— Разнорабочий с белым фургоном.
— Александр?
— Брианна?
— Да, я забыла поблагодарить вас за то, что подняли мамины вещи наверх в мою комнату. Очень мило с вашей стороны. Вы были очень добры.
— Это не доброта, Брианна. Это работа. Мне за нее платят.
— Где вы?
— Только что свернул на скоростную магистраль. Зажат между двумя грузовиками. Если тот, что впереди, затормозит, превращусь в фарш.
— Александр, вы должны немедленно отключить телефон! — воскликнула Брианна.
Перед ее глазами мигом нарисовалось изувеченное тело на автостраде в окружении алчно подвывающих карет «скорой помощи». Она представила зависший над катастрофой вертолет-стервятник, выжидающий, чтобы цапнуть пострадавшего и уволочь к себе в реанимацию.
— Будьте осторожней, ладно? — взмолилась она. — Ваша жизнь бесценна.
Александр послушался мудрого совета и отключился. Он и не предполагал, что девушка столь чувствительна, — она выказала на редкость мало эмоций, принимая материнские драгоценности.
Брианна вышла на улицу и принялась нервно вышагивать вдоль общежития. Ночь была холодной, а Брианна была одета легко, но никакого дискомфорта она не ощущала. Предчувствие любви смягчило черты ее лица и расправило плечи.
Как она могла так долго жить, даже не подозревая о существовании этого мужчины?
Вся эта любовная дребедень, которую она всю жизнь презирала, — сердечки, бессмысленные песни, идиотские рифмы «кровь-любовь», цветы… Теперь же ей хотелось, чтобы он подарил ей белого медвежонка с пластмассовой розочкой в лапах. До этого дня она могла из любопытства встречаться с мальчиками и бесстрастно бросать их, ведь большинство несостоявшихся поклонников оказывались испорченными инфантильными субъектами. Но он — он бесспорно достоин поклонения.
Он и выглядит как чернокожий принц.
Брианна никогда не позволяла мужчинам трогать ее грудь и места, которые называла интимными. Но, бродя на холоде вокруг общежития, она чувствовала, как ее тело тает, жарко растворяется, обволакивает весь мир в поисках недостающего звена. Она желала его. Жаждала. Без него она была ущербной, незавершенной.
Поппи выглянула в окно и изумилась, увидев, что Брианна бродит внизу в одной пижаме, а из ее рта эктоплазмой вырываются облачка пара. Она постучала по стеклу, Брианна посмотрела вверх, помахала и счастливо улыбнулась. Поппи задумалась, что за наркотик принимает подруга, а потом накинула красное шелковое кимоно, украденное в универмаге «Дебенхэмс», и поспешила вниз.
Глава 23
До Ночи Гая Фокса[14] оставался еще один день, но самые нетерпеливые уже пускали пристрелочные фейерверки, когда Брайан и Титания присоединились к внеочередному собранию персонала Национального космического центра.
Муж Титании, Гай Ноубл, известный в кругу друзей под кличкой Горилла, написал профессору Брэди жалобу, мол, его жена «завела страстный служебный роман с похотливым бабуином, доктором Брайаном Бобером». Титания призналась, что они с Брайаном действительно занимались сексом в Чистой комнате, предназначенной для хранения проб лунного грунта. Чистая комната являлась частью проекта, который назвали «Лунные жевуны» в угоду главному спонсору — местному производителю чипсов.
На собрании присутствовали все сотрудники, включая уборщиков, технический персонал и сторожа. Это было частью философии управления коллективом, неуклонно претворяемой в жизнь профессором Брэди (он же Кожаные Штаны), подразумевавшей, что все сотрудники должны быть в курсе происходящего. Заседание проводилось в планетарии, что придавало судилищу вселенско-эпический размах.
Кожаные Штаны сурово сказал:
— Мне все равно, с кем вы крутите шуры-муры, доктор Бобер. Вопрос лишь в том, что вы выбрали для своих грязных делишек Чистую комнату. Вы могли загрязнить атмосферу, сбить настройки, повредить оборудование и подвергнуть опасности весь проект в целом. И тем самым надругаться над поверхностью Луны.
Брайан вызывающе поинтересовался:
— И что, мы действительно это сделали?
— Нет, показания приборов в норме, — признал Кожаные Штаны. — Но потребовалось тридцать шесть часов напряженной работы, чтобы в этом убедиться, а времени у нас в обрез. Мы уже отстали от графика.
Титания, прятавшаяся за длинной рыжей челкой, подняла руку:
— Будет ли принято как смягчающее то обстоятельство, что нами двигало страстное взаимное влечение? Причем опасность загрязнения была минимизирована: мы оба надели продезинфицированные комбинезоны, и все закончилось за девяносто секунд.
Коллеги с хохотом уставились на Брайана.
На шее и внутри головы у него пульсировали сосуды. Но доктор Бобер нашелся быстро:
— Это был банальный экспресс-перепих. — Он огляделся в надежде, что присутствующие сочтут реплику забавной.
Все хором вдохнули, а одна из уборщиц сжала руку Титании.
Брайан продолжал, даже не понимая, что сам роет себе могилу:
— Скорее, для характеристики наших нынешних отношений больше подходит слово «несдержанные», а никак не «страстные».
Одна из секретарш кинулась к двери, прижимая к лицу платок.
Кожаные Штаны вздохнул:
— Ладно, ребята, давайте успокоимся, мы же все профессионалы, да? Даже уборщики, верно? — Он улыбнулся группе уборщиков в спецовках, показывая, что ценит и их самих, и их труд.
Титания всхлипнула:
— Секс с Гориллой длился немногим дольше, но когда он задевал мой клитор, хорошо было нам обоим.
Воцарилась ошеломленная тишина, уборщица выпустила ладонь Титании.
Один из техников прошептал коллеге:
— Мне нравится экспериментировать, но до зоофилии никогда не опускался. Думаю, это просто-напросто опасно. С гориллой.
Титанию удивило очевидное и публичное пренебрежение Брайана. Она поправила челку, пряча морщины на лбу, и порылась в сумочке в поисках помады, по ее мнению молодившей ее лет на десять.
Почти срывающимся голосом Титания сказала:
— В любом случае, Брайан, зачастую наш секс был вполне достоин слова «страстный». — Повернувшись к собранию, она разоткровенничалась: — Только на прошлой неделе он щекотал мне соски расческой своей жены и кричал, что я грязная шлюха и он накажет меня, привязав к телескопу и заставив профессора Брэди взять меня сзади.
Брайан подскочил и завопил:
— Не сзади! Я такого не говорил!
Сторож Уэйн Тонкин загоготал.
Кожаные Штаны сердито проворчал:
— Послушайте, Бобер, нечего впутывать меня в свои больные фантазии!
Титания оглядела присутствующих и добавила:
— Он всех вас успел перебрать.
Некоторых из коллег Брайана это откровение оскорбило, но большинству втайне польстило.
Профессор Брэди разрывался надвое. Стоит ли объявить выговор или применить иное дисциплинарное взыскание к доктору Боберу за использование сослуживцев в качестве сексуальных стимуляторов? Попадают ли фантазии об участии в половом акте под статью о сексуальных домогательствах на рабочем месте? Имеются ли в трудовых договорах сотрудников Центра пункты, позволяющие трактовать похабные выдумки Бобера как оскорбление чувств коллег?
Миссис Хордерн выпрямилась и сказала:
— А мне жаль его бедную жену. Готова поспорить, она обыскалась этой расчески.
— Не тратьте время понапрасну, жалея Еву Бобер, миссис Хордерн, — вскинулась Титания. — Она разлеглась кулем в кровати и в ус не дует. Вообще не встает! Брайану приходится каждый вечер самому готовить себе ужин.
— Слушайте, это никак не помогает нам двигаться вперед, — вмешался Кожаные Штаны. — Мы должны сосредоточиться на грядущем запуске «Лунных жевунов».
— Сколько миллиардов гребаных фунтов вы тратите на очередную криворукую попытку добраться до хреновой Луны, а? Разве вы до сих пор не слышали? Янки уже это сделали аж в шестьдесят девятом. А я должен изо дня в день стричь гребаный газон газонокосилкой, которая совсем не режет!
Иногда профессор Брэди жалел о своей антидискриминационной кадровой политике. Сейчас был как раз один из таких случаев.
Инженеры Центра управления полетами — упрямые бунтари-леваки — воспользовались возможностью продолжить давнюю техническую дискуссию. В зале зазвучали фразы вроде «регрессивная эллиптическая орбита» и «сходимость дельта-ви».
Кожаные Штаны попытался перекричать технарей:
— Тихо, парни!
Но никто не ревел громче Уэйна Тонкина, который по вечерам легко заглушал блюзы Барри Уайта в местном пабе «Пес и компас». Голос Уэйна сотряс искусственные небеса:
— Поднимите руки те, кому современная газонокосилка нужнее Луны!
Резолюция была вынесена почти единогласно.
Титания ушла первой в сопровождении сочувствующих товарок. Брайан остался в планетарии один.
Он боялся потерять работу. Ходили слухи, что скоро грядут сокращения, а ему было пятьдесят пять — опасный возраст при переизбытке зубастых молодых профессионалов. В научном багаже Брайана начали проступать пробелы. Доктор Бобер чувствовал, что поезд уходит и, сколь быстро ни беги, догнать его уже не получится.
Глава 24
Ева лежала в постели, глядя в ночное небо, расцвеченное сполохами разных цветов и форм. Она слышала вой пожарной сирены вдалеке и чуяла запах дыма от бесчисленных костров и факелов. Она жалела всех женщин на улице, которые в эту минуту подавали ужин своим домашним и гостям в опасной близости к кострам и фейерверкам. Ева вспомнила Ночь Гая Фокса две тысячи десятого года, которую иначе как «катастрофа» не именовали.
Накануне Брайан повесил на работе плакат, на котором размашисто начертал:
Внимание, внимание, внимание!
Присоединяйтесь к Брайану и Еве в праздничную Ночь фейерверков!
Католики, берегитесь!
Утром пятого ноября Ева отправилась по магазинам. Брайан попросил ее приготовить еды на тридцать человек, поэтому она поехала в «Моррисонс» и купила:
60 свиных сосисок,