– Там умерла Анна Франк. Я писала о ней сочинение на выпускном экзамене.
Стэнли продолжил:
– Когда войска союзников прибыли, чтобы освободить узников, они обнаружили там еле живых, скелетоподобных созданий, умолявших о еде и питье. Там же нашли огромную яму, полную трупов. К ужасу солдат, некоторые несчастные во рве были все еще живы. Бульдозер…
– Хватит, Стэнли! – вскричала Руби.
– Простите, не хотел расстроить… – Старик снова повернулся к Поппи. – Если пожелаешь взглянуть на этот фильм, приходи ко мне, посмотрим вместе.
Поппи покачала головой.
Воцарилась тишина.
Наконец Поппи сказала:
– Я сведу татуировку, лазером. Обожаю Анну Франк. Забыла, что она была еврейкой. Я плакала, когда нацисты нашли ее на чердаке. Я сделала эту татуировку в четырнадцать лет только потому, что была влюблена в фаната Гитлера. У него под кроватью хранился чемодан, набитый клинками, медалями и прочими такими штуками. Тот парень говорил, что Гитлер любил животных, был вегетарианцем и добивался лишь мира во всем мире. В постели мы должны были называть друг друга Адольфом и Евой.
Все посмотрели на Еву, которая мигом перевела стрелку:
– Это все мама.
– Тебя назвали в честь кинозвезды, Евы-Мари Сэйнт! – возмутилась Руби.
– Мы расстались через два месяца, – продолжила Поппи, – но татуировка сохранилась.
Стэнли кивнул:
– Больше не буду об этом говорить. – Он кашлянул, словно ставя точку, затем повернулся к Руби и сказал: – О, Ева-Мари Сэйнт. Та сцена с Марлоном Брандо в фильме «В порту»! Свинг, перчатки, ее милое личико!
Беседа перетекла в другое русло.
* * *
Александр покидал комнату Евы последним.
– Если я тебе понадоблюсь, звони, – сказал он, – и я примчусь.
После его ухода Ева никак не могла выкинуть из головы песню, и начала тихо напевать себе под нос:
– Зима, весна, лето или осень…
* * *
Посреди ночи, пока все в доме спали, Поппи пробралась в комнату Евы. Полная луна подсвечивала стены, и этого освещения хватило, чтобы Поппи смогла неслышно залезть в кровать.
Ева заворочалась, но не проснулась.
Поппи уткнулась лицом в плечо женщины и обняла ее за талию.
Утром Ева почувствовала, что в комнате кто-то побывал. Но, повернувшись посмотреть, увидела лишь примятую подушку.
Глава 36
Мистер Лин очень обрадовался, увидев почерк сына на конверте, который забрал с районного почтамта в пригороде Пекина. Наверное, Хо написал, чтобы почтительно поздравить родителей с праздниками. Мистер Лин слышал, что в Англии принято всенародно отмечать день рождения Иисуса Христа, который, как говорили знающие люди, был не только сыном английского Бога, но и коммунистом-революционером, запытанным и казненным оккупационными властями.
Мистер Лин решил, что подождет и распечатает конверт дома. А лучше вручит письмо жене и посмотрит, как она обрадуется. Оба скучали по сыну. Решение отправить Хо учиться в Англию далось им нелегко, но не годится, чтобы сын стал рабочим, как родители. Они хотели, чтобы Хо сделался пластическим хирургом и зарабатывал много денег. Юные китаянки во всем мире стыдятся своих узких глаз и маленьких грудей и готовы платить за исправление ошибок природы.
Мистер Лин остановился у киоска, чтобы купить живую курицу. Он выбрал ту, которой хватит на несколько дней, заплатил и, держа птицу вниз головой, пошел на фруктово-овощной рынок, где приобрел упаковку яблок в подарок жене. Упакованные яблоки стоили в пять раз дороже развесных, но мистер Лин очень любил свою жену. Она редко ему прекословила, ее волосы по-прежнему оставались черными, а на лице пока прорезалось совсем немного морщинок. Грустила она только в те минуты, когда задумывалась о дочери, которой им не суждено было обзавестись.
Он дошел до детской площадки у блочной башни, на двадцать седьмом этаже которой находилась их квартира. Мистер Лин задрал голову и присмотрелся к своему окну. Он надеялся, что лифт работает.
* * *
Когда мистер Лин, тяжело дыша, пришел домой, жена встала со стула и поспешила встретить мужа.
– Смотри-ка, кто нам написал, – сказал он и протянул письмо от Хо.
Жена радостно улыбнулась и бережно потрогала яркую красно-зелено-золотую рождественскую марку, словно драгоценность.
– Это в честь дня рождения английского Иисуса, – сказала она.
Курица пищала и вырывалась. Мистер Лин отнес ее на крохотную кухню и бросил в раковину. Потом супруги сели напротив друг друга за маленький стол. Миссис Лин положила между ними письмо.
Мистер Лин вытащил из пакета упаковку яблок и разместил рядом с конвертом.
Жена застенчиво улыбнулась.
– Это тебе, – сказал он.
– Но я тебе ничего не купила! – воскликнула она.
– В этом нет нужды, ведь ты подарила мне Хо. Ну, давай же, открывай конверт.
Миссис Ли медленно и осторожно распечатала письмо и пробежала взглядом первые строчки. Затем внезапно прекратила чтение, лицо женщины окаменело. Она отодвинула листок к мужу и прошептала:
– Мужайся, дорогой.
Мистер Лин несколько раз вскрикнул, читая послание. Дойдя до конца, он сказал:
– Никогда не любил мак[23]. Лишенное гармонии, вульгарное растение и разрастается быстро как сорняк.
Курица протестующе пискнула.
Мистер Лин встал, взял острый нож и деревянную доску и быстро перерезал птичью шею. Бросил курицу обратно в раковину и долго смотрел, как яркая кровь стекает в слив, рисуя пламенеющий цветок.
Глава 37
В канун Нового года незнакомая женщина позвонила у входа и спросила, возможно ли поговорить с Евой.
Титания, чья очередь была открывать дверь, заколебалась:
– Могу я узнать, как вас зовут?
– Я живу в конце Редвуд-роуд. Пожалуй, предпочту не называть свое имя.
Титания пригласила гостью подождать в вестибюле, а сама поднялась наверх.
Увидев ее, Ева сказала:
– Надо же, ты надела этот жуткий фартук, который Брайан подарил мне на Рождество. Что еще ты прибрала к рукам?
– Только твоего мужа, – рассмеялась Титания.
– Этот тусклый оливковый цвет тебе, однако, идет. Носи его почаще, – посоветовала Ева и добавила: – Зови ее наверх.
Когда Титания ушла, Ева пальцами расчесала волосы и поправила подушки.
* * *
Женщина была среднего возраста и, похоже, довольно давно приняла решение позволить волосам расти а-ля натюрель, седыми и кудрявыми. В сером спортивном костюме и серых же кроссовках она походила на беглый карандашный рисунок на белом листе.
Ева пригласила незнакомку присесть на залитый супом стул.
Гостья спокойным тоном объяснила:
– Меня зовут Белла Харпер. Я прохожу мимо вашего окна как минимум четыре раза в день.
– Да, я видела, как вы отводите детей в школу, – кивнула Ева.
Белла вытащила из кармана ветровки горсть бумажных платков.
Ева внутренне приготовилась к неизбежному. У нее давно уже развилось отвращение к слезам. Нынче люди слишком легко дают волю плаксивости.
– Мне нужен совет, как лучше уйти от мужа, – сказала Белла. – Это Рождество стало для меня пыткой. Он всех нас измучил. Мне кажется, будто мои нервы обнажены и на них дует ледяной ветер. Не уверена, что смогу и дальше с этим справляться.
– И почему же вы пришли ко мне? – спросила Ева.
– Потому что вы всегда здесь. Иногда ранним утром я хожу тут поблизости и вижу, как вы курите у окна.
– Я глупая женщина, – погрустнела Ева. – Вам не имеет смысла просить у меня совета.
– Я должна поделиться своей историей с кем-то, кого не знаю и кто не знает меня.
Ева подавила зевок и попыталась выглядеть заинтересованной. По ее опыту, советы никогда не приводили ни к чему хорошему.
Белла вертела салфетку в пальцах.
Ева подсказала:
– Ладно, жили-были… Подходяще?
– Да, жили-были мальчик и девочка, и жили они в одной деревне. Когда им исполнилось по пятнадцать, они обручились. Обе семьи были очень счастливы. Однажды мальчик вышел из себя, потому что девочка не могла бежать с ним наравне. Он закричал на подружку и напугал ее. Потом, незадолго до свадьбы, мальчик и девочка сидели в его машине. Девочка вытащила прикуриватель из гнезда и случайно уронила его на коврик. Мальчик ударил ее по правой щеке. Потом развернул лицом к себе и саданул по левой. Он выбил девочке два зуба, и ей пришлось срочно идти к стоматологу. Синяки сходили шесть недель. Но свадьба все равно состоялась. Прошло совсем немного времени, и мальчик принялся избивать девочку каждый раз, когда был не в духе, но вслед за побоями всегда умолял ее о прощении. Мне следовало уйти от него до рождения детей.
– Сколько у вас детей? – спросила Ева.
– Двое мальчиков, – вздохнула Белла. – Я так его боюсь, что не могу расслабиться, когда он дома. Как только он возвращается с работы, сыновья расходятся по своим комнатам и запирают двери. – Белла заломила руки. – Конец истории.
– Хотите совет, что вам нужно сделать? – нахмурилась Ева. – Сколько вы знаете сильных мужчин?
– О, нет, я против эскалации насилия.
– Сколько вы знаете сильных мужчин? – повторила Ева.
Белла мысленно подсчитала:
– Семерых.
– Позвоните этим семерым и попросите их прийти вам на помощь. Сами понимаете, что пора.
Белла кивнула.
– Как зовут вашего мужа?
– Кеннет Харпер.
– И как долго вы собираетесь жить и мириться с Кеннетом Харпером?
Белла опустила глаза и сказала:
– Я хотела начать новый год без него. – Она бросила взгляд на часы и в ужасе воскликнула: – О нет! Он в пабе, но к девяти вернется домой на ужин. Уже восемь, а картошка нечищеная! Мне пора. Муж сердится, когда я запаздываю с едой.
– Где ваши дети? – перебила Ева всполошившуюся Беллу.
– У моей мамы, – ответила Белла, которая уже подскочила и шагала от кровати к двери.
– Соберите своих защитников, позвоните им прямо сейчас. Скажите, что ждете их здесь.