— Так, Петька связь скрывал и разводиться не собирался. Каким образом Сергей узнал об интрижке жены, для меня загадка. Но у нее нет ни одной совместной фотки с ним. Значит, разошлись плачевно.
— Встреться с ней.
— И что сказать?
— А что ты говорила всем остальным женщинам, с которыми встречалась?
— Снежана, там все по делу было. А здесь чужая любовная связь.
— Не юли. Тебе не привыкать в чужих портках копаться, — хихикнула Снежана. — Придумай что- нибудь — и вперед.
— Что я придумаю? — не сдавалась я.
— Тортами она занимается, говоришь?
— Да.
— Вот торт у нее и закажи. Скажи, что два года назад на дне рождении Петра ела торт. Вкусный, понравился. У мужа юбилей, нужен торт.
— Ты гений, Снежана!
— Я знаю. Чао.
Я зашла в кафе и заказала «Наполеон» с капучино. Иногда грешу сладким, особенно когда мыслительная функция тормозит. Помогает. В Харькове грешу уже второй день подряд. Отламывала ложкой слоеные кусочки и думала, как построить разговор с Анной. Нет, Петьку вспоминать не буду. Здесь надо играть по-другому. Брошенную жену, уличенную в измене. Если мои предположения верны, мы с Анной вскоре станем подругами по несчастью.
Я позвонила по номеру, указанному рядом с табличкой «Заказать торт».
— День добрый, могу я заказать тортик?
— Давайте определимся с датой, — по-деловому ответила мне женщина, — а потом решим, могу я вам помочь или нет.
Я назвала тринадцатое. Обычно на такие даты не назначают свадьбы и дни рождения, должно быть свободно. Угадала. Мы обсудили слои, крем, начинку и всякие дополнительные вкусности.
— Надпись наносить будем?
— Куда? — не поняла я.
— Можно наверх, можно в виде открытки сбоку. Как вам больше нравится?
— Надпись… — нараспев протянула я, соображая, что написать на торте, который есть не буду. — Пожалуй, будет надпись. Напишите: «Три года свободна».
— «Три» цифрой или словом?
В ее голосе не было ни капли изумления. Как будто каждый день ей приходилось выполнять причуды клиентов и писать на тортах всякий бред.
— Цифрой.
Повисло молчание, Анна явно что-то записывала. Я решила добавить:
— Развод праздную.
— Поздравляю, — равнодушно ответила женщина.
В голове зароились сомнения. А вдруг вся моя выдуманная история не имеет ничего общего с реальностью? Может, эта Анна совсем не та? Может, однофамилица? Или вообще не жена Сергея? Мало ли кто с кем работал в большом мегаполисе. Тут сотни, тысячи однофамильцев могут быть. Почему я схватилась за эту теорию? Как за самую удобную?
— Мы не обсудили с вами вес, — заговорила трубка.
— Сорок девять.
— Что «сорок девять»?
— Мой вес. Вы же спросили. Я не всем его озвучиваю, особенно женщинам. Но вы спросили. Значит, вам надо. Может, низкокалорийный торт сделать хотите. Я не знаю ваших премудростей. Так вот, мой вес сорок девять килограммов. Не пятьдесят, прошу учесть.
Моя собеседница билась в истерике. Я непонимающе вглядывалась в мобильный, пытаясь там найти какое-то вразумительное объяснение столь странному поведению. Анна хохотала как ненормальная. Я нервно постучала пальцем по динамику, призывая женщину вернуться к разговору.
— Ой, простите, — она пыталась остановить смех, но это у нее плохо получалось.
— Что смешного? Что смешного я сказала?
Меня охватила нервная дрожь. Такого поворота событий я не ожидала.
— Торт, — хохотала Анна, — торт…
Я отключилась. Пошла она в пень. Истеричка.
Через три минуты она перезвонила.
— Ради Бога, извините, — голос ее еще немного дрожал, выдавая пережитые эмоции.
— Слушаю, — я была строга.
— Вы меня неправильно поняли. Я спрашивала о весе торта. Какой по весу вам торт делать? Обычно заказывают три килограмма, но я всегда переспрашиваю.
— Аааа…
Мне стало жутко неудобно и смешно. Я тоже захихикала, пока хохот не разобрал меня на запчасти. И так мы хохотали с Анной по обе стороны мобильной связи, вспоминая мою пламенную речь по поводу собственного веса.
— Давно я так не смеялась, — призналась кондитерша. — Спасибо вам.
— Обращайтесь, — хихикнула я в ответ.
— Позвоню тринадцатого утром, договоримся, куда вам подвезти тортик.
— Не утруждайтесь, я сама заеду заберу. Муж оставил машину, так что я на колесах. Правда, это единственное, что удалось у него отсудить.
Я печально вздохнула, окунувшись в придуманную историю, из которой так неожиданно и смешно выпала.
— Как вас зовут? — после минутного молчания спросила Анна.
— Елена, — сказала первое имя, какое пришло в голову.
— Не грустите, Лена. Я могу вас так называть? После развода жизнь только начинается. Это я теперь точно знаю.
— Угу, — буркнула я, боясь нарушить момент доверия.
— Если бы мы с мужем не разошлись, я никогда не рискнула бы зарабатывать своим хобби на жизнь. Так что верна поговорка «Все, что ни делается, к лучшему». Я занимаюсь любимым делом, неплохо зарабатываю, общаюсь каждый день с новыми людьми, и кто знает, была ли бы я так же счастлива, оставаясь до сих пор замужем.
— Почему вы развелись? — тихо спросила я.
— Долгая история.
— Встретимся?
— Зачем?
— Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
— Лена, не думаю, что это хорошая идея. У меня много работы и…
Но меня уже несло. Возможно, на свете есть люди, которые умеют управлять своим языком. Возможно, они умеют сначала думать, а потом говорить. Но я была точно не из их числа. В моей голове мысли фиксировались уже после того, как рождались во рту и вылетали оттуда со скоростью пушечного ядра.
Я знала все полезные поговорки: и «Слово не воробей», и «Семь раз отмерь», но такой я была с детства. Темпераментной, резкой и словоохотливой.
— Я знаю, кто убил Петра Красневского, — выпалила, абсолютно не ожидая от себя такого.
Повисла долгая напряженная пауза. Я зажмурила глаза и ждала, как в детстве, что все пройдет. Страх оказался сильнее. Я мечтала отмотать ситуацию обратно. Чтобы мне все показалось, и последней фразы не было. Чтобы это оказалось игрой воображения. В реальной жизни мне хотелось так сказать, но я ведь не сказала этого? Не произнесла вслух, правда?
— Завтра в восемь в парке Горького, — глухо отозвалась трубка.
Послышались короткие гудки.
Я разжала руку, и телефон ударился о столешницу.
Оставила щедрые чаевые, покинула заведение, так и не съев ни одного кусочка торта.
Парк медленно просыпался, шелестел свежим ветром, хвастался свежей зеленью, упругими и липкими листочками, чистыми аллеями, залитыми утренним солнцем, как медовой гуашью. Запах можжевельника сводил с ума, кипарисы тянулись макушками к солнцу, выстроившись вдоль алей стройными рядами. Белки шушукались и соревновались за право обладать большим количеством шишек. Я сидела на лавке и думала, что весна заходит на посадку, до лета осталось две субботы.
— Кто убил Петра Красневского? — взяла быка за рога Анна, как только мы обменялись приветственными кивками.
Обозначились, что я — это та, которая звонила. Она — та, которая эту встречу назначила.
— Ваш муж — Сергей Ковригин, — твердо произнесла я и уточнила: — Бывший муж.
— Так вы ничего не знаете, — облегченно выдохнула она. — А я-то думала…
Женщина присела на лавочку, сжала ладонями виски и так просидела несколько минут. Я приблизилась. Что она мне сделает? Убьет? Ударит? Вокруг люди, я в безопасности.
— Из-за ваших глупых домыслов я не спала целую ночь, — произнесла Анна, не открывая глаз.
— Почему? — еле слышно произнесла я.
— Думала.
Мы опять замолчали.
— Кто вы такая?
Анна повернулась и стала внимательно меня изучать.
— Кто вы? И что вам нужно?
Я посмотрела ей прямо в зрачки:
— Анастасия Ковригина.
Я не нашла ничего лучшего, как сказать правду. Завралась по самые уши, надоело. У меня благая цель, почти благородная и справедливая. Я хочу найти причину, из-за которой трое ведущих сотрудников на строительном объекте моего мужа отдали богу душу. Большего мне не надо. Никого судить или наказывать я не собираюсь. Просто хочу разобраться. Знать врага в лицо. Рассказать все-все Вадиму, попытаться понять мотивы поступков этого человека. Надоело самой скрываться, недоговаривать и вести жизнь подпольного агента, когда муж и жена не ведают, чем на самом деле занимаются их половинки. Я люблю открытую игру, ценю честность и порядочность. Люблю смелые поступки. Но сейчас от передозировки событий у меня случались перепады настроения, я с трудом контролировала эмоции и мечтала, чтобы все это поскорее закончилось: я нашла иглу Кощеевой смерти и сломала ее.
Всю свою женскую историю я рассказала Анне, не надеясь на сочувствие. Я хотела такой же искренности в ответ. Женщины — слабые создания. Если женщине открываются, распахивают душу, доверяют самые страшные секреты (с уточнением, что больше никому ни-ни!), она делает ответный шаг. Точно такой же честный и душевный. Это у нас в крови — пожалеть, утешить и пожаловаться самой. Редко какая особь способна противостоять инстинктам. Если вдруг инстинкт не сработал, включается старая как мир схема: ты — мне, я — тебе. И обратная связь вновь налажена. Это психология. Таким образом от женщины можно получить все, что угодно: от конфеты до крова над головой. Некоторые умельцы, зовущиеся ловеласами, используют эту нашу слабость себе во благо.
Для пущей убедительности я показала паспорт, завершив рассказ.
— О вашей связи с Петром узнала от его жены. Простите, что так получилось.
Анна хранила молчание, иногда посматривая в мою сторону. Наверное, раздумывала, говорить мне правду или нет. И только после сотого заверения, что мне ее рассказ нужен в личных целях, не для мести или передачи информации в третьи руки, согласилась.
— Сергей ненавидит младшего брата, это правда.
Анна достала портсигар и на манер парижских денди лихо чиркнула зажигалкой.