— Зачем банкиру смерть работников корпорации «Тезарус»?
Снежана непонимающе пожимала плечами. Я вздохнула:
— Не представляешь, сколько раз я сама себе задавала этот вопрос.
— А вдруг это не банк?
— Кто тогда?
— Не знаю.
— Спасибо, помогла, — съязвила я.
— Поговори с кем-нибудь. Кто в этом банке работает.
— Снежана, это не так-то просто.
— Ты всегда так говоришь, — отмахнулась она, — но в результате все всегда получается.
— Я не об этом. Кто может знать о том, что творится в голове злого гения, кроме него самого?
— Такой же злой гений.
— Что ты имеешь в виду?
— Найди какого-нибудь махинатора, «злого гения», как ты его назвала, и пообщайся с ним.
Я замерла с вопросительным выражением лица.
— Можешь с моим мужем пообщаться, — продолжала Снежана. — Если Вадим против твоего вмешательства в его дела, то Леньчику все фиолетово. Он как феодал, владелец земли, а мозги у них у всех одинаково устроены. После того как он со мной поступил, я никогда не назову его добрым. Злой он, хоть и финансовый гений.
Снежана продолжала щебетать, а я очередной раз подумала, что ее советы иногда приходят на помощь моему расследованию.
Май катился к закату, весна распустилась запахами, как будто наконец вспомнила о том, что пора уступать позиции лету и столько всего надо успеть. Липы трепыхали на ветру светло-зелеными листочками, березы украсили сережками тонкие ветви, в парки вернулись ласточки, небо стало выше и светлее.
— Настя, рад тебя видеть, — протянул руку Леонид Яковлевич. Попросту Леньчик, для нас со Снежанкой.
— Добрый день, — я пожала протянутую руку.
— Как Вадим? Давно его не видел.
— Хорошо, спасибо.
— Надеюсь, твой визит не связан с моей женой?
Он насупил брови. Деловой человек. Говорит отрывисто, резко. К сантиментам и долгому обмену любезностями не расположен. Какой там Уран? Какие экстрасенсы? Подруга зря теряет время.
— Нет, в общем-то. Я по делу.
«Хотя узнать его намерения относительно неверной жены не мешало бы».
Мужчина расположился в кресле, бросил взгляд на «Роллекс», давая понять, что его время дорого.
— Разговор конфиденциальный, — предупредила я. — Мне важно знать ваше мнение.
Я рассказала часть истории, касающуюся разрыва договоренностей с банком.
— Банкиры могут мстить, как думаете?
— Я говорил Вадиму, что ставка подозрительная, низкая слишком. Они скрывали тайные платежи, я это почувствовал, Вадим нет. Когда он стал заложником ситуации, я отошел в сторону со своими советами.
Мужчина покрутил в руках сигару, не спеша закурил.
— Мстить? Не думаю. Они просто заберут финансируемые строения.
— Как это? — я округлила глаза и застыла.
— Настя, вы как маленькая, честное слово. Сделают так, что Вадиму будет невыгодно достраивать. Например, тот крымский комплекс, он его в залог оформлял?
Не дожидаясь моего ответа, продолжал:
— Объект недостроен, деньги выделены, сроки сорваны. Это риски. Финансовые риски. Банк заберет эту постройку. Надеюсь, этим и ограничится.
Я не шевелилась. Мой собеседник погрозил сигарой в знак того, что говорит серьезно.
— И лучше отдать добровольно.
Вадим вернулся домой угрюмый и задумчивый. Я очень хотела рассказать о своем разговоре с Леонидом Яковлевичем и посоветоваться с мужем. Но он молча прошел к бару, плеснул в бокал виски и залпом выпил.
— Вадим? — нежно позвала я.
Он не откликнулся.
— Дорогой?
Я подошла. Но он не реагировал.
— Что-то случилось?
«Конечно, случилось!» — застучало в голове.
Я распахнула халат и села ему на колени. Так Джулия Робертс в «Красотке» делала. Надеялась, что киношный способ снятия напряжения поможет в реальности.
— Настя, не сейчас.
Вадим отставил бокал и закрыл глаза. Я зашнуровалась и примостилась рядом.
— Поговорим?
Вадим устало на меня посмотрел:
— Моя жизнь висит на волоске. И все из-за чьей-то ненависти…
Он закрыл лицо руками и откинулся на спинку дивана.
Меня понесло. Весь багаж знаний, давивших на женский мозг в течение многих недель, полный пакет подозрений и домыслов, имена и фамилии, города, фирмы, адреса — все я вывалила на бедную голову Вадима.
— И ты молчала? — только и спросил он.
— Вадим, я хотела как лучше…
Он поднялся и отправился в сторону спальни.
— Мне надо подумать, — бросил через плечо.
— Вадим?
— До завтра.
— Вадим???
— Спокойной ночи.
Сон не шел. Я выпила успокоительные капли, но все равно ворочалась в кровати, как игрушка-неваляшка в поисках утраченного равновесия. Когда удалось прикрыть веки, приснился сон.
Что это? Темный ангар, какой-то чердак без лестницы, я с ноутбуком. Рядом спит кавказец, во дворе — моя машина. Не понимаю, как я забралась вместе с этим кавказцем на крышу дома? Была лестница, помню. Железная, с тонкими прутьями, она дрожала под весом моего тела. Дрожала и я, опасаясь с нее слететь в любую минуту. Дрожала, но лезла. Помню, кое-где «ступеней» не было совсем. Приходилось подтягиваться на руках, болтать в воздухе ногами, цепляться за цельные верхние прутья, но ползти к заветной двери под самой крышей. Там была моя цель. Что находилось внизу — не знаю, во сне этого не было. Почему я лезла по этой убогой лестнице — тоже неясно. Лезла и все. Неимоверное сопротивление моему движению оказывала шуба. Почему я лезла в шубе, не знаю. Она путалась между ног, мешала совершить отчаянный бросок наверх, не давала зацепиться за очередную железную арматурину. Но! Я не допускала даже мысли сбросить шубу, ползла на пределе своих сил, царапая руки в кровь, ползла вверх по лестнице. В шубе.
На чердаке ищу свои записи. Злюсь, что не нахожу, продолжаю поиски. Помню, висели записи на стене. Но там пусто, остались лишь следы клея, напоминая о том, что листы формата А4 здесь в самом деле когда-то были.
Кавказец безоружен, но при нем рация, он с кем-то говорит на плохом русском и опять засыпает. Решаю бежать. Как спустилась, не помню, но на земле оказалась быстро. Щелкаю кнопками на брелоке, пытаясь открыть машину. Жму что-то не то, раздается сумасшедший рев сирены. Причем ревет не моя машина, а сине-зеленая сирена на крыше чердака, откуда я сбежала. Почему моя кнопка ее включила?
Как это бывает в настоящих боевиках, во двор влетают вооруженные до зубов бандиты. Страх парализует конечности, но я все же успеваю впрыгнуть в какой-то погреб и плотно прикрыть за собой дверь. Трясусь сильнее, чем перед этим на корявой лестнице. Они вооружены топорами и лопатами, собираются проломить мне голову. Обсуждают, на какие части будут рубить. Один предлагает на шесть равных долей, другой — на четыре. Как торт какой-то обсуждают, ей-богу. Дрожу и держусь за ручку дверцы. Она открывается снаружи на себя. Один рывок — и дверца слетит с крючка, на котором держится вся моя жизнь. Братва обшаривает все помещения и пристройки, выключает сирену и… убирается со двора.
Я подхожу к машине, осторожно разжимаю ладонь. Смотрю на брелок. На нем по-прежнему три кнопки. Какую нажать? Боюсь прикасаться, молча смотрю на машину. Должен быть какой-то знак…
Страх подстегивает двигаться быстрее, смотрю на задние фары во все глаза. Почему-то там ищу подсказку. Замечаю едва мерцающий синенький огонек-точечку. Становится ясно, на какую кнопку жать. Выбираю на брелке синюю, нажимаю. Машина тихонько пискнула и открылась. Непонятно почему, но именно в этом месте я проснулась…
Смотрю на часы: я проспала всего тридцать минут, а успела пережить столько разных эмоций. Успела оценить жизнь и сделать кое-какие выводы.
Первое: путь наверх очень непрост. Но вполне возможен. И я это доказала. Второе: слететь вниз можно в один момент. Рррраз — и ты внизу. А как это случилось, сам не заметил. То, что происходит с нами сейчас. Мы катимся в пропасть, только сами себе в этом не признаемся. Третье: все предыдущие труды, расследования, записи, зацепки — это лишь след. Это испорченная бумага, и памяти о них нет. Четвертое: страх заставляет нас искать другие пути. Заставляет прятаться. А люди, нагоняющие страх, будут всегда. И всегда кто-то будет охотиться (интересоваться) за твоей жизнью, потому что ты затронул сирену/колокольчик/звонок. Ты известил мир о себе. У кого-то появился новый конкурент, у кого-то повод для зависти. Не мечтай, что твоего появления ждут и будут тебе рады. Бревенчатая дверь и ржавый крючок — не лучшая защита. Но и они иногда лучше спасают шкуру, чем открытая провокация. Не надо лезть навстречу разящему мечу, можно временно уйти в укрытие. У тебя еще будет время встать в полный рост. Пятая (хм, банально): надо научиться профессионально водить машину. А не так, как сейчас — то поворотник забуду включить, то заторможу в неположенном месте. Шестое: вселенная всегда дает нам подсказки. Стоит лишь остановиться, приглядеться и постараться их увидеть. Выбор пути зависит только от тебя самого.
Утром я скрылась в ванной, чтобы успокоить мысли и навести марафет. Вселенная дает подсказки. Может, я их не вижу? Прошла на кухню, сварила кофе, достала из сумки блокнот и выписала имена всех подозреваемых в одну колонку. Я чувствовала небывалое облегчение. Как хорошо, когда нет секретов. Когда не надо лгать, притворяться и недоговаривать. Голова шумела от легкости, дыхание освободилось от сковывающих пут. Муж еще спал. Я сидела и расшифровывала свой сон.
— Пахнет кофе.
В дверях появился Вадим.
— Проснулся? — я улыбнулась.
— И уже убегаю.
Вадим смотрел мимо меня на листок блокнота. Взял, повертел в руках, положил на стол.
— Петьку отравила жена моего брата, говоришь?
— Глупая смерть, — кивнула я. — Но если бы не гулял от жены, остался бы жив и даже здоров.
— И доказательств никаких?
— Только слова околоподъездных бабушек.
— Ивана Васильевича убрал Дятков? — цитировал он мои записи.
— Да. Ему было выгодно не платить проектанту.