Супруги заранее обговорили, как попытаются познакомиться с объектом их интереса, но планы были неожиданно нарушены. Кэтрин и Жорж намеревались осуществить первый контакт через детей Саджади с помощью Питера и Пола, но Джек приехал на барбекю один, без семьи. Пришлось импровизировать. Впрочем, делать это им приходилось не в первый раз.
Дети сотрудников весело катались на аттракционах, смеялись над проделками клоуна и фокусника. В воздухе пахло жареным мясом. Питер и Пол побежали к художнику, который раскрашивал лица ребят цветным гримом.
Саджади стоял с двумя семейными парами, дети которых играли неподалеку, и разговаривал, потягивая вино из пластикового стаканчика. Готье расположились неподалеку, обдумывая, как им поступить. В это время к ним подбежал счастливый Пол, лицо которого было забавно раскрашено макияжем тигренка. Кэтрин и Жорж переглянулись. Без слов они поняли, что надо делать.
Супруг направился к компании, где стоял Саджади, а Кэтрин, выждав, когда Жорж к ним присоединится, взяла сына за руку и направилась к аттракционам мимо стайки ребят, среди которых были дети из компании Саджади. Приблизившись как будто ненароком, она повернула Пола лицом к малышам и с восторгом произнесла:
– Смотрите, какой тигренок к вам пришел! Хотите быть такими же?
Реакция детей оказалась предсказуемой, на что и было рассчитано.
– Хотим! Хотим! – наперебой закричали они и побежали к своим родителям.
В результате Джек остался только в компании с Жоржем. После короткой беседы, которую американцы еще называют «smile talking», Готье тонко похвалил аналитическую записку Саджади, которую специально изучил накануне, а затем спросил:
– Послушай, Джек, я сейчас готовлю статью «Контуры тревожного будущего», которая будет составляющей моей диссертации. В ней попытаюсь предсказать тенденции и варианты экономического развития важных регионов мировой экономики. И самый из них непредсказуемый это Ближний Восток. По моему мнению, именно он станет главным дестабилизирующим фактором. Уж очень сложные там межконфессиональные и племенные разногласия, и мне кажется, если их…
Этот способ обращения за помощью не был нов, но действовал безотказно. Сработал он и в этот раз.
– Ты совершенно прав, – ответил довольный скрытым комплиментом Саджади.
– И как долго это противостояние может продолжаться?
– Ровно столько, сколько это будет выгодно США. Наше правительство дорожит жизнью каждого своего гражданина, поэтому руководствуется разумным правилом все делать чужими руками. Ведь верно?
Жорж вспомнил о казни Саддама Хусейна, последующий конфликт в Ираке, и это циничное заявление Саджади, тоже уроженца тех мест, вызвало у Готье неприятие, но он охотно произнес:
– Разумеется. Значит, усиливаем наших сторонников на Ближнем Востоке и ждем скорой победы?
– Отнюдь. Зачем нам победа? – неожиданно заключил Джек и продолжил: – Нам победа не нужна, нам нужна нефть. А оппозицию усиливаем ровно настолько, чтобы у них хватило сил противостоять действующей власти.
Все, что сейчас говорил ему Саджади, Жорж уже знал как способ свержения неугодной власти в нелояльных государствах, но после того, как это озвучил его собеседник, теория превращалась в практические намерения властных кругов.
К сожалению, родители детей вернулись уже через несколько минут, и продолжить тему не представилось возможным, но это был первый шаг к решению очередной задачи, и знакомство с нужным человеком состоялось.
Некоторое время супруги еще наблюдали за Джеком, чтобы попытаться опять вступить с ним в разговор, но он под влиянием алкоголя, оказавшись на барбекю без семьи, принялся настойчиво беседовать с одной незамужней сотрудницей и возможности для полезного контакта больше не дал. Готье дождались, когда близнецы наиграются вволю, и затем отправились домой.
Целую неделю, вплоть до сегодняшнего дня, у Жоржа и Кэтрин не было возможности перекинуться даже словом, чтобы обсудить разговор с Саджади в предыдущий уик-энд.
Жорж отправился с близнецами, чтобы арендовать их любимые гироскутеры, а Кэтрин осталась ждать мужа на скамейке. Через десять минут он вернулся и сразу начал вполголоса говорить:
– За те несколько минут, что удалось с ним пообщаться, – супруг, подразумевая Саджади, умышленно не стал называть его имени, – удалось понять немногое, но некоторые выводы сделать можно. Во-первых, в том государстве, которое он не назвал, имеются болевые точки в обществе. Впрочем, здесь ничего нового нет. Там во всех странах это происходит, но в той, что он имел в виду, США будут разогревать до критических значений, чтобы пламя полыхнуло в нужный момент.
Во-вторых, по всей вероятности, уже началось финансирование в целях объединения оппозиционных групп. Все это укладывается в теорию смены власти, то есть два условия – поиск болевых точек в государстве и консолидация «гражданского» общества – уже выполняются или готовятся к исполнению. Остаются еще два: подмять под себя местные средства массовой информации и воспитать радикалов, которые начнут погромы. Дальше – свержение законного правительства и приведение к власти марионеток. Все. Точка.
Жорж умолк, глядя вдаль и внимательно наблюдая за тем, как катаются Питер и Пол. Кэтрин на некоторое время задумалась, а затем, энергично щелкнув пальцами, сдержанно произнесла:
– Есть такие условия. Мне кажется, я все поняла.
– Что? Что? Говори.
– Дело в том, что сейчас на стажировке в нью-йоркском представительстве CNN находится группа сирийских репортеров и журналистов. Ну и… – Кэтрин сделала паузу и затем медленно произнесла: – На прошлой неделе Обама встречался с представителями сирийской «демократической» оппозиции. Это его помощник обсуждал с Обамой в своей квартире. Я вчера «сняла» информацию с «жучков»… и… кстати, помощник Мориссон сейчас в командировке на Ближнем Востоке.
– Круг замкнулся. Все ясно, – подытожил Жорж. – Надо готовить шифровку в Центр. Эх, еще бы сроки узнать. Хотя бы примерные.
Глава 36
Мелких предательств не бывает.
Отпуск с возвращением на Родину у нелегалов бывал редко. Теперь, когда Питер и Пол подросли и их стало невозможно брать с собой, ездить приходилось по очереди.
Кэтрин, которая в России преобразилась в Веру, только что вернулась в Москву из Томска, где гостила у родителей, а Жорж остался в США с детьми. Она любила свой родной город, но понимала, что теперь он олицетворяет только ее детство, юность… прошлое, хотя счастливое, но прошлое, а настоящее и будущее теперь уже были связаны совсем с другими местами. Увы, так сложилась ее жизнь… и эти мысли навевали легкую грусть.
Томск заметно изменился с того момента, когда Вера последний раз была здесь. Исчезли убогие коммерческие киоски, на проспекте Ленина обрезали ветви старых тополей, и от этого главная улица города стала казаться шире и светлее. Стоявший перед главным корпусом университета памятник революционеру Куйбышеву пропал, а на его месте появился красивый газон. На главной аллее по-прежнему собиралась молодежь, озабоченная подготовкой к занятиям, но это было совсем другое поколение – более яркое и раскованное. Только университетское общежитие не поменяло своего вида, оно было все такое же внешне неухоженное и поэтому оставалось знакомым и родным.
Картины прошлого в памяти сменились мыслями о семье, о детях. Теперь молодая женщина внутренне стала настолько другим человеком, что до конца не могла вернуться к своему прежнему состоянию души – души, которая принадлежала Вере Свибловой.
Москва для Веры после многих лет отсутствия теперь была просто местом мимолетного отдыха и планирования дальнейшего периода в сложной работе за рубежом. В ближайшее время предстояло несколько бесед с представителями Центра и занятия по изучению современных технических средств. А одна из желанных встреч должна была состояться уже с минуты на минуту. Генерал Морозов несколько лет как находился на пенсии, но решил встретиться с «Молли», которой отдал столько сил и душевного тепла.
Вера понимала, что своей успешной деятельностью она обязана прежде всего этому человеку. Разведчик-нелегал во многом зависит от того, как будет работать резидентура, то есть те люди, которые закладывают тайники, передают и принимают информацию, обеспечивают связь и документы. Вся эта ответственная и большая работа долгие годы проходила под руководством генерала Морозова и исполнялась хорошо. Не раз вдали от Родины Вера вспоминала Юрия Ивановича и мечтала о возможности поблагодарить его лично.
Морозов появился в квартире точно в обещанное время. В руках он держал яркий букет роз и прозрачную коробочку с пирожными. Он был по-прежнему подтянут и бодр, только щеки чуть больше впали, а в глазах у него Вера заметила усталость. Впрочем, возможно, это ей только показалось.
Юрий Иванович протянул женщине цветы и, приобняв, поцеловал в щеку, видимо, проявив подобную сентиментальность только потому, что уже перестал быть ее руководителем. Вера была тронута таким неожиданным проявлением чувств.
Она пригласила Юрия Ивановича в комнату, затем на несколько минут оставила его одного, чтобы поставить цветы в вазу и приготовить кофе.
– Как у вас дела? – спросила, вернувшись, Вера.
– Нормально, – сказал ее собеседник, но аналогичного вопроса задавать не стал, понимая, что услышит такой же односложный и положительный ответ. Вместо этого он продолжил говорить: – Пенсия не как отдых, а как безделье меня угнетает… открыл свое аналитическое агентство. Не ради денег, конечно, а чтобы себя как-то занять и, может, еще быть полезным.
– Как мне показалось, в России порядка стало больше? Нет? – спросила Вера. – Люди стали добрее, не такие озлобленные, как в мой прошлый приезд. Или я ошибаюсь?
– Люди, может, и стали получше жить, но до такого порядка, как в Советском Союзе, еще далеко. Это ведь надо умудриться такую мощную, с огромным потенциалом страну развалить, – с горечью произнес Морозов. Видимо, эта тема для него по-прежнему оставалась острой и болезненной, и он продолжи