ия о данном ими обещании.
– У нас не будет соблазна проявить несдержанность, инспектор, – сказал мистер Шепард. – Деревенские жители с нами вежливы и в общем-то довольно дружелюбны, но они с подозрением относятся к приезжим. А мы живем здесь всего девять лет, что делает нас в их глазах новоприбывшими, так что мы с ними не очень часто видимся. Мы не заходим выпить в паб «Герб Крессетов» и не посещаем церковь.
Последнее заявление он произнес с самодовольством человека, устоявшего перед соблазном приобрести вредную привычку. Кейт подумала, что Шепарды вовсе не типичные владельцы пансионов этого толка. По своему опыту – ей время от времени приходилось останавливаться в этих весьма полезных заведениях – она успела узнать самые характерные черты их хозяев. Она обнаружила, что они дружелюбны, порой излишне общительны, любят знакомиться с новыми людьми, с увлечением занимаются домашним хозяйством, всегда готовы снабдить постояльцев полезной информацией о своей округе и ее интересных местах и – вопреки современным предостережениям по поводу холестерина – кормят постояльцев плотным английским завтраком в его наилучшем варианте. И кроме того, их с Бентоном хозяева были наверняка старше, чем большинство людей, справлявшихся с трудным делом обихаживания постоянно меняющихся постояльцев. Оба они отличались высоким ростом – Кэролайн чуть выше мужа – и, по всей вероятности, выглядели старше своих лет. Взгляд их ясных, ничем не замутненных глаз был мягким и в то же время внимательным, рукопожатие – крепким, и двигались они без той скованности, какая свойственна пожилому возрасту. Мистер Шепард, со своими густыми снежно-белыми волосами, подстриженными челкой над очками в стальной оправе, был похож на доброжелательную версию автопортрета Стэнли Спенсера.[22] Волосы его жены, не такие густые, как его собственные, и темные, но теперь с сильной проседью, были заплетены в длинную, тонкую косу, уложенную на макушке и закрепленную двумя гребнями. Их голоса были удивительно схожи, ненарочито характерное произношение выдавало принадлежность к высшим кругам общества, что так раздражает тех, кто таким произношением не обладает, и которое – сказала себе Кейт – весьма эффективно закрыло бы им доступ к любой работе на Би-би-си или лишило бы их надежды сделать карьеру в политике, если бы такой невероятный выбор показался им привлекательным.
В комнате Кейт было все необходимое, чтобы сделать ночлег там удобным, и ничего лишнего. Она могла догадаться, что комната Бентона рядом с ней, видимо, обставлена точно так же: две односпальные кровати, поставленные бок о бок, покрыты безупречными белыми покрывалами, прикроватные лампы современного дизайна удобны для чтения, комод с двумя ящиками и небольшой платяной шкаф с деревянными плечиками для одежды. В ванной комнате не было ванны, но был душ, и пробный поворот кранов доказал, что все работает, как надо. Мыло – не душистое, но дорогое, а открыв туалетный шкафчик, Кейт увидела, что там лежат вещи, какие некоторые постояльцы порой забывают взять в дорогу: зубная щетка в целлофановой упаковке, зубная паста, шампунь и гель для душа. Привыкшая рано вставать, Кейт пожалела, что нет чайника и других нужных вещей, чтобы приготовить утренний чай, однако небольшое объявление на комоде сообщило ей, что чай, по просьбе постояльца, может быть подан в любое время от шести до девяти утра, хотя газеты доставляются только к восьми тридцати.
Кейт сменила блузку на свежеотглаженную, натянула кашемировый пуловер и, захватив куртку, спустилась в холл, где ее ждал Бентон.
Выйдя из дома, они поначалу погрузились в непроницаемую и дезориентирующую черноту. Электрический фонарь Бентона, чей луч был мощным, словно от миниатюрной фары, преобразил каменные плиты под ногами и саму дорожку в сложную трассу с препятствиями, исказил форму деревьев и кустов. По мере того как глаза Кейт привыкали к темноте, меж сгущающихся серых и черных туч одна за другой стали проглядывать звезды, полумесяц то грациозно исчезал, то снова появлялся в просветах: он выбелил дорогу и заставил тьму сиять загадочным светом. Кейт и Бентон шли молча, их башмаки стучали по асфальту, словно сапоги, подбитые гвоздями, на ногах решительных и грозных захватчиков, враждебных созданий, нарушивших ночной покой. Но никакого покоя здесь нет, подумала Кейт. Даже в этой тишине и неподвижности ей были слышны слабые шорохи в травах, а время от времени издали доносился почти человеческий вскрик. Неумолимая игра преемственности «убил – убит» разыгрывалась здесь под покровом темноты. Рода Грэдвин была не единственным живым существом, погибшим ночью в эту пятницу.
Ярдов через пятьдесят они миновали коттедж Уэстхоллов, где светилось одно окно наверху и ярко сияли два на нижнем этаже. Несколькими ярдами левее располагалась стоянка для машин, темный сарай, а за ним поодаль виднелся Круг Шеверелла – знаменитые камни, не более чем полувоображаемые очертания, пока не разошлись тучи, скрывавшие луну, и они выступили из тьмы, бледные и бесплотные: казалось, они, выбеленные луной, плывут над недружелюбными черными полями.
Но вот и Старый полицейский коттедж, из двух нижних окон которого сияет яркий свет. Как только они подошли к нему, Дэлглиш открыл дверь и на секунду показался им незнакомым в непривычно широких брюках, в клетчатой рубашке-апаш и пуловере. В камине пылали поленья, наполняя воздух благоуханием, к которому примешивался еще и чуть заметный пряный аромат. Дэлглиш заранее поставил перед камином три удобных низких кресла, а между ними – дубовый кофейный столик. На нем располагались три бокала, открытая бутылка красного вина и план Манора. Кейт ощутила, как радостно забилось у нее сердце. Эта рутина в конце рабочего дня была словно возвращение с работы домой. Когда придет время получить повышение, с неизбежной сменой места работы, более всего ей будет недоставать этих моментов. Разговор пойдет о смерти, об убийстве, иногда в его самой ужасающей форме, но в ее памяти эти совещания в конце дня останутся ощущением теплоты и защищенности, сознанием, что ее ценят, то есть всем тем, чего она никогда не знала в детстве. Перед окном в этой комнате стоял стол, на котором Кейт увидела ноутбук Дэлглиша, телефон и рядом с ним – толстую папку с бумагами; к ножке стола был прислонен плотно набитый портфель. «Он привез с собой еще и другую работу, – подумала Кейт. – Он выглядит усталым. Нехорошо. Он неделю за неделей слишком много работает». И ее волной охватило чувство, выразить которое – она это понимала – она никогда не сможет.
Все трое уселись вокруг столика. Взглянув на Кейт, Дэлглиш спросил:
– Вы удобно устроены в «НиЗе»? Вас накормили?
– Очень удобно, спасибо, сэр. Миссис Шепард очень хорошо нас накормила. Домашний суп, пирог с рыбой и… что это было на десерт, сержант? Вы разбираетесь в еде.
– Королевский пудинг, мэм.
– Старший инспектор Уэтстон договорился с Шепардами, – сказал Дэлглиш, – что они не будут брать других постояльцев, пока вы там находитесь. Им, разумеется, должны будут компенсировать все убытки, но об этом, несомненно, уже есть договоренность. Дорсетская полиция просто замечательно сотрудничает с нами. А ведь это им, вероятно, не так уж легко.
Тут вмешался Бентон:
– Я не думаю, что Шепарды очень обеспокоены насчет других постояльцев, сэр. Миссис Шепард сказала мне, что у них сейчас нет заказов и они их не ждут. Да и в любом случае у них сдаются всего две комнаты. Постояльцев бывает больше всего весной и летом, но в основном это их постоянные клиенты. И они очень придирчивы. Если приезжают люди, которые им по виду не нравятся, они сразу ставят в окно табличку «Мест нет».
– И что же это за люди, которые им по виду не нравятся? – спросила Кейт.
– Люди на больших дорогих машинах и такие, что просят им комнаты показать, прежде чем снять их. Они никогда не отказывают женщинам, которые приезжают одни, и людям без машины, в конце дня потерявшим надежду где-то остановиться. На выходные к ним внук приезжает, но он поселяется во флигеле, в дальнем конце сада. Старший инспектор Уэтстон про него знает. Но он будет держать язык за зубами. Они любят своего внука, но не любят его мопед.
– Кто же вам все это рассказал? – спросила Кейт.
– Миссис Шепард, когда проводила меня в мою комнату.
Кейт не стала комментировать невероятную способность Бентона получать информацию, не задавая никаких вопросов. Очевидно, миссис Шепард, как большинство представительниц ее пола, не смогла устоять перед красотой и почтительностью молодого человека.
Дэлглиш налил вино в бокалы, затем расстелил на столике план Манора и сказал:
– Давайте абсолютно точно разберемся с тем, где что в доме расположено. Как видите, он имеет форму «Н», стоит фасадом на юг, у него есть два крыла – западное и восточное. Холл, Большой зал, столовая и библиотека расположены в главной части здания, там же находится и кухня. Бостоки занимают две комнаты рядом с кухней, над ними – комната Шарон Бейтман. Западное крыло в торцевой части было перестроено таким образом, чтобы разместить там пациентов. На первом этаже – операционный блок, в который входят операционная, смежная комната для анестезиологов, реанимационные палаты, помещение для медсестер, кладовая, душевые и раздевалка в дальнем конце блока. Лифт, достаточно просторный, чтобы вместить не только кресло на колесах, но и колесные носилки, поднимается до третьего этажа, где находятся гостиная, спальня и ванная комната сестры Холланд, за ними – палаты пациентов, первый номер занимала миссис Скеффингтон, затем – номер Роды Грэдвин, и свободный номер в конце коридора. Все – с гостиными и ванными комнатами. Окна их спален выходят на липовую аллею и – за ней – на Камни Шеверелла, а в комнатах, что выходят на восток, окна смотрят в регулярный сад. Мистер Чандлер-Пауэлл – на втором этаже восточного крыла. Мисс Крессет и миссис Френшам – на первом. Комнаты на третьем этаже – свободны, они для гостей, иногда используются для врачей и медсестер дополнительного штата, если кому-то необходимо остаться на ночь. – Он замолк и взглянул на Кейт.