Плющ снова обвела взглядом резервуар, приборы. С оставшимися химикатами и токсинами и естественной энергией лей-линии… Глаза девушки забегали, будто совершая те же подсчеты.
– Шансов мало, – сказала Плющ, хотя уже шла к приборам.
– Но есть, – ответил Люк. Мэгги отползла в сторону, когда он подхватил тело Селины на руки. Он бы попробовал и сам, но голова шла кругом, тело заходилось от боли, каждое движение давалось с трудом.
Поднять ее, всю в крови… Он уже делал так раньше. В тот день. Он нес мертвого друга…
Он вдыхал и выдыхал, вспоминая, как тело друга затихло у него на руках. Плющ щелкнула выключателями, изучая и оценивая.
– Скорее, – прошептала Мэгги, вскочив на ноги и подбежав к приборам.
– Быстрее не могу, – пробормотала себе под нос Плющ, колдуя над приборами. – Хорошо, – заявила она, – кладите ее на платформу.
Стиснув зубы от боли, заставляя себя дышать глубоко, чтобы успокоиться, Люк выполнил ее команду. Волосы Селины свешивались с края, а обескровленное лицо смотрело в потолок. Губы белые, как смерть.
Как смерть – потому что она умерла.
Эта мысль продолжала звенеть в нем. Он почти не заметил, как Плющ летала от прибора к прибору, щелкая выключателями и передвигая рычаги.
– Ручной заряд истощенной линии, – пробормотала Плющ. – Какая умная кошечка.
Потому что, когда Плющ повисла на рычаге прибора и дернула раз, второй… в жидкости резервуара засверкали белые искры.
Плющ закончила и кинулась к следующему прибору:
– Зеленая или красная?
– Зеленая, – ответил Люк, – зеленая значит запуск.
Плющ кинула на него взгляд, в котором ясно читалось да ладно, и нажала на кнопку.
Приборы задрожали и взвыли. Мэгги тихонько заскулила.
– Она надежно лежит? – спросила его Плющ, кивнув в сторону Селины, и положила руку на тумблер, который наверняка контролировал рычаги, опускавшие платформу в бассейн.
Люк заглянул в безжизненное лицо и нежно опустил веки Селины; панель шлема, закрывавшая нижнюю часть его лица, поднялась, и он вскользь поцеловал ее в губы, прошептав ей на ухо: «Пожалуйста».
– Будем считать, что да, – сказала Плющ, и платформа сдвинулась вбок, тело Селины качнулось вместе с ней. Ее тело – ее тело…
Вдох-выдох, он преодолел дыхательной практикой панику и ощущение, что на него наступают стены.
Плющ переместила тумблер, и платформа стала опускаться вниз. Ниже и ниже в опустевший резервуар с ржавыми стенками. Направляясь к остаткам жидкости на дне.
Казалось, что темная жидкость поднялась, чтобы встретить тело. И поглотить его целиком.
Она покрыла Селину, но едва-едва.
– И что теперь? – выдохнула Мэгги, подойдя к Плющу, зависшей над приборами. Вода озарилась светом, ярким и слепящим.
– Я не знаю, – призналась Плющ.
Но жидкость расступалась, будто Селина ее впитывала, будто испаряясь от заряда лей-линии.
Наконец показалось тело. Кровь смылась, и стала видна дыра на костюме в районе плеча.
Плющ вцепилась в тумблер, поднимая платформу, когда исчезли последние остатки жидкости. Селина приближалась.
Кожа под дырой в костюме… Затянулась. Стала гладкой.
Лицо снова обрело цвет.
Но грудь, сердцебиение…
Шлем проанализировал ее.
Признаков жизни нет.
Ни единого.
Платформа качнулась и застонала, останавливаясь. Люк рванул к ней, подхватил Селину, положил ее на пол, его тело онемело и отдалилось.
Он не переживет это снова. Он не станет переживать это снова.
– Селина, – взмолилась Мэгги. – Селина.
Та не двигалась. Не открывала глаза.
Плющ положила пальцы ей на запястье:
– Пульса нет.
Раны затянулись, только и всего. У него свело живот, к горлу подступила тошнота. Не надо снова, не надо, не надо…
– Она не дышит, – сказала Мэгги, оттолкнув Плюща, встав перед сестрой на колени. – Ей нужна помощь.
Не дожидаясь ответа, Мэгги приподнялась, сплела пальцы рук в замок и положила их Селине на грудь. И начала с силой нажимать, раз, еще раз – Люк потерял счет еще до того, как она запрокинула голову Селины и выдохнула ей в рот. Сделала паузу и стала дальше качать ее грудь. Ее сердце.
Ничего.
Лицо Плюща залила бледность. Глаза, не мигая, смотрели на Селину. На Мэгги, которая делала ей непрямой массаж сердца. Вдыхала в сестру воздух новыми, сильными легкими.
Не сработало. Резервуар – не сработал. И Селина…
– Вставай, – тихо всхлипывала Мэгги. Ее кудри подпрыгивали при каждом отчаянном толчке в грудь Селины. – Вставай.
Люк почти не чувствовал свои пальцы, свои руки, когда потянулся к Мэгги.
– Она у…
– Не смей так говорить! – закричала Мэгги, откидывая его руку. Она сделала еще один выдох в рот Селины.
C криком Мэгги у него в голове что-то щелкнуло, встав на место. Все улеглось и прояснилось.
– Продолжай, – сказал Люк девочке, – не останавливайся.
Глазами он поискал ближайший кабель, который можно оголить, обнажить провода, получить заряд. Он, возможно, сможет запустить ее сердце, хоть и есть риск удара током.
Мэгги продолжала работать руками, рыдая:
– Ты билась за меня, каждый день, каждый час.
Снова и снова ее руки давили Селине на грудь.
– Ты возвращалась домой в синяках, ты воровала и билась за меня. И когда меня отвезли домой к Питеру и Хироки, когда я увидела, как там хорошо, какие они хорошие, когда ты исчезла… Я знала, что это тоже для меня сделала ты. Полицейские сказали, что тебя посадили в тюрьму, но я им не поверила. И я знала – знала, когда в прошлом месяце нам перевели деньги и все счета были оплачены… Я знала, что это от тебя. Я просто знала, что это от тебя.
Мэгги снова выдохнула в безжизненные легкие Селины. Рядом за ними молча наблюдала Плющ, по ее лицу текли слезы. Люк кинулся к ближайшему кабелю, открыл панель на рукаве костюма и схватил маленькие ножницы для зачистки проводов.
Плечи Мэгги тряслись, она продолжала делать сестре непрямой массаж сердца.
– Ты билась за меня, когда никто не бился. Ты билась, и я люблю тебя.
Содрогнувшись, Мэгги глубоко вдохнула и села, опираясь на носки.
– Бейся, – прошептала она, – забейся еще раз.
Грудь Селины оставалась безжизненной.
Люк срезал с кабеля пластиковую оплетку, обнажив металлические провода. Его наполняла глухая, болезненная пустота, в голове звенела тишина.
Мэгги снова кинулась к сестре, нажав рукой на сердце Селины, и закричала:
– ЗАБЕЙСЯ ЕЩЕ.
Еще один толчок, прямо в немое сердце.
– ЗАБЕЙСЯ…
Тело Селины выгнулось дугой, отрываясь от пола, а глаза распахнулись.
Шлем Люка запестрел оценками и данными, которые он проигнорировал.
Проигнорировал, когда она жадно вдохнула, закашлялась и повернулась на бок, согнувшись…
Мэгги кинулась к ней и обняла, содрогаясь от всхлипов. Секунду Селина просто лежала, и тогда Люк сверился с данными шлема.
Чтобы удостовериться, что эта внезапная неподвижность не означает ничего плохого.
Но шлем считывал ровное биение ее сердца. Провода выпали у него из рук.
Селина медленно встала, с нежностью опираясь на плечо Мэгги.
Младшая из сестер отодвинулась, и Селина молча заглянула ей в лицо.
Зеленые глаза осмотрели каждую черту и веснушку, каждый непослушный локон и здоровую, сияющую кожу.
Из уголков глаз Селины побежали слезы.
Мэгги прильнула к ней и снова ее обняла.
На этот раз вокруг младшей сестры обвились две руки – и крепко ее сжали.
Голос Плюща был хриплым, но звучал ясно, когда она спросила:
– Значит, у тебя осталось восемь жизней?
Глава 37
Окаймленная дубами улица купалась в красном, рыжем и золотом, а над этим осенним величием раскинулось ясное голубое небо.
Люк и Селина держались в тени одного из деревьев, наблюдая за нарядным белым домом напротив. Дорожку к выкрашенной в красный двери окаймляли хризантемы, под широкими окнами с черными ставнями пылали разноцветные клумбы. Именно таким обычно представляют красивый дом, расположенный на прекрасной улице.
Тихой, но оживленно гудящей. Семьи снуют туда-сюда, кричат дети, играя в футбол на заднем дворе. Люк и Селина стояли, прислонившись к капоту черного джипа наемников Лиги, на котором они приехали сюда, и его пальцы касались ее руки, когда они смотрели, как Мэгги бежит к двери и нажимает кнопку звонка. Один раз, второй. Нетерпеливо подскакивает, стоя на цыпочках, и вместе с ней подпрыгивают кудри.
Здоровая. Исцеленная. Сильная.
Дверь открылась, и в проеме показался мужчина-азиат.
Увидев Мэгги, он упал на колени. А когда она обвила его шею руками, он ее крепко обнял. Секундой спустя вышел второй мужчина – европейской внешности, – высокий и светловолосый. Увидев своего мужа и девочку у него в руках, он тоже упал на колени. И обнял обоих.
Краем глаза Люк взглянул на Селину.
Ее глаза блестели, а на губах плясала незаметная, но довольная улыбка. И такая живая.
Он заранее снял шлем с броней и остался в черном спортивном костюме, который носил под защитой. Но Селина… Она так и не переодела разорванный боевой костюм. Они стояли среди домов как тени. Обрывки ночи. Они тут лишние.
– Уверена, что не хочешь пойти поздороваться? – спросил Люк, когда отцы Мэгги поднялись на ноги. Мужчины осматривали девочку – в их взгляде читалось потрясение. И благодарность.
Селина отрицательно покачала головой, не сводя глаз с семьи, которая скрылась в доме, захлопнув дверь. Они с Мэгги попрощались в машине несколько секунд назад. Мэгги убеждала сестру пойти познакомиться с ее приемными родителями, но Селина мягко отказалась. Ее возвращение вызовет слишком много вопросов и, вероятно, привлечет слишком много внимания к Мэгги и ее семье.
Мэгги плакала, спрашивая, когда они в следующий раз увидятся. Люк старался не смотреть в зеркало заднего вида, когда Селина поцеловала Мэгги в щеку.
– Это будет сюрприз, – ответила она Мэгги.