то он видел раньше.
– Спасибо. Увидимся.
Глядя, как она уходит, ступая плавно, но уверенно, Люк подумал, что он, возможно, открыл дверь, которую не сможет закрыть.
Ей на сегодня нужно алиби.
Потому что этим вечером не было ни вечеринки, ни обеда, где Холли могли увидеть и заметить. А в свете последних событий все балы перенесли на неопределенный срок.
Так что она отправилась в офис к Люку Фоксу отчасти чтобы посмотреть, как он справляется после того, как она украла его машину, а отчасти, чтобы напомнить ему и всем сплетникам, что два дня назад ее видели на балу и она до сих пор была напугана и встревожена и все такое.
Селина совсем не рассчитывала, что ее застанет врасплох искренняя забота Люка о Холли и благодарность за предложение помочь. Что, глядя на Люка в прекрасно сшитом костюме, она вдруг поймет, что он тогда и правда вывел людей из зала.
И неважно, сколько у него денег на счете в банке. Вернувшись домой, он не перестал служить своим людям.
О Селине такого точно не скажешь.
В семь часов она постучала в его дверь. Ее сердце билось быстрее, чем ей хотелось бы. Особенно когда дверь открылась и она увидела Люка в облегающей темно-синей футболке и джинсах.
Он улыбнулся, приглашая ее войти. Она никогда не видела, чтобы он так тепло на нее смотрел. Селина пришла в облегающих спортивных штанах из дорогой ткани, футболке с длинным рукавом и спортивной кофте. Вся одежда неброская, но очень качественная.
– Пожелания к пицце будут? – спросил Люк, направляясь к телефону, лежащему на стеклянном обеденном столе.
У него в квартире лучше, чем у нее. Теплее.
Она осмотрела выходы и окна. Такое же открытое пространство, как и у нее: одна огромная комната с кухней, гостиной, столовой зоной – все окружали окна во всю стену, которые выходили на закругленный балкон. Справа от нее, вдоль столовой зоны, тянулся длинный коридор, зеркальное отражение ее коридора, откуда вели двери в туалет, хозяйскую спальню и две гостевых, каждая – с отдельной ванной комнатой. Стены переливались разными оттенками серого, а строгую мебель из кожи и хрома смягчали толстые, теплые ковры и изящные изгибы ламп. Под огромным телеэкраном мерцал газовый камин. По телевизору шла заставка к игре «Опасность!»[12]
Если у них одинаковая планировка, значит, сейф у него в гардеробной, встроен в стену.
Но она больше не планировала ничего у него красть.
– У тебя красиво, – сказала она, проследовав за ним в отделанную каррарским мрамором открытую кухню с черными шкафчиками. – Ах да, пицца…
Когда она в последний раз ела пиццу… уже не вспомнить. Такую в Готэме точно не делают. Нет, то была тонкая, хрустящая итальянская пицца, вкусная до слез. А раньше она больше всего любила пиццерию в Ист-Энде, ломтик за доллар. Одной только мысли об этом хватило, чтобы рот у нее наполнился слюной. Но Люку этого не расскажешь.
– «Маргарита» вполне подойдет.
– Не возражаешь, если одна половина будет с колбасками и пепперони?
Она смотрела, как он набирает номер.
– Только если и вторая тоже.
Люк скосил глаза и весело на нее посмотрел. Потом он сделал заказ.
– Двадцать минут, – объявил он.
Она кивнула, засунув руки в карманы кофты.
– А что ты будешь пить? Ты ничего не принесла.
– Я редко выпиваю, – призналась она.
Ни Селина, ни Холли много не пили. Она видела, что алкоголь сделал с ее матерью. Хотя она потягивала шампанское на балах и мимозы[13] на бранчах… В очень умеренных количествах. Чтобы всегда держать себя под контролем.
– Понимаю, – сказал Люк. – Я тоже.
Еще одно очко в его пользу, подумала Селина.
Люк открыл огромный холодильник и оглядел содержимое.
– Газировка? Сок? Вода?
– Вода.
Она расположилась за широкой мраморной столешницей, глядя на экран телевизора в другом конце комнаты.
– В этой стране сейчас ставят больше всего спектаклей по пьесам Шекспира после Англии.
– Италия, – ответила Селина, когда Люк поставил перед ней стакан с водой.
Игрок ответил так же. Люк поднял брови, но ничего не сказал.
Следующий вопрос: «Он был последним Великим магистром ордена тамплиеров».
Селина и Люк ответили одновременнно: «Жак де Моле!»
Она ему искренне улыбнулась.
– Не думал, что ты любишь смотреть «Опасность!».
– Если я шикарно одеваюсь, значит, мало знаю?
Но прежде чем он успел ответить, ведущий задал следующий вопрос:
– Самая большая страна в мире, на территории которой нет постоянных рек или озер естественного происхождения.
Селина ответила так же, как и Люк:
– Саудовская Аравия.
Верно.
Люк хитро улыбнулся:
– Тот, кто проиграет, платит за пиццу.
В глазах у него заплясали огоньки.
Она поняла, что он совсем другой. Совсем не похож на высокомерного богатенького мальчика, которым она его считала. Никакой напускной храбрости, никакого кичливого геройства. Он был мягким, добрым. Она вдруг поняла, что встречала очень мало таких мужчин, как он.
Сама того не желая, Селина поднесла свой бокал с водой к его бокалу, и они чокнулись.
– Ты и понятия не имеешь, во что ввязался, – промурчала она.
Они сыграли вничью. Ответили на вопросы, которые даже игрокам были не под силу. Люка это не удивило, потому что так было всякий раз, когда он смотрел игру. Но его приятно удивило, как Холли с ними разделалась. Она тоже ответила на все вопросы. К тому времени, как привезли пиццу, он изменил мнение о соседке.
Получается, он ошибался в своих предположениях? Скорее она сама постаралась на славу, чтобы казаться пресыщенной, бездушной наследницей. Но та, кого он недавно видел у себя в кабинете… была совсем иной. Вот такой, как сейчас.
От утонченных манер тоже не осталось и следа, когда она кусок за куском уплетала пиццу, жадно запивая ее большими глотками воды. Люк с трудом за ней успевал.
«Опасность!» закончилась, началось «Колесо Фортуны»,[14] и они продолжили соревноваться.
Когда игра подошла к концу, а они снова сыграли вничью, она улыбалась ему. Настоящей, тихой улыбкой. Улыбкой, которую, скорее всего, ни журналисты, ни высший свет никогда не видели. Улыбаясь, она будто становилась младше – красивее.
Холли встала: полчаса назад они пересели на угловой диван, стоящий у телевизора перед камином.
– Спасибо за ужин, – поблагодарила она, потягиваясь.
– Удивительно, что мне вообще что-то досталось.
Холли тихо хохотнула.
– В следующий раз закажем две.
В следующий раз. Слова повисли в воздухе как обещание.
Люк проводил ее до двери и неожиданно для себя сказал:
– Ну, до следующего раза.
Он закрыл за ней дверь. Услышал, как она прошла к себе и щелкнула замком.
Несколько часов спустя, когда на него уже давили костюм и предстоящая ночь, Люк все еще улыбался. Совсем чуть-чуть.
Глава 18
– Побыстрее можно? – подгоняла Плющ, стоя в середине подземного коридора под банком, пока Харли выставляла взрывчатку вдоль двери в хранилище.
– Я работаю, работаю, – пробормотала Харли. – Одно неосторожное движение, сладкие мои, и мы поджаримся, как хлебушек.
Плющ постучала ботинком по мраморному полу.
– Я тоже умею обращаться со взрывчаткой.
– Может, сама тогда все сделаешь?
– Да мои стебли пролезли бы сквозь бетон быстрее, чем ты сейчас копаешься.
Селина стояла рядом с лестницей, ведущей наверх, и, не обращая внимания на эту игривую перепалку, вслушивалась в звуки погруженного в темноту банка этажом выше. Сигнализацию отключили, чтобы она не сработала, когда они открывали тяжелую металлическую дверь на лестницу. Охранника Плющ усыпила цветком, и вот… ничего.
Когда Харли подошла к Плющу, Селина подняла камеру и поставила ее на тщательно отрегулированный штатив.
– Готовы? – спросила Селина.
Харли обняла Плюща за плечи. Они широко улыбнулись, как улыбаются друзья на фото. Селина встала чуть поодаль, скрестила руки на груди и сказала:
– Давай.
Все озарилось светом, камера щелкнула, а взрыв распахнул дверь в хранилище.
Это был небольшой взрыв. Генератор электромагнитных импульсов Селины работал схожим образом – секретная формула, заявила Харли, когда Селина спросила ее об этом. А потом начала стебаться над любопытными кошками, но Селина не стала ее слушать.
Харли – только маленькими порциями. Селина могла работать с ней и получать от этого удовольствие только маленькими порциями.
– Ты правда думаешь, что журналисты захотят опубликовать эту фотографию? – спросила Плющ, когда дым слегка рассеялся, а она отмахнулась от серого облака рукой в перчатке.
Селина подхватила сумку-торбу и зашла в хранилище, где еще клубился дым.
– Да кто ее не захочет? – ответила Харли.
Селина осмотрела полутемную комнату, включив прибор ночного видения. О Шрайк в СМИ ничего не появилось. Она не могла определиться, хорошо это или плохо.
Она спрашивала себя, когда новости дойдут до Ниссы и Талии.
Когда они задумаются.
И отправят к ней кого-нибудь еще.
– Журналисты, – сказала Селина, подходя к ячейкам. Она с легкостью вскрыла примитивный замок и сгребла драгоценности в сумку. – Проглотят это как миленькие. А нам того и надо, потому что тогда городские модники подумают, что мы переключились с балов на банки, и снова станут устраивать приемы.
Харли нахмурилась, отгоняя дым рукой.
– Мне бы пригодилась еще одна тиара.
Селина вскрыла еще одну ячейку и хихикнула:
– А как тебе это?
У нее на руке висело сверкающее изумрудное ожерелье.
Глаза у Харли стали широкими, как блюдца.
Селина бросила ей ожерелье:
– За то, что открыла дверь.
Харли поймала украшение: