– А соджу? – раздался хрипловатый старческий голос, и по пляжу разнесся тихий гул смешков.
– Дедушка, для вас все что угодно! Пожалуйста, не стесняйтесь! Подходите, смелее!
Все шло не по плану. Розыгрыш должен был начаться гораздо позже, и ведущий в дикой спешке раздавал лотерейные билеты медленно стекавшимся к сцене людям. Заиграл трот[18], дедульки с бабульками заулыбались и невольно начали притопывать в такт. Босая, одна на сцене с микрофоном, Сона чувствовала себя полной дурой, но все же натянула улыбку и стала неловко двигаться под музыку. Лютый позор! В этот момент она ненавидела Ухена всем сердцем.
Бросив мимолетный взгляд в толпу, она ухватилась за знакомые раскосые глаза и замерла. Сердце дико рванулось из грудной клетки. Хван! Нужно было остаться и помочь ведущему, но ей стало не до праздника, она должна встретиться с Хваном. Попросить прощения, сказать, как скучала, хотя бы просто посмотреть на него вблизи! Только сейчас она поняла, что этот человек ей необходим. Жизненно важен!
Вручив микрофон растерянному ведущему, она выхватила первого попавшегося официанта и скороговоркой произнесла:
– Будешь раздавать призы. Они лежат в подсобке. Когда ведущий Пак даст знать, опять раздашь лотерейные билеты. Понял?
Едва дождавшись кивка ошарашенного официанта, Сона сбежала по лестнице, спрыгнула в песок и ринулась к тому месту, где только что стоял Хван. Народа уже собралось прилично, и она нетерпеливо продиралась сквозь людей, попутно извиняясь и всматриваясь в незнакомые лица. Остановившись посреди взволнованной толпы, Сона оглядывалась, ища знакомые глаза. Может, ей показалось? Отросшие волосы, раскосый взгляд «вразлет», свободная белая рубашка определенно принадлежали Хвану. Возможно, он не хочет ее видеть и поэтому сбежал?
Кто-то дернул ее за руку, вытаскивая из центра толпы, и девушка с удивлением узнала госпожу Со.
– Директор! – удивленно и немного разочарованно воскликнула Сона, ожидая увидеть вместо нее другого человека.
– Пришла посмотреть на результаты твоих трудов, – улыбнулась женщина. – Ты молодчина! Сегодня еще планируется фейерверк?
– Да, в десять, – кивнула Сона.
– Ты что-то не выглядишь очень довольной. Устала? – нахмурилась директор Со.
– Немного, – Сона сделала над собой усилие и стерла все признаки разочарования со своего лица.
– Поедешь встречать рассвет на вулкан? Слышала, сегодня там соберется чуть ли не весь город.
– Даже не знаю… Если честно, у меня одно желание – лечь спать, – Сона закатила глаза и только сейчас почувствовала, как усталость и нервное напряжение надавили на плечи.
– Понимаю. Завтра отоспись хорошенько, даю тебе выходной. – Женщина тепло погладила ее по плечу.
– Инхва! Инхва, сколько можно тебя ждать! Идем скорее!
Знакомое имя затрепетало на кончике языка, пробуждая неясные воспоминания. К ним спешил мужчина средних лет и активно махал директору Со, чтобы она присоединилась к их компании в беседке.
– Извини, меня ждут друзья, – улыбнулась директор.
Сона не отвечала, глядя как, опираясь на трость, женщина хромает к незнакомой компании. Ее имя звенело в ушах, сливаясь с испуганным голосом матери: «И перестань присылать Инхва со своими дурацкими письмами! Она тебе не девочка на побегушках!» Со Инхва… Было ли это простым совпадением? Или директор Со знала ее маму и Минхи? Но если знала, почему не рассказала? Она выглядела моложе мамы лет на пять, в юности такая разница в возрасте кажется огромной. Могли ли они действительно дружить? Или Сона просто накрутила себя, уцепившись за знакомое имя?
Сона брела по песку, слушая раздражающий шум подвыпившей толпы. Пять барменов без устали наполняли рюмки и бокалы, и девушка злорадно усмехнулась, представляя, сколько денег потратит бессовестный Ухен, расплачиваясь за собственную неорганизованность. Ей хотелось оказаться подальше от людей. Она считала свою миссию на этом законченной. И так пришлось позориться на сцене, расхлебывая Ухеновские косяки. На сегодня с нее хватит.
– Ли Сона, ты ли это? – Она едва не воткнулась в грудь какого-то парня, в котором не сразу узнала Мин Джона. Бывший одноклассник очень изменился: вытянулся, похорошел и возмужал. С видом знатока он прошелся по Сона уверенным взглядом и расплылся в удовлетворенной ухмылке.
– Привет, давно не виделись, – вяло ответила она, пытаясь его обойти. У нее не было никакого желания разговаривать, просто хотелось поскорее вернуться домой.
– Подожди, Сона! Ты куда? Давай поболтаем! – Как и в школе, Мин Джон был очень настойчив и трусил рядом с ней, неся в руках два бокала мартини.
– Я так устала… Давай созвонимся и встретимся на днях, хорошо? – Нескончаемая череда беседок заканчивалась, и Сона уже видела свободный берег.
– Мы так давно не виделись! Посидишь полчасика и пойдешь домой. Мы с ребятами вон в той беседке, – он указал рукой назад, на ту, что стояла ближе всех к воде. – Все будут рады тебя видеть. Ну ты чего, мы сто лет не виделись!
Сона колебалась. С одной стороны, настроение у нее было ужасное, ей хотелось упасть на свой матрас и уснуть. А с другой… было желание напиться и забыть все как страшный сон. Немного поколебавшись, она все же согласилась и пошла следом за Мин Джоном.
– Только полчаса и даже не уговаривай, – строго предупредила она.
Едва отдернулся легкий шифон, как на Сона обрушились громкие голоса приветствовавших ее одноклассников, и множество рук втянули ее в беседку.
– Сона! Ты вернулась! Почему не позвонила?! Где работаешь? – наперебой посыпались на нее вопросы, и она растерялась от такого неожиданного внимания.
– Ты такая красотка! Не верится, что не делала пластику, – немного с завистью сказала одна из девушек, имени которой Сона даже не помнила и была не уверена, что они вообще учились в одном классе.
– Мне она не нужна, – немного самодовольно отозвалась Сона, послав собеседнице очаровательную улыбку. Ее раздражало общество чужих людей, и очень хотелось увидеть Хвана. Или хотя бы уйти отсюда. Но тщеславная частичка ее души не могла упустить возможности покрасоваться перед бывшими одноклассниками и показать, что она все так же успешна и популярна, как и в школьные годы.
– Где работаешь? С Ухеном? Так и знала, что вы опять будете вместе, – недалекая девица все никак не унималась. Сона не успела даже ответить, как ей прилетел очередной вопрос:
– Рассказывай, как сеульская жизнь? Ты к нам на время или навсегда? – заинтересованно подался вперед Мин Джон. В его глазах вспыхнул знакомый огонек: он все еще был не равнодушен к своей первой любви, и Сона это польстило.
– Конечно, навсегда, – раздался над ухом знакомый голос, и Хесу вплыла в беседку, усевшись прямо напротив бывшей подруги.
– Серьезно? Почему? В Сеуле что-то случилось? – удивился Мин Джон, а у девицы с забытым именем загорелись глаза в предвкушении скандальной истории. У Сона похолодело внутри. Неужели Хесу настолько низко пала, что…
– Ее выгнали с работы, – ядовито выдавила она, окинув присутствующих ехидным взглядом. – Она накосячила с тиражом, и издательство с позором выгнало нашу Сона на улицу.
Раздался залп салюта, и Сона вздрогнула. Она смотрела на бывшую подругу, и ей казалось, что это небо трещит и крошится над ее головой.
– Не может быть! Это правда? А почему ты не нашла работу в другом издательстве? – почти с восторгом поинтересовалась наглая девка, хищно подавшись вперед. Все остальные ошарашенно молчали.
– Репутация! Кому захочется брать на работу сотрудника, принесшего огромные убытки компании? – Голос Хесу был едва слышен из-за нескончаемых залпов салюта, но каждое ее слово для Сона перекрывало грохот разрывавшихся снарядов.
– Какая жалость, – едва сдерживая удовлетворенную ухмылку, девица откинулась на спинку стула. Как же сильно Сона завидовали и ненавидели в школе, если даже спустя много лет эти чувства нисколько не угасли! Неужели успех и красота – это преступление?
– Ну… что ж, всякое бывает. В любом случае, мы рады, что ты вернулась, – неловко сказал Мин Джон, опустошив бокал виски. Маленькие льдинки на дне звякнули друг о друга.
Сона это уничтожило. Это было самое гадкое, что могла сделать Хесу. Как бы она ни боялась за свое счастье или как бы ни ненавидела Сона, но так унижать пусть и бывшую подругу, было верхом низости. Сона не злилась. Не обижалась. Она чувствовала огромное, всепоглощающее разочарование и мерзость от того, что много лет доверяла этому человеку все свои тайны. Сона могла промолчать. Или просто уйти. Или поставить ее на место. Но вместо этого сделала то, чего Хесу меньше всего от нее ожидала.
– Меня домогался начальник, и, когда я пригрозила ему, что заявлю в полицию, он меня подставил и перекрыл кислород в издательской сфере. – Кто бы мог подумать, что она будет оправдываться перед посторонними людьми за то, что чуть не стала жертвой насилия. Но удивительно – сказать неприглядную правду оказалось гораздо проще, чем она думала.
Одноклассники ошарашенно молчали.
– Это был очень непростой для меня период, и правду о том, что случилось, знал только один человек. Самый близкий и дорогой. Как я считала до сегодняшнего дня. Хесу, предательство тебе не к лицу, оно уродует тебя еще больше, – поняв, что больше абсолютно ничего не испытывает к бывшей подруге, Сона вдруг спокойно улыбнулась и отхлебнула мартини. Такой же мерзкий, как бывшая подруга.
Лицо Хесу исказилось злобой, рука дернулась, и пальцы вцепились в тонкую ножку бокала.
– Ну, пожалуй, я пойду, была рада вас всех видеть, – Сона встала из-за стола и помахала на прощание бывшим одноклассникам, которые все еще выглядели пришибленными.
Сердце опять опустело, совсем как тогда, когда она узнала об ужасном поступке мамы. Но если в тот раз ей было больно и хотелось найти опровержения тому, что увидела, то сейчас Сона было безразлично, что подумают о ней бывшие одноклассники: они чужие для нее люди. Но сам факт предательства и подлости выжигал все светлые чувства, которые когда-то она испытывала к Хесу.