– Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту, – слабо возразила она.
– Мы никогда не расстанемся с тобой, – ответил Клеменс. – Наша любовь больше, чем вечность, – что такое перед нею смерть?.. Поезжай и не бойся, никто и ничто не разлучат нас.
– Почему ты заговорил о смерти? – насторожилась Алиса.
– Просто так, к слову пришлось… Поезжай же, я приказываю тебе! – возвысил он голос. – И возвращайся к вечеру; мы пойдём по берегу, там ты встретишь нас.
– Хорошо, я еду, – согласилась Алиса. – Я приведу помощь, даже если мне придётся гнать солдат пинками, – сверкнув глазами, добавила она.
– Вот теперь я узнаю тебя, – с улыбкой сказал Клеменс. – Поезжай, с Богом! – он поцеловал Алису и подхлестнул её коня. – Прощай, – прошептал он, глядя ей вслед.
Как молния, Алиса неслась по дороге; за одним из поворотов какие-то люди пытались преградить ей путь, а когда она, разметав их, поскакала дальше, вдогонку ей понеслись стрелы. Встревоженная Алиса ещё сильнее пришпорила коня; вскоре несчастное животное покрылось мылом и из его носа пошла кровь, но Алиса продолжала свою бешеную скачку.
Конь пал, когда уже была видна замыкающая колонна герцогского войска; Алиса успела спрыгнуть с седла и побежала к солдатам. Узнав её, они проводили Алису к герцогу Раймонду; к своему удивлению, она застала его в полном боевом облачении: оказалось, он уже получил донесение о том, что противник выступил наперерез отряду сэра Арчибальда. Не теряя времени, герцог приказал развернуть арьергард своей кавалерии, чтобы идти на помощь Арчибальду, и сам решил возглавить этот поход.
– Не беспокойся, Алоиз, мы успеем, – сказал он Алисе. – Останься здесь до нашего возвращения, ты устал.
– Нет, ваша милость, я еду с вами, – ответила она. – Только дайте мне коня, своего я загнал.
…На полпути к тому месту, где Алиса рассталась с Клеменсом, на морском берегу была скалистая бухта. Когда герцог приблизился к ней, послышался звук боевого рога. Алиса встрепенулась:
– Это трубит Клеменс, это его рог! – воскликнула она. – Быстрее, ваша милость! – Алиса рванулась вперёд.
– Стой, куда ты один?! – закричал Раймонд. – За ним, за ним! – махнул он рукой своим воинам.
Обогнув скалу, они увидели последние минуты жестокого сражения. Вражеские солдаты добивали тех людей сэра Арчибальда, которые ещё могли держать оружие.
– Клеменс! – взвизгнула Алиса и бросилась в самую гущу боя. С дикой яростью она рубила и колола направо и налево; её вид был так ужасен, что враги завопили: «Демон! Демон войны!», – и побежали прочь. Герцог и его рыцари довершили разгром: более двух сотен вражеских солдат сдались в плен, остальные навечно остались лежать на берегу.
Поднялся сильный ветер; Алиса ходила между грудами тел, всматриваясь в лица убитых. Вдруг она задрожала всем телом и опустилась на колени: перед ней лежал Клеменс. Его тело было искромсано, но лик был прекрасен, выражение неземной одухотворенности застыло на его лице.
– Клеменс, – всё ещё не веря, что он погиб, позвала Алиса. – Клеменс, Клеменс! – повторила она, поглаживая его лоб и щёки. Он не отвечал.
– Клеменс! – отчаянно вскрикнула Алиса. Она сорвала с себя шлем, её рыжие волосы разлетелись на ветру; с рыданием она упала на его тело.
– Женщина! – изумлённо произнёс герцог Раймонд, глядя на эту сцену. – Как я сразу не догадался… Оставьте её, – остановил он своих солдат, которые хотели поднять Алису. – А где сэр Арчибальд, его нашли?
– Да, ваша милость, – ответили ему. – Он без сознания, на нём множество ран, но опасных нет. Он будет жить.
– Хорошо, – сказал герцог. – Окажите помощь ему и другим раненым, а погибших похороним утром. Раскиньте шатры наверху, над морем. Отведите туда пленных и выставите охранение.
Клеменса со всеми почестями похоронили на высокой скале. Четыре капитана несли его до могилы, а когда она была засыпана камнями, над ней склонили трепещущие флаги, рыцари обнажили свои мечи и провозгласили славу павшему воину. Короткое надгробное слово сказал сэр Арчибальд, которого принесли сюда на носилках.
Алиса стояла в стороне, в женском платье: её вещи были найдены в обозе Клеменса, и по приказу герцога она переоделась. Не стихающий ветер развевал её волосы и вскидывал подол платья; она не замечала этого, её взор был страшен.
– Подойди, – сказал ей Раймонд. Она молча повиновалась.
– Ты совершила большой грех, надев мужскую одежду. Ты совершила ещё больший грех, назвав себя оруженосцем.
Алиса молчала.
– Однако у тебя есть смягчающие обстоятельства, – продолжал Раймонд. – Ты совершила это из-за любви к славному рыцарю Клеменсу, чьё имя не забудется в веках; ты была с ним в боях и походах, и сражалась не хуже мужчины. Поэтому я прощаю тебе прегрешения перед законом, а грехи перед Богом и церковью будешь замаливать сама.
Алиса молчала.
– Благодари его милость, – подсказал ей сэр Арчибальд.
– Благодарю, ваша милость, – бесстрастно произнесла Алиса.
– Скажи, чего ты хочешь? – спросил Раймонд. – В память о твоих подвигах и из уважения к твоей скорби, я исполню твоё желание.
Её глаза странно блеснули.
– Сколько будет двадцать пять и семнадцать? Я не умею складывать, – сказала она.
– Сорок два. Но зачем тебе? – удивился Раймонд.
– Клеменсу было двадцать пять лет, мне – семнадцать. Его жизнь оборвалась и моя кончена. За сорок два года наших загубленных жизней я хочу сорок две жизни тех, кто их загубил, – она кивнула на пленных.
– Ты хочешь, чтобы мы казнили сорок два пленника? – переспросил Раймонд.
– Нет. Я сама хочу их казнить, – горящий взор Алисы обжёг герцога, и он вздрогнул.
– Бог мой! – не выдержал сэр Арчибальд.
– Твоя просьба необычная и страшная, – проговорил Раймонд, отведя глаза. – Я много раз видел казнь, но никогда не видел, чтобы палачом была женщина.
– Вы обещали исполнить моё желание, – сказала Алиса, всё так же прожигая его взглядом.
– Опомнись! – воскликнул сэр Арчибальд, пытаясь привстать с носилок и вновь упав на них. – В бою можно срубить десятки голов, но убивать безоружных?! Палач проклят перед Богом и людьми… Клеменс был мне как сын, – голос сэра Арчибальда дрогнул, – но я не принесу кровавую жертву на его могиле.
– Значит, вы не любили его так, как я. Пусть я буду проклята, но я отомщу за нас, – сказала Алиса. – Вы обещали исполнить моё желание, – повторила она, обращаясь к герцогу.
– Я умываю руки, – ответил герцог Раймонд. – Я исполню твою просьбу, но потом ты покинешь нас. Я никогда больше не хочу о тебе слышать.
– Да будет так, – сказала Алиса.
Алиса сама выбрала место для казни, – возле могилы Клеменса была небольшая площадка на краю скалы, – и велела принести свой меч.
– Меч маловат. Лучше бы ей взять большой, двуручный, им можно отрубить голову с одного удара, – переговаривались солдаты герцога. – Да, не повезёт тем, за которых она возьмётся. Я видел казнь, когда голову отрубили только с четвёртой попытки, да и то пришлось неумехе-палачу довершить дело ножом… А мне рассказывал один знакомый, подручный палача, что голова всё ещё видит и слышит, когда её показывают толпе, а потом от боли вгрызается в корзину, куда её кидает палач. Этот малый говорил, что корзина после нескольких казней вся бывает изгрызена… А какие гримасы выделывает отрубленная голова! Дергает щеками, подмигивает, что-то шепчет, а иногда шевелит ушами! И смех, и грех… Перестань, разве над этим шутят?.. Смотрите, подвели первого пленного! Сейчас начнётся…
Первый, кого подвели к Алисе, был здоровенный детина с толстой шеей. Ему связали руки и поставили на колени перед Алисой; он не мог понять, зачем это сделали, и лишь когда она подняла меч, до него дошло, что эта девица – палач.
– Нет! – вскричал он. – Только не эта рыжая ведьма!
– Молчи, – процедила Алиса сквозь зубы и ударила мечом.
Удар пришёлся по краю шеи и по плечу, кровь залила лицо казнимого.
– Ведьма, – отплёвываясь, прохрипел он.
– Что я говорил?! – не выдержал кто-то из солдат.
– Замолчите! – прикрикнул на них герцог Раймонд, а сэр Арчибальд отвернулся, чтобы не видеть происходящего.
Алиса ударила ещё раз, и ещё: наконец, голова упала к её ногам. Артерии пульсировали в том месте, где их перерезал меч; глаза казнённого были широко открыты, веки подёргивались, зрачки с немой злобой вперились в Алису. Голова открывала рот и двигала губами, будто собираясь что-то сказать. Через минуту всё было кончено, глаза закрылись, все признаки жизни угасли.
Алиса сделала знак солдатам, и они сбросили голову и туловище с обрыва.
– Первый, – прошептала Алиса.
Второй пленный непрерывно бормотал молитвы, пока его подводили к месту казни, связывали и ставили на колени.
– Господи! – успел воскликнуть он, когда меч опустился ему на шею.
На этот раз удар Алисы был силён и точен, однако кожа на горле пленника не была перебита, поэтому голова повисла у него на груди, как жуткий короб.
– Святые угодники! Боже правый! – снова не выдержали солдаты.
Герцог Раймонд промолчал, сэр Арчибальд упорно смотрел в сторону…
Казнь продолжалась, всё новые жертвы летели с обрыва в море. На Алису невозможно было смотреть: вся забрызганная кровью, с безумным взглядом, она рубила и рубила головы.
К ней подвели последнего, сорок второго пленного. Им был совсем молодой солдат, у которого едва пробивался пушок над верхней губой и на щеках. Юноша был бледен и дрожал; покорно, как ягнёнок, он дал связать себя. Во взоре Алисы что-то переменилось:
– Подождите, – сказала она солдатам, которые хотели поставить юношу на колени. – Сколько тебе лет? – спросила она у него.
– Семнадцать, – фальцетом ответил он.
– Как и мне, – сказала Алиса. – Зачем ты пошёл на войну? Я знаю, почему я пошла, а ты зачем пошёл?
Он вдруг всхлипнул, и крупные слёзы показались у него на глазах. Алиса подняла меч; юноша втянул голову в плечи и сжался, но Алиса лишь разрезала верёвки на его руках: