Марк отошел от графа, от брезгливости на его коже выступил липкий пот.
— Возможно, у нее не останется времени для того, чтобы тревожиться о своих землях. Все ее мысли будут заняты тем, как спасти свою шкуру.
— Нет-нет, — запротестовал Эрмано. — Вы должны сделать все, чтобы завоевать ее доверие. Ни один из тех, кого я подсылал к ней, не добился ни малейшего успеха. Теперь я должен вернуться к дожу. Мы очень скоро вернемся к этому разговору.
Граф спешно удалился. Марк пошел прочь от дворца. Золото и бронза базилики сверкали в лучах бледного зимнего солнца. На площади было много народу, слышался смех, шум ссор. Словом, кипела жизнь. Площадь, невероятно красивая, вдруг показалась отвратительной, зловещей. Марк тосковал по чистому девственному океану, грозившему многими опасностями, которые исходили не от конкретного лица, где со стихией и даже с пиратами можно было сражаться честно.
Марк слишком долго ходил по суше. С этим пора покончить.
Он отдалился от толпы и направился к узким улочкам, ноги сами несли его к магазину Джульетты. Голубая дверь была открыта, он услышал переливы женского смеха, громкий лай декоративных собачек.
У него сейчас не было желания вступать в бессмысленные разговоры. Он напрягся от злости, жажды боя… желания, скорее амурного характера, получить отпущение грехов за то, что уступил страсти Джульетты, наслаждался ее роскошным телом и устами.
Марк осторожно подошел к окну и заглянул в магазин. Джульетта стояла за сверкавшим прилавком перед клиентами, держала в руках поднос из слоновой кости, заполненный флаконами с маслами. Она была одета в строгое черно-белое платье, но волосы не прикрыла. Сверкающую корону черных прядей не украшали ни драгоценности, ни ленты. Она выглядела такой элегантной, серьезной, увлеченной работой. Совсем не напоминала необузданную соблазнительницу, какой была вчера.
У Марка сжалось сердце, пока он смотрел на нее, на свою прекрасную волшебную возлюбленную. Он знал, что станет защищать ее, как только сможет.
Глава 14
Вечерело. Солнце садилось за горизонт, выпуская розово-оранжево-сиреневые щупальца, словно цепляясь за уходящий день. Скверик за магазином пустовал после бурного дня, так как все вернулись домой готовиться к вечерним празднествам. Там остался всего один паж, наполнявший ведро водой из бурлившего фонтана.
Джульетта наблюдала за этой сценой, затем закрыла ставни и заметила, что на закате бледно-серые стены домов становятся прозрачно-золотистыми. Несомненно, это самая красивая пора после суматошного дня, такая мимолетная и драгоценная; тихая и чистая. Накануне грядущих бурных ночных развлечений.
Джульетта потерла заболевшее на пояснице место. Днем пришлось обслуживать много клиентов, выслушивать их сплетни. Во Дворце дожей устраивался большой бал, которым завершится карнавал, и каждый клиент спешил заказать новые духи именно для этого случая. Нечто уникальное, чего не было ни у кого. Они с Бьянкой провели весь день на ногах, выполняя заказы и удовлетворяя более приземленный спрос на лимонную воду и розовый мускус. Едва Джульетта успевала закупоривать флакон, как его тут же покупали.
Такая спешка была выгодна. Касса наполнялась монетами и на целый день отвлекала от дум о Марке.
Но он не совсем покинул ее мысли. Все еще служил излюбленным объектом для сплетен и догадок среди ее клиентов, острот хохочущих женщин, заставлявших краснеть.
Однажды, когда кто-то упомянул его имя и молодая куртизанка догадливо заметила, что у него, вероятно, весьма приличная «мачта», Джульетта чуть не выронила дорогой флакон из голубого стекла. Она с трудом удерживалась, чтобы не смеяться и не краснеть, как все остальные!
По правде говоря, такой ночи, как вчера, у нее никогда не было, никогда она с таким забвением не предавалась страсти. Думала и мечтала только о нем, даже работа не могла отвлечь.
Джульетта прижалась лбом к оконному стеклу, наблюдала, как стального цвета ночь опускается на сквер. Скоро совсем стемнеет, появятся маски и плащи, повседневные хлопоты забудутся. Увидит ли она Марка снова? Или он, получив от нее все, что хотел, вернется к своей настоящей любви — к морю?
При этой мысли сердце Джульетты пронзила острая, жгучая боль. Подобная тоска становилась опасной. Это означало, что ей не все равно и могло причинить боль. Навлечь беду. Лучше будет, если он сегодня не придет. Тем скорее она начнет забывать его.
Однако, даже запирая ставни, чтобы не видеть ночные соблазны, Джульетта знала, что забыть его будет нелегко. После прикосновений Марка у нее внутри что-то перевернулось. Вернуться к прежнему образу жизни теперь очень трудно.
Джульетта вернулась за прилавок, принялась аккуратно раскладывать флаконы, вытирать оставшиеся на них капельки масла. Наверное, ей после карнавала следует на какое-то время уехать из Венеции, побывать на своей ферме на материке, отдохнуть и перед Великим постом подумать о своих грехах. Она могла бы учиться, работать, забыть о голубоглазом пирате. Возможно, в книгах ее матери найдется рецепт напитка, который позволит избавиться от воспоминаний.
Не успела эта капризная мысль прийти ей в голову, как она поняла, что это пустые мечты. Марк слишком крепко засел в ее голове, чтобы его можно было вот так просто изгнать из сердца и души. Его частичка затаится в глубине ее сознания, останется навсегда и не позволит изгнать себя.
Из кладовой вышла Бьянка с ведром и губкой в руках и начала скрести пол. Десятки ног оставили на нем грязные следы, декоративная собачка синьоры Мерканти нанесла им еще один визит. Продолжая мыть пол, служанка что-то бормотала про грязных дворняг. Ее полосатые юбки раскинулись вокруг, точно лепестки цветов.
— Что скажешь, если после карнавала закрыть магазин на несколько недель? — спросила Джульетта. — Мы могли бы отправиться на материк. Нет смысла торговать, пока люди приносят покаяние. Мы могли бы использовать это время для отдыха. Особенно ты. Ты так много работаешь последние недели.
Бьянка задумчиво села на корточки, отбросила рукой черный локон. На мгновение в ее глазах вспыхнуло нечто странное, похожее на отчаяние. Затем она уставилась в пол, и ее лицо уже ничего не выражало.
— Мадонна, верно, что наши клиенты возвращаются только к Пасхе, но в магазине всегда найдется работа. Надо пополнить запасы, выполнять заказы.
— Правильно, но все это можно сделать, не покидая моей фермы. Конечно, если ты хочешь, оставайся в городе.
Бьянка снова нетерпеливо подняла голову:
— Я могла бы поработать в магазине, пока вас не будет! Вы меня столь многому научили, но мне самой еще предстоит кое-что освоить. Мадонна, можете положиться на меня — я сумею достойно заменить вас. Вы могли бы отдохнуть и ни о чем не беспокоиться. Клянусь.
Джульетта не без удивления взглянула на служанку. Правда, Бьянка всегда добросовестно трудилась и была хорошей ученицей. Выполняла все, что ей велели, готовила тонкие духи, точно соблюдая указания Джульетты. Она также была хорошей собеседницей. Джульетта просто не догадывалась, что Бьянка стремится к большему, хочет заниматься более ответственными делами, получить самостоятельность.
Она почувствовала, что ей не очень хочется оставлять магазин, открыть который стоило таких трудов, в руках другого человека. Даже если им была Бьянка.
— Что правда, то правда, я бы не смогла управиться в магазине без тебя, — осторожно заговорила Джульетта. — Посмотрим, что покажут несколько предстоящих дней.
Бьянка кивнула и снова занялась мытьем пола, но Джульетта догадывалась, что ее ответ немного расстроил служанку.
— Сегодня можешь пойти на карнавал, — продолжила Джульетта. — Я присмотрю за магазином.
Бьянка искоса взглянула на Джульетту и одарила ее хитрой, игривой улыбкой:
— Вы ждете Льва?
— Нет! — ответила Джульетта резче, чем ей того хотелось. — Я никого не жду.
— Как вам угодно, мадонна. — Бьянка пожала плечами, затем мечтательно добавила: — Возможно, я пойду. В турецком квартале сегодня играет музыка и будет весело. Я уже давно не пробовала баба гануш[19].
— А ты тоскуешь по родине? — спросила Джульетта, продолжая раскладывать флаконы.
— Я уже давно не была в Турции, — ответила Бьянка. — Здесь мне живется лучше, чем в Константинополе. Однако я все равно кое о чем тоскую. О запахе корицы. О звуках рынка. О призыве к молитве с минаретов. О вкусе пахлавы! Мне надо было слушать внимательнее, когда мама учила меня, как ее готовить.
Джульетта рассмеялась:
— Я тоже тоскую по многому, что было в детстве, хотя ни за что не стала бы снова жить в Милане.
Джульетта старалась не вспоминать об этом. Мысли о прошлом разобьют ей сердце, если предаваться воспоминаниям.
— Мадонна, о чем вы тоскуете? — спросила Бьянка.
Джульетта уже собиралась рассказать Бьянке о женской половине дома, где обитали ее мать и бабушка, хранились книги, всегда слышался смех, витали запахи духов. Но ее остановил короткий, резкий стук в дверь.
Она машинально провела рукой по волосам, проверяя, аккуратно ли они лежат.
Бьянка вскочила и пошла к двери, отодвинула засов и отворила ее. Для мер предосторожности еще рано.
На мгновение Джульетта подумала, что пришел Марк, и уже хотела ухватиться за край прилавка, чтобы устоять на ногах. Однако это был высокий человек в длинном плаще с капюшоном. Он остановился в тени, затем сделал шаг вперед, отбросил капюшон, и у Джульетты упало сердце. Пришел совсем не тот, кого ей хотелось видеть, а тот, кого она предпочла бы вообще не встречать.
Эрмано Грацциано.
Он одарил Джульетту очаровательной холодной улыбкой и, сверкая глазами, подошел к ней.
— Синьора Бассано, — сказал он низким и теплым голосом. Эрмано отбросил плащ, обнажая желтый дублет из атласа, отделанный сверкающим собольим мехом. Он передал плащ Бьянке, которая тут же отнесла его в кладовую.
Джульетта вряд ли могла в чем-либо винить служанку, но проклинала ее за то, что она так спешно удалилась. Эрмано сегодня казался