овку. Не спрашивает большего, мы не говорим. Старшие мальчики в школе. Погодите, мультики включу, у нас будет около часа.
Я согласилась.
Константин Залевский был примерным семьянином, исполнительным, умным и честным сотрудником. Такому человеку спокойно можно было доверить любое дело и руководить на расстоянии. Зарабатывал неплохо, весь доход нес в семью. Завистников, недоброжелателей или открытых врагов у него не было. Любовниц и внебрачных детей тоже. Подпольных счетов в банках не имелось. Очень добропорядочная семья. И зацепиться не за что.
— Может, чаю? — предложила Жанна.
— Лучше кофе.
Жанна включила чайник, испустила тяжелый вздох и поправила фотографию покойного в черной рамке. Казалось, женщина не живет, а существует на земле. Интересно, я бы скорбила так о Вадиме?
— Жанночка, не хочу теребить ваши раны, но…
— Нет, я не верю в самоубийство или алкогольное отравление. Не мог он нас бросить, понимаете? Не мог. И не пил совсем.
Я думала о том же. И глядя на кудрявое синеглазое создание, смотрящее мультики и уплетающее конфеты, убеждалась в этом окончательно.
— Как думаете, у Константина были в последнее время какие-нибудь проблемы?
— Меня в полиции спрашивали. Нет. Я этого не заметила.
— Может, он встречался с кем-нибудь подозрительным, незнакомым?
— Не знаю. Мы никогда не обсуждали его работу. Костя был против. Работа на работе, а дома семья, дети.
— Может, звонил ему кто-то?
— Может, и звонил. Но только на мобильный. На домашний по работе ему не звонили никогда.
— И вы ничего не знаете?
— Нет.
Я в отчаянии заломила пальцы. Жанна налила в чашки кипяток и засыпала растворимый кофе.
«Надо было попросить чаю».
— Простите, вы никогда не интересовались, как у мужа дела на работе, что его волнует, что радует, как прошел день?
— Нет.
— А когда звонили на мобильный, слышали, о чем разговор?
— Нет, он уходит в другую комнату… Уходил…
— И никогда ничем не делился?
— По работе — нет.
— А что он вообще говорил в последнее время? — не выдержала я.
— Говорил, что любит нас.
— Он часто это повторяет? Повторял?
Я прикусила язык: об этом человеке теперь надо говорить лишь в прошедшем времени.
— Нет.
— Значит, он что-то чувствовал? — чуть не обрадовалась я.
— Возможно… Мне сейчас так кажется… Тогда я не придала этим признаниям никакого особого смысла.
— Ну, а еще что-то было? Что-то такое, чего тогда вы не заметили, а теперь связываете с его смертью?
— Подавленный какой-то был в последние два дня.
— Что же вы молчите? И что? Что это было? Вы спрашивали?
— Говорил, голова болит.
— И все?
— А что, у человека не может голова болеть?
Жанна недобро на меня взглянула. Конечно, голова может болеть и просто так. Вот, например, у Снежанки голова раньше болела от безделья. А теперь — оттого, что каждый раз ей надо придумывать новое алиби для встречи с любовником. И у меня болит из-за этого расследования, которое я на себя взвалила. А Жанне я, наверное, очень не нравлюсь. Ничего из себя выдавить не может, чтоб помочь распутать тайну смерти ее мужа.
— Вы хотите помочь следствию? — миролюбиво спросила я, заглядывая ей в глаза.
— Следствию? Дело закрыто. Костя в земле. Самоубийство — единственная версия.
— Я веду частное расследование.
— Вы?
— А что вы так удивляетесь?
— Зачем это вам?
Ее прямой вопрос смутил. Зачем это мне?
— Меня пытались отравить. На годовщине моей собственной свадьбы кто-то из наших гостей подсыпал мне яд. Ваш свекор обвинил моего мужа в преступлении, из-за которого умер Костя. Я хочу разобраться в этих тайнах и восстановить справедливость. Слишком плотные тучи сгустились над нашей семьей. И мне это не нравится. Чтобы пресечь новые жертвы, надо знать, откуда дует ветер. Боюсь, что это не последняя смерть. Мне кажется, ваш муж что-то знал, поэтому его убрали.
Жанна опустила глаза и стала разглядывать узоры на скатерти. Я очень надеялась, что она меня поняла и сейчас пытается что-то припомнить.
— Вам свой комплекс достроить важно, так? — вздохнула она.
— Без жертв. Три человека погибло. Что это, совпадение? Не надо нам строительства такой ценой. Константин знал эту стройку лучше всех.
— Ваш муж мне это тоже сказал.
— Вадим? Когда?
— На похоронах.
— Вот видите. Только не говорите Вадиму, что я здесь была, ладно?
— Да мне все равно.
Расспросив вдову, узнала, что таблетки от головной боли она сама мужу давала. Обычные таблетки, из аптеки. Их потом на экспертизу брали. Ничего подозрительного не нашли. Только алкогольное опьянение. Откуда оно у него взялось? Тем более, результаты вскрытия показали, что умер Залевский именно от того, что в легкие попала вода. Захлебнулся, одним словом. Утонул. И никаких синяков на теле, ушибов, дырочек или следов от уколов. Ничего. Его не убивали и труп в море не сбрасывали. Ну не мог же он добровольно пойти купаться в марте в одежде, приняв перед этим ведро водки? В таком случае, кто его загнал в море?
Куча вопросов без ответов.
— Мама, мультики закончились.
Лиза вернулась и стояла посреди кухни с перепачканными руками и ртом. Жанна умыла дочку и налила ребенку чаю. Я допила остывший кофе. Все указывало на то, что пора уходить. У порога я задала женщине еще один вопрос:
— Помните последний разговор с Костей, перед тем как вам сообщили, что он мертв?
— Да. Он позвонил и сказал, что задерживается на работе.
— Он всегда об этом предупреждал?
— Да.
— С кем он говорил в тот вечер, установлено?
— Он оставался в кабинете один. Все сотрудники разошлись по домам.
— А телефон?
— Что телефон?
— Полиция проверяла последние телефонные звонки? Входящие, исходящие?
— Да, показывали распечатку.
— Что-то необычное уловили?
— После того как он нам позвонил, был звонок другому оператору. «Киевстар» вроде бы.
— Номер не знаком?
— Нет. Вашему мужу звонил. Если по работе.
— Почему решили, что Ковригину? Мало ли с кем можно говорить о работе? Тысяча людей работает на стройке.
— Так он сказал, что с заказчиком, вроде…
— Вроде или точно?
Я почувствовала, как вспотели ладони и задергался глаз.
— Не помню.
От дома Залевских поехала прямо к морю. К тому месту, где обнаружили труп. Рыбаки вытащили его уже на следующий день, так что в морге Константина опознали быстро. Небо стремительно серело, выпуская полумесяц луны. Она играла в прятки, периодически выглядывая из-за туч, и чертила мутные пятна на темной воде. То справа, то слева оживали затаившиеся тени, высовываясь боками в вечернем свете. Меня пугали шорохи, редкие всплески, сырой остывший песок, и я поспешно вернулась к машине.
Осмотр берега ничего не дал. Да и что он мог дать? Как я его осматривала? В полумраке и на каблуках? И что я хотела там найти? Подсказку? В фильмах и детективах полиция с собаками и спецтехникой берег прочесывает. А я потопталась, набрала песка полные туфли, посветила мобильным и все. Села на камень, закурила и попыталась думать дальше.
Почему для разговора по работе Константин остался в кабинете? Если это деловой телефонный разговор, его можно было спокойно провести дома. Жена в дела мужа не лезла, так что поговорить из дома казалось очевидным и удобным. В офисе никого не было. С кем тогда собирался общаться Залевский? С заказчиком? Он хотел обсудить с Вадимом какие-то чертежи? Только поэтому остался в офисе? Чтобы они были под рукой? Стоп… Как сказала Жанна? «Киевстар»? Но у Вадима другой оператор! «МТС»! Как и у меня. С кем тогда говорил Костя перед смертью?
Я схватила телефон и набрала номер Жанны.
— Это Настя Ковригина опять.
— Слушаю вас, — равнодушно ответила женщина.
— Жанна, Костя звонил не Вадиму перед смертью! У Вадима другой оператор! Вы точно не путаете, «Киевстар» был?
— Да.
— Вадиму вы говорили об этом?
— Нет.
— А полиции?
— Что?
— Что Костя звонил не Вадиму!
— Нет.
— Это же такой важный факт!
— Мои мальчики из школы вернулись, — женщина пыталась закончить разговор.
— Жанна!
— У нас горе, как вы не поймете? Костю не вернуть. Оставьте нас в покое.
Весь вечер в доме Марины я думала о разговоре со вдовой Залевского. Маринка жужжала, рассказывала о подружках, каких-то презентациях, новых магазинах, успехах своих детей в школе и прочее, прочее. Вполуха слушая очередную сплетню об общих знакомых, я думала о том, что убран не только хороший специалист и ответственный человек, а и правая рука Вадима Ковригина. Без Константина Залевского стройка остановилась не на один месяц. А это снова убытки. Найти ему замену можно. Но на это уйдет время. Кто-то старательно убирает по цепочке всех нужных людей. Чтобы объект постоянно оказывался под угрозой срыва. Кому это выгодно? Конкурентам? Возможно. Врагам? Вероятно. Но почему взялись именно за крымский «Тезарус»?
— А вот и Пашенька с работы вернулся, — встрепенулась Маринка навстречу мужчине.
В комнату вошел отец семейства. В моем представлении все депутаты толстые, лысые, говорят медленно и отличаются раскормленными физиономиями. Паша, Павел Борисович, наоборот, был невысокого роста, с маленьким хитрым лицом. Его глаза изучали незнакомую женщину, оценивая внешний вид. Калькуляция, видимо, была завершена успешно, и по тому, как Паша начал раскланиваться, я поняла, что сосчитал он верно. Такие люди-сканеры моментально ориентируются в ситуации. В жизни они мне встречаются редко и вызывают стойкое отвращение. Но Павел пел соловьем, велел Маринке накрывать стол «по высшему сорту». Получалось, в их доме все люди делились на сорта. Мне повезло. В мою честь были открыты ликер «Шеридан» и коньяк «Хеннеси». Бутерброды с красной икрой, грибочки, конфеты, копченый окорок — это скорее презенты депутату, чем продовольственные закупки семейства. Не скрою, приятно, когда твою персону высоко ценят. И то, как Паша старался произвести на меня впечатление, тоже радовало. Такие люди идут в депутаты. Вернее, только такие.