– Мамуля, – произнесла Бет, и на этот раз Мэри уловила нотку любезного раздражения.
Джей сказал:
– В ту минуту, когда я увидел тебя в аэропорту…
– Как вовремя, – вмешалась Бет. – Она посмотрела на братьев. – Мы же говорили об этом все вместе, все четверо.
– И уже давно, – сказал Майкл.
– Начиная с романа «Хозяин», – добавила Бет. – Да и о других книгах тоже.
Мэри удивленно взглянула на них.
– А ведь я хотела, чтобы вы считали, всю вашу жизнь… – Лицо ее немного дрогнуло. – Что ваш отец был знаменитым писателем. – Она побледнела, когда уловила выражение их лиц. – Он верил мне, – произнесла Мэри. – Должен был.
– Мне нравится «Молящая судьба», – сказала Бет. – Это не похоже на то, что ты писала до сих пор.
– Но эта снежная буря в начале! – возразил Дон. – У меня были ночные кошмары, как будто я очутился в снежную бурю в пустынных полях!
– Некоторые из книг я забыл – читал их давно, – вставил Джей. – А теперь не могу вспомнить, о чем там говорилось.
– Эта женщина в «Украденной жизни»! – сказала Бет. – Мне всегда хотелось тебя спросить – это, наверное, бабушка Элиот?
Майкл принялся хохотать, глядя на мать.
– Писатель лишился слов.
– Неужели тебе нечего сказать? – теперь Бет поддразнила мать, а потом крепко прижала ее к себе. Они сидели все четверо, тесно прижавшись друг к другу, на одном длинном диване. Они испытывали удовольствие, особенно Мэри.
– Это спасало работу вашего отца, спасало всех нас, а он был так счастлив!
– Мамуля, ты должна была! – воскликнул Майкл. – Мы представляем себе это очень отчетливо.
– Мы нашли на кухне твои дневники, – сказал Джей.
– Это я нашел на кухне дневники, – вставил Дон.
– Они были в глубине старого буфета, – добавила Бет. – Когда же это было? В общем, задолго до того, как мы уехали в Европу.
– И мы их, конечно, прочли, – сказал Джей. – Такие мы подлецы, – съязвил Майкл, Слезы выступили у Мэри на глазах.
– А я-то какая лгунья.
– Ты должна была, мамуля, – возразил Дон.
– Это голос ее поколения, – сказал Бет.
– Почему же вы не признались мне? – возразила Мэри.
– Будущему обладателю Пулитцеровской премий! – подсказал Дон. – Мы были уверены, что ты когда-нибудь сама нам скажешь.
– Ты вставила описание моих муравейников в «Странную девушку», – сказал Джей. – Папа ведь ничего не знал о муравьях, да и о бабочках, кстати, тоже.
– А о наших прозрачных шмелиных домиках! – закричал Майкл.
– А папа пытался записывать свои заметки для книг на обороте старых конвертов, помнишь? – спросил Дон.
– Куча старых бумаг, – произнес Джей.
– Я тайком заглядывала в них, – призналась Бет. – Беспомощные каракули.
– Ты говорила, что можешь их разбирать, – обратился Майкл к Мэри.
– Я раньше ненавидел отца за то, как он с тобой обращался, – сказал Дон. – И вот я тайком натаскал целую кучу этих заметок на конвертах и затолкал их себе под кровать. Я даже выбрасывал их в мусорный ящик соседей. А у папы не терялась при этом ни одна запись! И у тебя тоже.
– Ты помогала нам с домашним заданием, – сказала Бет. – Приводила в порядок нашу одежду, ходила в школу, покупала подарки на Рождество для нас, выслушивала о наших неурядицах… Ты всегда была рядом, и когда я обнаружила, что ты еще и писательница… – Она запнулась и замолчала, как будто растеряла слова, посмотрела на братьев. Они кивнули в знак согласия.
Мэри поднялась с сильным ощущением, что на нее снова навалилось что-то тяжелое.
– Я-то думала, что мне никогда не придется рассказывать вам об этом. Мне казалось, что помогу Рэнделу с его первыми книгами, а потом начну писать под своим именем.
– Но ты не смогла? – спросил Майкл.
– Литературный агент Рэндела сказал мне, что я не смогу, – ответила Мэри.
– Они считают, что их писал папа, – промолвил Джей.
– Но почему? – воскликнула Бет. – Его же больше нет, он не мог писать книгу за книгой… «Хозяин», а теперь «Молящая судьба», и «Украденная жизнь», и все другие тоже.
Мэри слушала, как легко Бет перечисляет названия книг, как будто она знала их давным-давно. Конечно, знала.
– Но мама ведь пишет в его манере, – заметил Джей. – Потому что она всегда так писала. Вот что беспокоит.
Погрузившись в раздумье, они молча смотрели друг на друга.
– Я пыталась изменить мой стиль, но это и в самом деле моя манера письма. Я говорила Джорджу Бламбергу почти два года назад, что все эти книги – мои. Он не поверил мне; решил, что я спятила, хотя и не сказал этого. Он счел, что я вне себя от горя. А потом перевел все на финансовые термины: ведь он делал деньги на романах Рэндела, хотя Рэндел умер. – Мэри почувствовала легкость, как будто сбросила со своих плеч тяжелый груз. – Но он не знал, сможет ли он продать первый роман неизвестной Мэри Квин. Даже если бы он его в конце концов продал, он получил бы только десять тысяч долларов аванса. А мы все нуждаемся в деньгах. «Ты нас тут в Нью-Йорке не путай, – заявил он мне. – Тогда мы оба будем богаты».
– А что ты ответила?
– Что я могла сказать ему на это? Он устремился в эту авантюру, и «Хозяин» вышел из печати. – Мэри подняла голову, рот ее исказила гримаса. – Но была одна вещь, которую я могла делать, и я делала это.
– Что? – спросил Майкл.
– Писала!
– Все новые и новые книги, – добавила Бет.
– Ты попыталась заставить их сказать: Рэндел Элиот не может быть автором этих книг. Как смог он сочинить так много? – сказал Джей.
– Через неделю-другую начнется рекламная кампания, – продолжала Мэри. – У меня новый литературный агент. Она собирается назвать меня «Писатель, который лгал во имя любви». Я считаю, что это важная часть того, что я сделала.
Все пятеро посмотрели друг на друга.
– А как насчет Пола? – спросила Бет.
– Рэндел – единственное, что он хочет знать. А все, что он видит в моей работе – это болезнь Рэндела.
– Ох, мамуля! – простонала Бет.
– В общем, мы не разговариваем. Живем, как враги, я не могу помогать ему в его желании свести самого себя с ума, а он не может даже представить, что книги не созданы Рэнделом. Он приходит в ярость, если я советую, чтобы он писал только о самих книгах, – он избегает меня.
– Подожди, пока он сам все обнаружит, – предложил Дон. – Ведь он превратил старый дом в место поклонения…
– Но ведь Пол собирается делать деньги, – возразила Мэри. – Если он когда-нибудь что-то напишет. Он собирается стать знаменитым. А он женился на авторе этих романов. – И снова она почувствовала, будто освободилась от тяжелых доспехов. Голос ее смягчился. – Вам всем следовало бы гордиться Рэнделом. У него было столько мужества. Он всю жизнь нас поддерживал. Он держался сколько мог.
Дети ничего не ответили на это.
– Ладно. На сегодня достаточно, – сказала Мэри. – Более чем достаточно. Ложитесь спать, а завтра хорошо проведите время: я купила билеты в театр. Мы забудем все это через день-другой. – Они следили за тем, как она идет по узкой ковровой дорожке к двери своей спальни.
– А где Пол? – спросила Бет.
Мэри остановилась и повернулась к ней.
– Я дала ему почитать новый роман. Он думает, наверное, что его написал Рэндел, хотя знает, что Рэндел никогда не видел Лондон таким, как описано в этой книге.
– Ты хочешь, чтобы он догадался сам, – произнес Дон.
– А он знает, что ты здесь? – спросил Майкл.
– Нет. Я сообщила ему, что хочу немного отдохнуть, но не уточнила, где именно. Но мы вдвоем приглашены в Италию, на виллу у озера Комо, на следующей неделе. Видимо, в качестве издателя Рэндела и его биографа. Великолепная вилла, роскошные комнаты.
– Ты увидишь Италию! – воскликнул Джей. – Ты не могла поехать со мной и Бет, но теперь ты ее увидишь!
– Мы вернемся, когда закончится рекламная кампания.
– А потом ты снова станешь знаменитой, – сказал Дон. – И Пол окажется мужем знаменитой писательницы.
Они выключили свет, разошлись по комнатам и стали готовиться ко сну. Через короткое время Бет постучала в приоткрытую дверь спальни матери:
– Можно?
– Заходи, – ответила Мэри. Она снимала косметику с лица, сидя за туалетным столиком.
– Я насчет Пола, – уточнила Бет. – Я зла на него: не могла бы ты поехать в Италию одна?
Мэри посмотрела на измазанную помадой салфетку в своей руке.
– Думаю, если смогу удержать его от пьянства… ведь ему действительно плохо одному: он не способен ничего написать.
– Но теперь-то он богат, а станет еще богаче. Мэри посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Он свихнулся на сочинениях Рэндела, то есть, конечно, на моих сочинениях. Ведь именно это и сблизило нас в самом начале… даже больше, чем любовь… даже крепче. – Глаза Мэри следили за неоновыми красными отблесками нью-йоркских реклам на занавесках комнаты. – Интересные разговоры… и любовь…
Мэри замолчала, глядя в зеркало. Бет подошла, чтобы обнять ее. Щека к щеке, они рассматривали свои отражения в зеркале.
– Не заезжай домой, – сказала Бет. – Отправляйся прямо в Италию.
– Мне нужно вернуться. Я должна закрыть дом, составить план действий.
– Может, кто-то из нас поехал бы с тобой…
– Он будет счастлив! – продолжала Мэри. – Он хочет быть приглашенным на «Виллу Криста» в Италии как представитель ученой среды! – Она улыбнулась Бет.
Бет улыбнулась ей в ответ и сказала отражению матери в зеркале:
– Спокойной ночи, Мэри Квин.
ГЛАВА 35
Мэри прилетела домой из Нью-Йорка. Была ночь, когда ее самолет совершил посадку. Ей не удалось увидеть затопленные дороги Небраски или деревья на набережных города, погрузившие свои ветви в разлившуюся после недели дождей воду реки.
Она позвонила по телефону Полу и сообщила о своем приезде. Прежде чем она успела нажать кнопку дверного звонка, он отворил ей дверь.
Она спросила, как его дела.
Он ответил, что прекрасно.
Она спросила, ужинал ли он.
Он ответил, что не ужинал, и внес ее багаж наверх.