламени.
О, как у меня дрожат руки! От волнения я не могу писать … слезы застили мне глаза.
Мы стоим обнявшись на высокой скале, которая находится прямо по курсу корабля, и пытаемся получше разглядеть и мать, и отца, и моряков, которые вот-вот приплывут и спасут нас. И скоро мы умрем, бросившись в глубокую пучину. А затем нас съедят большие акулы, которые здесь плавают. Когда-нибудь потом некий мореплаватель найдет эту бутылку с запечатанным письмом и прочитает его.
Мама, папа, простите нас! Простите, простите, простите, простите нас, пожалуйста… Просим вас не забывать нас, ваших с самого начала непочтительных детей…
И вы, кто проделал такой далекий путь с нашей родины, простите нас, пожалуйста, за то, что мы сделали! Мы очень сильно извиняемся перед вами. Мама, папа, обнимите нас! Настал час радости, час возвращения в мир, и в то же время, бедные и несчастные, мы должны умереть. Сжальтесь над нами!
Без наказания, которое должны понести наши тела и души, мы не сможем искупить грех. На этом далеком острове мы совершили преступление — и вот настал час расплаты, которого мы так давно страшились.