Когда я в Нью-Йорке, я прохожу все пять лестничных пролетов вверх и вниз в центральном офисе DVF, иногда перешагивая через две ступени, даже когда я на каблуках. Я все так же упорно занимаюсь плаванием, будь то в море, своем бассейне в Cloudwalk или в любом отеле мира, где я останавливаюсь. Я концентрируюсь на физической нагрузке, считаю, сколько раз проплыла длину бассейна, – это тоже своего рода медитация, с помощью которой можно освободить мозг от мыслей и побыть наедине с собой.
Я поддерживаю гибкость с помощью йоги, занимаясь несколько раз в неделю в специальной студии, которую сделала в соседнем со своим офисом помещении. Растяжка и скручивания помогают мне почувствовать каждую часть своего тела и позволяют оставаться очень гибкой. Неотъемлемая часть йоги – глубокое дыхание, и я практикую длинные вдохи и медленные выдохи, когда мне нужно расслабиться и снять напряжение. Раз в неделю я делаю процедуры для лица у англичанки по имени Трейси Мартин. Она что-то прикрепляет к подушечкам своих пальцев – я не знаю, что именно, – и проводит микротоки, воздействуя на кожу лица и помогая противостоять силе гравитации. (То же самое делает улыбка, о чем я узнала от модного фотографа Марио Тестино.) Я хожу к Трейси уже пятнадцать лет, и мои сотрудники знают, что это единственная запись, которую нельзя отменить.
Ну и самое главное – минимум раз в неделю я делаю массаж, особенно в поездках. Раньше я думала, что от него нет никакого толку и это просто баловство, но я узнала, что это не так. Массаж укрепляет защитную систему организма, способствует циркуляции крови и освобождению от токсинов.
Во время противораковой терапии я стала делать точечный массаж шиацу раз в неделю. У меня был замечательный мастер шиацу – талантливый японец по имени Эйзо, который внезапно умер в прошлом году от инсульта. Он помог мне избавиться от волдырей во рту, которые появились от облучения, дав порошок из редкого гриба. Каждый вторник на протяжении девятнадцати лет, по утрам перед Трейси Мартин, я ходила к нему на глубокий массаж для корректировки всех перекосов. Он ходил по моей спине, вправляя позвоночник. Мне очень его не хватает.
Еще одним следствием моей истории с раком стало знакомство с доктором Дюррафур – врачом-гомеопатом из Парижа, с которым меня познакомила моя подруга актриса Мариса Беренсон. Я бываю у него раз в год – сдаю полный анализ крови, и в зависимости от результатов он прописывает мне разные виды антиоксидантов – все натуральное и на основе растительных компонентов. У меня с десяток маленьких баночек с таблетками и жидкостями – я держу их в сумке и вожу с собой по всему миру. Дали ли они положительный эффект? Мне хочется верить, что да. Например, я легко пережила менопаузу. Однажды у меня прекратились менструации, и на этом все закончилось.
А еще Мариса познакомила меня с Бьянкой, целительницей, которая смогла облегчить мои мучения с ожогами. Я до сих пор звоню ей в тяжелые моменты. Я крестная мама ее сына Жюльена.
Я пришла к выводу, что, когда ты болен, большая часть выздоровления зависит от врачей и науки, но есть также часть, которая зависит от нас, – нужно найти и использовать свою собственную силу.
Старение нам неподвластно. Но то, как мы с ним справляемся, находится в наших руках.
Когда я была маленькой девочкой, мне всегда хотелось быть старше своего возраста. Когда папа был за рулем, вместо того чтобы нормально сидеть рядом, я стояла на коленях, чтобы люди думали, что я взрослая. Я притворялась, что у меня морщины, и царапала себе лицо ногтями, чтобы на нем была печать жизненного опыта, как у французской кинозвезды Жанны Моро. Когда мне исполнилось двадцать и мама спросила, какие у меня в связи с этим ощущения, я сказала: «Ну, я настолько давно всем говорю, что мне двадцать, что теперь мне без разницы». Я всегда выглядела старше своих лет. Настолько, что, когда 22 марта 1976 года журнал Newsweek поместил на обложку мое фото, редакторы не поверили, что мне 29, и отправили корреспондента в Брюссель, чтобы тот сходил в архив администрации города и проверил мое свидетельство о рождении.
Моя взрослая жизнь началась, когда мне было 22, в 24 у меня было двое детей, а к 30 я стала хорошо зарабатывать. Оглядываясь назад, я понимаю, что была симпатичной в том возрасте, но тогда я так не считала. Я знала, как придать выразительности своим чертам, подчеркивая глаза и скулы, экспериментировала с прическами, показывала свои ноги и изображала из себя уверенную девушку. Я знала, что я привлекательная, но никогда не считала себя красивой.
Возраст с 30 до 40 лет был моим лучшим временем. Я была все еще молода, но чувствовала себя взрослой, жила насыщенной жизнью, растила детей и занималась бизнесом. Я была независима и чувствовала себя очень свободной. Я была полностью в ладу с собой и своей внешностью и чувствовала, что моя жизнь в моих руках. Я стала женщиной, которой хотела стать.
После сорока все стало сложнее. Мои дети уехали учиться в школу-пансион и в колледж, а я продала свой бизнес. Я больше не была уверена в том, кто я и кем хочу быть. Я примеряла на себя разные образы и начала сомневаться в собственном чувстве стиля. Когда я потеряла свой модный бизнес, я потеряла способ творческого самовыражения. А еще я боролась с раком.
Все стало лучше, когда мне исполнилось пятьдесят. Я вернулась к работе, по-новому устроила работу студии и изменила позиционирование своего бренда на рынке. Я окружила себя новым поколением девушек. Я снова была женщиной, которой хотела быть… интересной и увлеченной своим делом. Я вышла замуж за Барри и стала бабушкой. Я приняла свой возраст, свою жизнь, и тогда ко мне пришло чувство эмоциональной наполненности, которое со мной до сих пор. Теперь, когда мне уже за шестьдесят, я знаю, что впереди у меня не так много времени, и хочу насладиться им по полной.
Я рада тому, что не считала себя красивой в молодости. Мы все понемногу увядаем с течением времени. Женщины, уповающие только на свою красоту, с годами могут почувствовать себя безликими. Это печально, потому что я считаю, что во второй половине жизни человек должен чувствовать себя наполненным, а не побежденным. Мой совет: к пятидесяти годам женщина должна стать звездой в своем деле, чем бы она ни занималась – хоть производством лучшего шоколадного мусса в городе, хоть составлением лучших букетов. Она должна быть символом чего-то, оставаться значимой, активной и самодостаточной. Поэтому для женщины важно что-то представлять из себя за пределами дома.
И никогда, ни за что не врите про свой возраст. И потом, разве можно соврать в эпоху интернета? Полюбить свой возраст – значит полюбить свою жизнь. С вранья о своем возрасте или о чем угодно, если уж на то пошло, начинаются проблемы, с него начинается вранье о том, кто вы. Что по-настоящему важно, так это брать от жизни все каждый божий день в каждый период каждого возраста, чтобы не потратить время даром. Потому что время утекает все быстрее и быстрее.
Многое из того, что входит в понятие внешней красоты, в сущности, заключается в молодости. Свежая и подтянутая кожа, ясные и широко распахнутые глаза, тонкая талия, густые волосы, белые и крепкие зубы. В детстве ничего из этого я не понимала. Я терпеть не могла, когда мне говорили, что я выгляжу свежо, это казалось мне непривлекательным. Ты начинаешь ценить свежесть, только когда теряешь ее.
Молодость прекрасна. Мы радуемся ей, потому что она – начало жизни. Все только впереди, и нет ничего более волнующего, чем начало, когда все возможно и можно мечтать о большом будущем. Но каждый день – это новое начало. Лучший и единственный способ прожить эту жизнь – жить и по полной наслаждаться тем, что происходит прямо сейчас. А еще надо уметь выносить уроки из своего прошлого и не переносить свои обиды в будущее. Обиды токсичны и могут его отравить.
Я пришла к тому, что самое лучшее в старении – это то, что у тебя есть прошлое. Никто не может отнять его у тебя, так что лучше, чтобы оно нравилось. Поэтому так важно не терять время понапрасну. Живя в полную силу каждый день, ты создаешь то, что становится твоей жизнью, а затем твоим прошлым – насыщенным и увлекательным.
В ранней молодости я была самонадеянной и хвасталась, что к тридцати выйду на пенсию. Становясь старше, я продолжала свысока относиться к своему возрасту, но несколько иначе. Я не принимала его всерьез и говорила с пренебрежением: «Возраст ничего не значит».
Сейчас, пока я все еще полна энергии, я веду активную жизнь – более активную, чем когда-либо. Но я уже не так пренебрежительна по отношению к возрасту, потому что понимаю, что он делает нас уязвимыми. Вероятно, несчастный случай, который произошел со мной во время катания на горных лыжах в начале 2011 года, сбил с меня спесь. Секунду назад я, счастливая, каталась на лыжах с Барри в Аспене, Колорадо, как вдруг уже лежу навзничь в снегу с окровавленным лицом.
Стоял замечательный солнечный день в горах, и я осторожно каталась рядом с Барри и своим лыжным инструктором, избегая агрессивных сноубордистов. Моя подруга актриса Наташа Ричардсон скончалась год назад от травм, полученных во время страшного несчастного случая в горах, и я постоянно думала о ней, как вдруг откуда ни возьмись на меня вылетел потерявший управление начинающий лыжник. Я замерла в ожидании Барри, и тут он врезался в меня с такой силой, что после столкновения все мое лицо было в крови и онемело.
После сделанного в Аспене рентгена, который показал, что у меня раздроблены ребра и сломан нос, мы полетели в ЛА, чтобы сделать МРТ лица и убедиться, что кости глазниц целы, иначе надо было бы делать срочную операцию. Пока мы летели в самолете, я все время трогала свои скулы, в ужасе от того, что они могут быть сломаны – ведь они главное достоинство моего лица. К счастью, трещины вокруг глаз были только у линии роста волос, и они должны были срастись, а скулы были в порядке, но, когда мы приехали в больницу, мое искалеченное лицо вызывало тревогу. Мне казалось, что все, мимо кого я проходила в коридорах, думали, что я жертва домашнего насилия. Удивительно, как быстро можно почувствовать себя жертвой, и мне казалось, что я должна оправдываться за свое лицо в синяках перед каждым, кто проходил мимо. «Разбилась на лыжах, – повторяла я. – Разбилась на лыжах».