– Ты глупая легковерная старуха! – закричала Брианна. – Все, что она тебе наплела – сплошная ложь!
Руби скривилась:
– Ты меня удивляешь, Брианна. Как ты можешь так грубо разговаривать со старшими! А ведь была такой милой, спокойной девочкой. Ты изменилась, уехав в этот университет.
Брианна вскочила:
– Никакие тела не привезут в «Кооп»! Ей родители живы-здоровы и проживают в Мейденхеде! Ее мать сегодня утром написала в фейсбуке, что на Рождество ей подарили электрическое одеяло!
– А ты откуда знаешь? – спросила Ева.
Брианна переглянулась с братом, и Брайан-младший пояснил:
– Мы хорошо разбираемся в компьютерах.
Брианна обняла брата за плечи и сказала:
– Она никакая не Поппи Робертс, ее зовут Пола Гибб. Ее родители живут в муниципальном доме. Никакого частного самолета у них нет. У них даже нет ни машины, ни центрального отопления.
– По крайней мере теперь у них есть электрическое одеяло, – заметил Александр и окинул собравшихся взглядом.
Не рассмеялся никто, кроме Евы.
– И как давно вам это известно? – поинтересовался Стэнли.
– Пару дней, – призналась Брианна. – Но мы решили придержать новости. На второй день Рождества обычно как раз нечем заняться, верно?
– А я считаю, это омерзительно, – вмешалась Ивонн. – Два бесчувственных умника против бедной девочки в трауре.
– Бри, пришло время принести документы Поппи, – властно распорядилась Брианна.
Брайан-младший встал и вытянул руки в попытке расслабить напряженные мышцы, одновременно словно умоляя сестру выказать ему больше уважения. С тяжелым вздохом он скрылся в своей комнате.
Когда брат вернулся с пухлой зеленой папкой, Брианна махнула рукой:
– Раздай их.
– В смысле, в случайном порядке?
Она кивнула.
Брайан оделил присутствующих различными документами. Некоторые состояли из нескольких листов, скрепленных степлером, все были распечатаны на принтере.
Минут на пять повисла тишина, пока собравшиеся вникали в первые абзацы полученных на руки бумаг.
– Ну, я дважды прочитала то, что дали мне, и все равно ничего не поняла, – возвестила Руби.
– Мы что, обязаны вроде как экзамен сдавать этим умникам? – возмутилась Ивонн.
– У тебя свидетельство о рождении, бабуль, – успокаивающе сказала Брианна. – Прочти его вслух.
– Перестань командовать мной как собакой, словно дворняжкой какой-то! Когда я была маленькой…
– Ага, когда ты была маленькой, то писала мелом по грифельной доске, – перебила Брианна.
– Извинись перед бабушкой, – приказала дочери Ева.
Брианна нелюбезно буркнула:
– Извини.
– В общем, здесь написано, что это свидетельство о рождении ребенка по имени Пола Гибб 31 июля 1993 года, отец Дин Артур Гибб, смотритель стоянки, а мать – Клэр Тереза Мария Гибб, ассистентка в боулинг-клубе.
Брайан-младший захохотал и прогнусавил с карикатурным американским акцентом:
– На хрен эту фигню, Чувак, погнали в боулинг[22].
Прежде никто из членов семьи не слышал, чтобы Брайан-младший ругался. Ева даже обрадовалась неожиданному свидетельству, что сын может быть нормальным сквернословящим подростком.
Брианна повернулась к брату:
– Бри, прошу тебя, не надо фразочек из Лебовски. Мы тут о серьезных делах.
– У меня отчет соцработника, – сказал Александр. – Когда Поле было три с половиной года, ее временно забрали из семьи под патронатную опеку.
В комнате повисла тишина.
Ева подняла глаза от своих распечаток.
– У меня справка о поступлении в Университетскую больницу, датированная одиннадцатым июня 1995 года и полугодовой отчет социального работника Дельфины Ладзински. – Ева просмотрела бумаги. – С чего бы начать? – Она откашлялась и зачитала то, что сочла самым важным, словно сообщала прогноз погоды. – Медицинское обследование пациентки выявило сигаретные ожоги на тыльных сторонах ладоней и запястьях, лишай, вшивость, струпья. Девочка недокормлена и не умеет говорить. Боится пользоваться туалетом. Непохоже на Ребекку с фермы Солнечный ручей, а?
Ивонн встала:
– В общем, не знаю, как вы, но с меня хватит. Сегодня День Подарков! Я хочу поесть сэндвичей с индейкой и поиграть в мистера Картофельную Голову, а не копошиться в этом грязном белье.
– Ивонн, сядь! – прикрикнула Руби. – Есть вещи, которым нужно смотреть в лицо. У меня полицейский рапорт о поджоге в детском доме в Рединге. Полу Гибб допрашивали, но она заявила, что лишь пыталась прикурить сигарету зажигалкой «зиппо», а потом испугалась и бросила зажигалку в игровую комнату, где та приземлилась на бильярдный стол…
– Мне от всего этого дурно! – страдальчески перебила Ивонн.
– Это все объясняет, – кивнула Ева.
– Но вовсе не оправдывает ее нынешнее поведение, – возразил Стэнли.
Александр кивнул:
– Мама запирала меня в комнате в темноте. Не знаю, куда она уходила. Она приказывала мне держаться подальше от окна и угрожала, если заплачу, выгнать из дома, поэтому я делал, как было велено. Но я вырос нормальным.
Он поднял глаза на Еву, которая сверлила его взглядом, будто видела впервые.
Ивонн несчастно пробурчала:
– Если бы я знала, что в этом доме поселится помешанная – ну, еще одна помешанная, – то ноги бы моей здесь не было!
– Я не сумасшедшая, Ивонн, – возразила Ева. – Напомнить вам, что ваш сын – и мой муж – прямо сейчас внизу ссорится с любовницей?
Ивонн опустила глаза и поправила кольца на скрюченных артритом пальцах.
– У меня аттестаты Полы Гибб из средней школы и о полном среднем образовании. У нее двенадцать предметов в аттестате средней школы, оценки не ниже тройки, а вот во втором аттестате всего два предмета – пятерка по английскому и пятерка с плюсом по религиоведению.
– Значит, она не просто психопатка, – сказал Александр, – а довольно умная психопатка. И это пугает.
Все подскочили и уставились на дверь спальни, потому что внизу хлопнула дверь и тут же в вестибюле раздался знакомый топот башмаков Поппи.
– Я хочу с ней поговорить, – сказала Ева. – Брайан-младший, пожалуйста, попроси нашу гостью подняться наверх.
– Почему я? Я не желаю с ней разговаривать, не желаю на нее смотреть, не желаю даже дышать с ней одним воздухом.
Все переглянулись, но никто не пошевелился.
– Я схожу, – вызвался Александр.
Он спустился по лестнице и в конце концов нашел Поппи, которая, укрывшись красным пледом, притворялась спящей на диване в гостиной. Она не открывала глаз, но по подрагиванию век Александр догадался, что девушка не спит.
Он громко произнес:
– Ева хочет тебя видеть, – и проследил, как Поппи изображает, будто только что проснулась. Александр одновременно жалел ее и презирал.
Поппи, она же Пола, жизнерадостно воскликнула:
– Должно быть, я закемарила! Утро было ужасно утомительным. Все в приюте хотели получить немного внимания от Поппи.
– Ну, а теперь немного внимания Поппи хочет получить Ева, – сказал Александр.
* * *
Войдя вместе с Александром в комнату Евы, Поппи была встречена домочадцами, сидящими с обличительными лицами. Но она уже много раз бывала в подобных ситуациях. «Веди себя, как ни в чем не бывало, детка», – подумала она.
Ева похлопала по кровати и сказала:
– Садись, Пола. Тебе больше не нужно лгать. Мы знаем, кто ты такая. И знаем, что твои родители живы. – Она подняла лист бумаги. – Здесь сказано, что твоя мать ходила в Департамент труда и пенсий двадцать второго декабря и просила ссуду, утверждая, что у нее нет денег на Рождество. Ведь Клэр Тереза Мария Гибб твоя мать, не так ли? Между прочим, ты Поппи или Пола?
– Поппи, – ответила девушка, нервно улыбаясь. – Прошу, не называйте меня Полой. Пожалуйста. Не зовите меня Полой. Теперь у меня другое имя. Не зовите меня Полой.
Ева взяла ее за руку и спросила:
– Хорошо. Пусть ты Поппи. Почему ты не пытаешься быть собой?
Первым позывом Поппи было заплакать и всхлипнуть «Но я не знаю, кто я!». Потом ей стало любопытно, а кто же она? Пожалуй, пора избавиться от голоска маленькой девочки. Она глянула на свое вечернее платье пятидесятых годов, и оно внезапно перестало казаться ей таким очаровательно-эксцентричным, как винтажные наряды Хелены Бонэм-Картер.
И тяжелые ботинки с болтающимися шнурками больше не придавали ей «характера». Поппи попыталась переключить мозг в нейтральное положение и выждала несколько секунд, чтобы посмотреть, что получится. Пробуя говорить новым взрослым голосом, она попросила:
– Пожалуйста, вы позволите мне остаться у вас до начала занятий?
– Нет! – хором завопили Брианна и Брайан-младший.
– Да, можешь остаться у нас до начала семестра, – кивнула Ева. – Но соблюдая правила поведения в этом доме. Во-первых, больше никакого вранья.
– Никакого вранья, – повторила Поппи.
– Во-вторых, никакого праздного времяпровождения на диване в нижнем белье. И, в третьих, никакого воровства.
– Вчера я нашла в ее сумке наш таймер для яиц, – не унималась Брианна.
Поппи села на пол у стены рядом с Александром, который сказал:
– Тебе дали отличный шанс. Не проморгай его.
– Значит, вот так? – расстроилась Брианна. – Ее просто простили, да?
– Да, – кивнула Ева. – Точно так же, как я простила папу.
Стэнли поднял руку и спросил:
– Могу ли я вставить пару слов? – Он посмотрел на Поппи. – Я не особо сердобольный и не могу даже выразить, насколько я зол и сердит на тебя за твою татуировку-свастику. Постоянно о ней думаю. Знаю, ты молода, но, наверное, ты изучала современную историю и в курсе, что свастика символизирует величайшее зло. Только не надо говорить, что твоя фашистская татуировка означает какое-то индийское божество или другую ересь. Мы оба знаем, что ты выбрала свастику или потому, что симпатизируешь нацистам, или потому, что хотела тем самым выделиться из приличного общества и шокировать окружающих. Ты могла бы выбрать змею, цветок или птичку, но выбрала свастику. У меня дома имеется коллекция видеозаписей, документальной хроники Второй мировой войны. Один из фильмов посвящен освобождению концентрационного лагеря Берген-Бельзен. Слышала о таком?