Лимонад она тоже пила молча, маленькими глотками. Словом, Нола Грейсон была сама не своя. Райнхарт уже третий раз спрашивал себя, как ему начать разговор. Может быть, прямо спросить о том, почему она так опечалена? Наконец, он решился.
— Извините, если досаждаю вам, Нола, но мне кажется, что у вас что-то произошло. Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен? Расскажите мне, в чем дело.
Молодая женщина поставила свой стакан на стол и посмотрела Райнхарту прямо в глаза.
— Я еще не приняла решение, — она старалась говорить спокойно, — но может случиться так, что я не смогу вернуться с вами на ферму, Ленгфорд.
Райнхарт ждал чего угодно, только не такого заявления.
— Вы пережили много потрясений, Нола. Я понимаю, что вам нужно немного отдохнуть. Мы могли бы провести здесь еще несколько дней, если хотите.
— Нет, Ленгфорд. Это ничего не изменит. Я возвращаюсь в Англию.
— Но почему?
— Вы с самого начала были правы. Я не выдерживаю жизнь в Австралии, — Нола ненавидела ложь, но у нее не хватало мужества сказать старику правду.
— Вы? Не выдерживаете? Глупости, — Ленгфорд покачал головой. — За последние недели вам многое довелось испытать, но я не знаю кого-либо другого, мужчину или женщину, кто справился бы со всем лучше, чем вы. Хотел бы я, чтобы у меня была хоть часть вашей силы.
Райнхарт не спускал с молодой женщины глаз. Он понял, что она сказала ему неправду, и это насторожило старика. Нола Грейсон не была лгуньей. Уж у него-то было сколько угодно возможностей убедиться в том, что она предпочитает прямую дорогу тропинке в обход.
— Вы от чего-то бежите. От чего именно? — взгляд Ленгфорда упал на уголок конверта, высовывавшийся из ее сумочки.
Значит, она получила письмо. Скорее всего, проблема в этом. От кого может быть послание?
— Нола, я задам вам вопрос прямо. Скажите, в Англии у вас есть поклонник?
— Да, был…
— Он просит вашей руки?
Вряд ли Ленгфорд Райнхарт мог сказать в этой ситуации что-нибудь более неподходящее. Нола Грейсон разрыдалась.
— Он… он женится на другой, — сквозь слезы выдавила учительница.
— Я уверен, что для вас это лучший выход, — Райнхарт сказал это совершенно спокойно.
Это возымело действие. Молодая женщина перестала всхлипывать и удивленно посмотрела на него. О чем он говорит?
— Я уверен в том, что было бы ошибкой, если бы вы вышли замуж за кого-нибудь в Англии. Вам намного больше подходит Австралия. Вы очень похорошели в последнее время. Несмотря на то, что вам довелось пережить, вы просто расцвели.
Нола смотрела на него с таким изумлением, что Райнхарт не выдержал и рассмеялся.
— Я знаю, что вам и в голову не могло прийти то, что вы услышите от меня такие слова. Конечно, у меня нет права так говорить с вами, поэтому сразу примите мои извинения. А теперь давайте вернемся к делу. Вы с самого первого дня были со мной честны, и я прошу вас не нарушать эту традицию. Итак, объясните мне, что вас беспокоит. Любить этого человека вы не любили, иначе бы не уехали из Англии. Значит, причина в другом. В чем же?
Нола снова начала всхлипывать. Ленгфорд совсем растерялся. Что он такого сказал, что она опять готова разрыдаться? Он наклонился к молодой женщине и по-отечески похлопал ее по руке.
— Мы поможем вам справиться с любыми неприятностями, поверьте мне. Бежать — это не решение. Мы очень за многое благодарны вам. Позвольте теперь нам сделать для вас хоть что-нибудь.
Нола вытерла слезы и посмотрела ему в глаза.
— Ленгфорд, вы не знаете, о чем идет речь. Я не могу воспользоваться вашей благодарностью. Я не хочу навлечь на вас позор.
— Позор? Да о чем, ради всего святого, вы говорите?
И тут Райнхарт, все мысли которого сосредоточились на письме, полученном Нолой из Англии, вспомнил, что рассказала ему Шеннон. Англичанка была у врача. Он сопоставил это с новостью о мужчине, который женится на другой. Нола его не любит, это ясно. То, что он кого-то там ведет под венец, имело для нее значение только в одном случае. Если она… Так, начнем сначала.
— Он идиот, что женится на другой. И уверяю, для вас это большая удача. Вы уж мне поверьте.
— Я знаю, — кивнула она.
— Вы ведь не любите его, не так ли?
Нола отрицательно покачала головой.
— Тогда в чем дело? Почему вы так переживаете? Что произошло?
Райнхарт смотрел ей прямо в глаза. Взгляд у него был спокойный и немного насмешливый. Нола Грейсон неэлегантно шмыгнула носом.
— Я… я… — она не могла вымолвить этого слова.
— Вы беременны. Вы ждете ребенка, — закончил за нее Ленгфорд.
У нее удивленно поползли вверх брови.
— Я не ошибся? Если женщина вашего склада, хотя таких, наверное, и в природе больше нет, полдня рыдает, для этого должна быть веская причина. Например, беременность.
Глаза у Нолы снова увлажнились, но на сей раз она справилась с эмоциями. Молодая женщина кивнула.
— Вы, вероятно, не рассчитывали на то, что наймете беременную учительницу.
— Это уж точно. Того, что Нолан Грейсон окажется беременным, я и предположить не мог, — Райнхарт говорил все так же спокойно, но сейчас в его голосе была слышна явная ирония.
Нола осмелилась взглянуть на него и не увидела в глазах Ленгфорда ни презрения, ни отвращения. Только сочувствие и понимание.
Она нашла в себе силы улыбнуться. Райнхарт продолжал:
— Уже лучше. Вы помогли нам решить много проблем, казавшихся неразрешимыми. Теперь наш черед помочь вам. То, что у вас будет ребенок, — радостная новость для меня. Вы, безусловно, будете ему прекрасной матерью. А уж как обрадуется Шеннон!
«Шеннон, может быть, и обрадуется, — подумала Нола, — а вот Гален…»
— Обо мне будут болтать на всех фермах. Я навлеку позор на вас и на Галена. Я не хочу этого.
— Нола, на моей ферме очень многое изменилось с тех пор, как вы к нам приехали. И все к лучшему. Самое большое изменение произошло со мной. Уверяю вас, что ни моей репутации, ни репутации Галена ваше положение заметного ущерба не нанесет. Наша жизнь и так уже несколько лет служит темой сплетен для всей округи. То, что думают другие, не интересует ни Галена, ни меня. И в будущем меня не будет это интересовать. После всего, что я узнал о вас, я не могу себе представить, что и вас будут беспокоить сплетни.
Нола с трудом сдерживала слезы, но сдерживала.
— Сказать откровенно, я совсем не хочу возвращаться в Англию. Но мне нужно думать о своем ребенке. Ведь отец должен знать о его существовании. Вы не думаете, что так будет лучше?
Ленгфорд наморщил лоб.
— Я не считаю, что это решение нужно принимать именно сейчас. Сначала родите ребенка. У вас должно быть время, чтобы все взвесить. Даже если вы поедете в Англию следующим пароходом, отец вашего малыша к тому времени, как вы окажетесь в Европе, без сомнения, уже будет женат.
— Вы правы. Я уверена, что он вряд ли обрадуется, увидев свою бывшую возлюбленную, к тому же беременную.
Она подумала о лорде Родвеле. Он сделает все, чтобы защитить свою семью от новых скандалов. Этот человек будет настаивать на том, что она беременна от кого угодно, но не от его сына, и вообще на всех углах станет рассказывать о том, что Нола Грейсон безнравственная женщина, не знающая, что такое мораль. Ну и какой будет жизнь ее внебрачного ребенка, если он вырастет, окруженный сплетнями и дурными слухами о своей матери?
— Я еще не готова к тому, чтобы каждый узнал об этой новости, Ленгфорд.
— Понимаю. От меня никто не услышит ни слова. Когда дело для всех станет ясным, я во всем поддержу вас.
— Спасибо, — прошептала молодая женщина.
Тем временем Гален Хетфорд прибыл в Сидней. Он снял номер в отеле, который назывался «Вид на порт». Хотя жили здесь в основном моряки, хозяин заверил, что скандалов у них не бывает. Корабли, на которых перевозили стадо Райнхарта, должны были прибыть только на следующий день. С балкона номера было хорошо видно порт, поэтому Гален решил, что, увидев корабли, он сразу организует транспортировку овец на рынок.
Для начала Хетфорд осведомился о ценах. Они его порадовали, и настроение управляющего сразу улучшилось. Их овцы будут первыми, прибывшими сюда с севера. Хетфорд был очень благодарен Ноле за ее идею отправить в Сидней стадо на корабле. Имелось у него и еще одно важное дело. Гален хотел посоветоваться с юристами по поводу притязаний семьи Янус на ферму. Настроен он был более чем решительно.
На следующее утро Гален Хетфорд рано отправился на поиски адвоката. Наконец около половины десятого он оказался в конторе «Хедвин, Маннус и сын» в Пирмонке. Линкольн Хедвин, старший партнер, принял скотовода с севера сразу. Представившись, Гален объяснил, какую позицию в деле, по которому он пришел, занимает Ленгфорд Райнхарт. Он рассказал о смерти жены хозяина поместья и упомянул, что деньги, полученные ею в приданое, помогли ей и Ленгфорду купить землю, на которой они построили ферму. В конце Гален сообщил о притязаниях братьев Элен Райнхарт на их поместье. Хедвин уточнил кое-какие детали и спросил, где точно расположена ферма.
— Восемьсот сорок миль от Таусвиля, сэр.
— Довольно далеко, — Хедвин ухмыльнулся и почесал затылок.
— Да, не близко. Ближайшее местечко к нам — Джулиа-Крик.
— Оставила ли Элен Райнхарт завещание? — спросил Хедвин.
— Да. Единственный наследник — Ленгфорд Райнхарт, ее муж.
— Кто подтвердил ее смерть?
Гален Хетфорд растерянно посмотрел на адвоката.
— Когда речь идет о делах, связанных с наследством, суду необходимы доказательства. Могут ли свидетельствовать о ее смерти священник или врач?
— Нет, у нас нет ни врача, ни священника. Обстоятельства смерти Элен Райнхарт можем под присягой засвидетельствовать мы с Вэйдом Дэлтоном. Это был несчастный случай. Из-за жары мы должны были быстро предать тело миссис Райнхарт земле.
Хедвин кивнул.
— Так как мистер Райнхарт один наследует жене, дело может осложниться из-за того, что единственными свидетелями являетесь вы и мистер Дэлтон. Если завещание оспорят или найдут причину смерти сомнительной, труп эксгумируют.