– Мне очень жаль.
Она прошла через жестокую подготовку, но от этого переживания ее собеседницы не становились менее тяжелыми.
– Мне очень жаль.
Плющ пожала плечами, будто хотела сбросить тяжесть прошлого.
– После того, как они продались, меня фактически вырастила моя тетя. Она поддерживала меня, когда я захотела взять сразу несколько курсов по естествознанию. Но мне это быстро наскучило, даже в университете.
Она ненадолго замолчала, будто раздумывая, что еще стоит рассказать. Насколько еще открыться. Селина притихла, предоставляя ей возможность решить самой.
Плющ вынула из кармана цветок – на этот раз желтый – и стала его рассматривать.
– И в последнем семестре я записалась в лабораторию к одному ученому, который работал над более… смелым экспериментом, исследуя связь человека и растений.
Селина ужаснулась, догадавшись, что случится дальше. Плющ убрала цветок в карман.
– Оказалось, что опыты планировали ставить на мне.
Ее зеленые глаза стали холодными, как лед.
– Чтобы исследовать возможность скрещивания людей и растений.
– И что произошло? – выдохнула Селина.
Ответная улыбка потрясла жестокостью.
– Я произошла. И ведущие ученые теперь знают наверняка, на что способны подопытные вроде меня после того, как они применили к моему телу свои научные достижения. Их первый и последний успешный эксперимент.
Плющ посмотрела руки, увитые стеблями.
– Вскоре я поняла, что, как бы это ни было ужасно, возможно, все случилось не просто так. Возможно, это случилось, чтобы я могла использовать свои… способности… – на этом слове она запнулась, – чтобы помочь планете. Попытаться остановить ее разбег камикадзе.
Селина не стала отворачиваться от зеркала, которое стояло перед ней. Две умные девушки, которых взяли и превратили в нечто иное. Нечто ужасное.
Но она об этом рассказывать не станет. Пока. Вместо этого Селина спросила:
– Ну, и тебя сманила преступная жизнь?
– Меня сманила жизнь, – возразила Плющ, выходя вслед за Селиной в заднюю дверь, через которую она сюда пробралась. – Мне было девятнадцать. Ни разу не была на вечеринке, ни разу не целовалась. Ничего не успела сделать. И они все у меня забрали.
Знакомо. Очень знакомо.
– А сейчас ты все это делаешь? – спросила Селина едко. Ответную улыбку она больше услышала, чем увидела.
– Целуюсь наверняка.
Селина хихикнула:
– Смотрю, ты расставила приоритеты.
Она тихо прикрыла за собой металлическую дверь, и они оказались в переулке позади исполинского магазина. В обоих концах улицы, пролегавшей через сердце района торговых центров, воцарилась тишина.
Плющ подняла брови, глядя на закрытую дверь:
– Ты оставишь визитную карточку или я?
Селина выпустила когти на перчатке. Ответом на вопрос стал скрежет металла и две борозды на задней двери. Следы от когтей.
Плющ осмотрела произведение Селины.
– Просто, но действенно.
Селина втянула когти. Тут сработала система оповещения ее шлема, зарегистрировав какое-то движение в переулке. Селина резко повернулась и…
Из-за покосившейся картонной коробки бесшумно показались светящиеся в темноте глаза, мягкие лапы и хвост трубой.
Плющ проследила за взглядом Селины и засмеялась.
– Твой родственник?
Селина улыбнулась под маской и наклонилась, когда к ней подошла уличная кошка, серая шкурка которой сливалась с тенью. Селина протянула ей руку в перчатке, и кошка обнюхала ее, подергивая усами.
– Слишком ты исхудала, подруга, – сказала она кошке, пропустив вопрос Плюща мимо ушей. Она почесала кошку под маленьким подбородком.
– Зря я не фотографирую, – сказала Плющ.
Кошка отвернулась, и Селина погладила ее по стройной спине. Почувствовав прикосновение, та выгнулась дугой.
– Я думала, ты любишь животных.
– Я люблю, – ответила Плющ. – Но я не думала, что ты тоже.
Удовлетворенная вниманием кошка убежала на другой конец переулка. Селина встала, провожая ее глазами, пока та не исчезла в темноте.
– У меня никогда не было домашнего животного. А я всегда хотела кого-нибудь.
– А почему не было?
На этот вопрос она не могла ответить. Очень многое нужно объяснять. Слишком многое. Скрытность крайне важна. Скрытность – это еще одно оружие. Даже с союзниками.
– Я много переезжала. Нигде так и не обжилась, чтобы кого-то завести.
Отчасти это правда. Но у нее все эти годы и так забот хватало, так что, как бы Мэгги ни просила кота, ему тоже нужно было покупать еду. Возможно, оплачивать ветеринара. Заводить животное тогда было безответственно. И сейчас тоже.
– Нам пора, – сказала Селина, всматриваясь в темное небо. – Я отключила сигнализацию, но нас могут заметить.
Плющ показала большим пальцем на переулок у нее за спиной.
– Я туда.
Селина, решив соврать, махнула в другую сторону.
– Я туда.
Плющ кивнула.
– Как мне с тобой связаться?
– Ты уже две ночи ходишь за мной по пятам. Кажется, ты без проблем можешь меня найти.
Плющ снова рассмеялась.
– Можешь позвонить сюда, чтобы рассказать, где работаем в следующий раз. – Она достала из кармана на комбинезоне клочок бумаги.
– Это временный номер, но он будет активным еще пару дней.
Селина взяла листок, чиркнув когтями на перчатках.
– Возьмешь с собой Харли. Без нее можешь вообще не приходить.
Плющ насмешливо ей отсалютовала и подняла тяжелую сумку.
– Спасибо за бабки.
Селина дождалась, пока Плющ растворится в темноте, пока затихнут ее шаги, чтобы уйти самой. У нее впереди длинная ночь. А она только начинает.
Глава 12
Сидя в постели и собираясь с силами перед очередной бессонной ночью, Люк уставился на телефон, будто тот собирался его укусить.
Брюс: У вас там все нормально?
Увидел газеты. Хоть он и на важном задании, но Брюс при любых обстоятельствах продолжал следить за жизнью своего города. Их города. Люк пододвинул телефон к себе, выдернув провод зарядки, и ответил:
Беспокоиться не о чем.
Он специально забыл, как сегодня вечером разглядывал две борозды на двери ювелирного магазина, откуда украли деньги и драгоценности. Обнесли подчистую, не взяли только наименее ценные предметы. У кого-то глаз наметан на драгоценности.
Или хорошо настроены большие линзы.
По крайней мере, никто не пострадал. Но когда обезумевший владелец магазина увидел следы от когтей, он стал кричать, почему никто не усмирит уже эту Женщину-Кошку.
Рядом с именем Брюса выскочило облачко печатает.
Дай знать, если тебе что-то понадобится.
Люк и не собирался. Не только потому, что Брюс был на задании, но еще и потому, что он сам хотел с этим справиться. Он отправил ответ:
Хорошо.
Люк засомневался, стоит ли спрашивать, как продвигается задание, но… Они с Брюсом никогда не вели друг с другом бесед. Не были друзьями, которые вместе смотрят матчи, хотя им случалось встречаться несколько раз за бокалом на разных балах, куда они обязаны были ходить как сыны Готэма.
Иногда Люку казалось, что они оба уже старики. Уставшие, пресыщенные и потертые.
Люк отложил телефон, поставил его на зарядку и выключил свет.
Картина, которую украла Женщина-Кошка, была застрахована, но сам факт, что она не только не попалась в ловушку, которую он поставил, но проделала все настолько публично… Он стиснул зубы.
Он еще найдет такую приманку, на которую она клюнет. И тогда он узнает, кто скрывается под этим шлемом.
Селина вышла из квартиры около одиннадцати утра, как и подобало тому, кто не знал, что делать со своим временем, в руках у нее мертвым грузом висели бумажные пакеты. Учитывая, что эти коробки из-под обуви были туго набиты деньгами и драгоценностями, она молилась, чтобы пакеты не порвались на полдороге к банку, где у нее была своя ячейка.
Дверь напротив открылась. Селина засомневалась, не повернуть ли ей назад, притворившись, что она возвращается, когда из своего пентхауса вышел Люк Фокс. Она тут же превратилась в Холли, перекинув волосы через плечо.
В облегающем белом поло, которое идеально подходило к серым брюкам, он олицетворял изящные, но небрежные деньги. Глаза скрывались за солнечными очками, но он из вежливости поднял их на лоб, рассматривая ее сумки.
– Ты домой?
Что это за тень надежды, которая послышалась в его голосе? Что ему не придется ехать с ней в лифте?
Селина манерно улыбнулась.
– Нет, из дома, – объяснила она, приподняв сумки. Бумага, в которую были обернуты коробки, зашуршала. – Хочу вернуть кое-что назад и обменять.
Люк посмотрел на нее – он явно думал, что у нее с собой целая куча вещей, а никак не «кое-что». Но он всегда оставался джентльменом и поэтому предложил:
– Донести тебе вещи до машины?
Ее подмывало согласиться, потому что Холли точно согласилась бы, но, если он и вправду был так умен, как все о нем говорили, он точно поймет, что в ее пакетах лежит что-то, весящее гораздо больше, чем несколько пар туфель.
– Нет, спасибо.
Она наигранно приподняла сумки.
– Я в хорошей форме.
Он равнодушно улыбнулся и молча нажал кнопку, вызывая лифт. Она, не торопясь, подошла к нему.
– Ты собираешься завтра на бал «Спасем пчел»?
Цены начинались от десяти тысяч долларов за персону.
Люк искоса на нее посмотрел, пока лифт летел к ним наверх.
– Может быть.
Да, она ему действительно очень не нравится. Селина растянула губы в улыбке, которую она называла улыбкой Холли: осторожная, притворно-скромная, самодовольная.
– А если я приглашу тебя на танец, ты снова мне откажешь?
– Может быть.
– Ты других слов не знаешь? Только «может быть»?
Ей показалось, что у Люка в глазах заплясали веселые огоньки, когда он встретился с ней взглядом и медленно протянул:
– Может быть.
Возможно, не такой уж он и высокомерный. Не выдержав, Селина тихо рассмеялась. Под тяжестью пакетов у нее уже занемели пальцы, и она обрадовалась, когда раздался короткий звон, двери лифта открылись и они вошли внутрь. Она прислонилась к поручню вдоль стены и опустила сумки – но не отпустила их до конца, чтобы драгоценности не бряцнули, ударившись об пол.