– Хорошо, рассмотрим все сначала, вы не возражаете? Моя мать исчезает; совершенно очевидно, что подозреваемый номер один – мужчина из «Голубой звезды».
Я замолчал, чтобы дать ему возможность подхватить мяч на лету.
– Норрису и Коупленду или, возможно, более высокопоставленным сотрудникам довольно быстро удается выяснить его личность.
– Каким образом?
– Давайте пока оставим без внимания способ, сейчас нас интересует вовсе не это. Полиция хочет выгородить этого человека.
– Потому что это важная персона, и предъявленное ему обвинение станет громким скандалом.
– Может быть, – согласился он. – Или его арест поставит в затруднительное положение больших шишек города, к которым он близок.
– ФБР берется расследовать дело департамента полиции Лос-Анджелеса и не обнаруживает ничего нового…
Хэтэуэй покачал головой.
– Но агенты ФБР не обнаруживают ничего нового, потому что с самого начала прекрасно знают, кто этот мужчина.
– Вам не нравится теория заговора, но мне представляется, что мы барахтаемся в самом ее эпицентре.
– Если не возражаете, давайте на минуту представим себе худшее, немного утрируя. Начиная с этого момента там начинают удалять из расследования всех, кто проявлял излишнее любопытство, и пересматривают официальную версию…
– Например, вашего друга Джеффри Уилсона.
– Которого задвинули в угол из страха, как бы его версией не заинтересовалась пресса. В июле окружной прокурор открывает дополнительное расследование. Камерон Браун – бывший агент ФБР – остается близок к федералам: он соглашается замять дело, правда, непонятно, по какой причине.
– Конечно, его связи с Гувером сделали возможным придать ускорение его карьере, и не исключено, что для него наступило время платить долги.
– Возможно. Он назначает послушного лейтенанта, который делает все, чтобы свести к минимуму роль неизвестного и устранить свидетельства первостепенной важности. Расследование, которое закруглили за три недели, подтверждает выводы Норриса и Коупленда, «подсказанные» с самого начала.
– Не стоит забывать об участии того типа из управления внутренних дел, которое начальник департамента полиции Лос-Анджелеса возглавлял несколько лет назад…
– Департамент полиции Лос-Анджелеса, ФБР, офис окружного прокурора: три расследования, которые на самом деле представляют собой одно. Все трое общими усилиями ни до чего не смогли докопаться. Поэтому, если следовать этой логике, сюда прекрасно укладывается ваша теория относительно реквизитора. В лучшем случае некоторым личностям не хотелось знать, что произошло с вашей матерью; в худшем – они прекрасно знали, что произошло, и сделали все, чтобы замять правду.
– Если только наш сценарий не основывается на догадках. У нас нет никаких доказательств!
Хэтэуэй вздохнул, собирая свои листочки бумаги.
– Это я прекрасно знаю, в чем вся и проблема.
– И что мы собираемся делать?
– Продолжим ворошить все это дерьмо, не пропуская ничего, пока не докопаемся до правды. Или, по крайней мере, постараемся как можно больше приблизиться к ней.
– А поконкретнее?
– Я должен попробовать разузнать, что стало с Норрисом и Коуплендом. Коупленд тогда был уже немолод, и я сомневаюсь, что он еще жив, а вот на Норриса у меня гораздо больше надежд. Собираюсь попытать счастья в отделе кадров департамента полиции Лос-Анджелеса.
– Как-то плохо представляю себе, чтобы они еще могли там быть на учете.
Хэтэуэй рассмеялся.
– Это вернее верного! Если они еще среди ныне здравствующих, то должны получать пенсию.
Мне хотелось поговорить с ним о таинственном силуэте, который я недавно видел у себя перед окном. Однако, даже если Хэтэуэй, как я, считает, что расследование было фикцией, я не испытывал желания предстать перед ним трусом и немного сдвинутым параноиком.
– А что Эдди? Даже если я почти уверен, что он сыграл роль козла отпущения, нельзя его совсем вычеркивать из списка подозреваемых!
– Мне еще не удалось добраться до него, но это всего лишь вопрос времени! Зато Глория со своей стороны предприняла кое-какие розыски. К сожалению, большинство актеров фильма сейчас кормит червей; ей все же удалось пообщаться с неким Францем Броуди, комедийным актером второго плана, который сыграл в «Покинутой» полицейского агента.
Его имя не говорило мне ничего.
– Ну и?..
– Со слов Глории, он не переставая болтал о Уоллесе Харрисе: авторитарный, капризный, самоуверенный человек… просто бессердечный субъект, который только и думал, как бы посильнее унизить актеров. Съемки этого фильма травмировали его. По его мнению, единственный человек на съемочной площадке, который заслуживал симпатии, была ваша мать.
– Вы думаете, что…
Мне не понадобилось заканчивать фразу; Хэтэуэй и так понял, к чему я клоню.
– Броуди не дошел до того, чтобы утверждать, что между ними что-то было, но без сомнения, Элизабет пользовалась его покровительством. Он всегда принимал ее сторону, например, против Дениса Моррисона… а он, между прочим, был отъявленным бабником. Также Глория напала на след первого помощника режиссера этого фильма.
– Фред Роберт, ведь так? Его имя фигурирует во многих статьях о смерти Харриса, которые я читал.
– Меня это не удивляет: вот уже неделя, как он дает интервью направо и налево… Хотя он трижды и сотрудничал с Харрисом, в действительности он не сделал карьеры, на которую мог надеяться. Сейчас он живет в Неваде неподалеку от Рено. Глории удалось раздобыть его телефонный номер через журналиста, бравшего у него интервью.
– Вы с ним поговорили?
– Более того: у меня была с ним долгая беседа – он просто неиссякаем. Смерть Харриса для него, по меньшей мере, удачный повод хоть на короткое время снова оказаться в свете софитов. Он набросал очень забавную картину съемок.
– То есть?
– Ревность, мелочные склоки, стычки между Денисом Моррисоном и его партнерами по съемочной площадке, непрекращающиеся размолвки между Харрисом и его продюсером. Прямо неземное удовольствие! Все свелось к тому, что, с одной стороны, Моррисон не переставал подкатываться к вашей матери настолько сильно, что это начало раздражать всю съемочную группу, с другой – этот Саймон Уэллс так и не смирился, что на роль выбрали именно ее.
– Я узнал, что он с самого начала предпочел бы Кларенс Рейнолдс.
– Мне Броуди сказал то же самое. Но есть и кое-что другое: Уэллс боялся, что фильм не сможет выйти из-за цензуры, но Харрис, со своей стороны, не хотел снижать градус. Спустя несколько недель у него даже появилась склонность заострять внимание на грязной стороне истории и гнусности действующих лиц. По словам Роберта, можно было подумать, что Харрис делает все, чтобы провалить свой собственный фильм. Странно, не так ли?
– Что конкретно он вам сказал о моей матери?
– Он описал ее как женщину предупредительную и сдержанную, но которая за пределами съемок как будто постоянно о чем-то тревожилась.
– Тревожилась?
– По его словам, в последние дни она была сама не своя. Она была не так заинтересована в своей роли и производила впечатление, будто хочет убежать со съемочной площадки. Естественно, я сразу же подумал о нашем письме. Помните? «Каждое утро я прихожу на студию, полная страха из-за всего того, что ты знаешь». Готов спорить на десять банкнот, что она написала это перед самым своим исчезновением.
– А это яснее ясного говорит о том, что в это время что-то произошло. Какое-то важное событие, из-за которого моя мать впала в панику! Но какое?
– К счастью, в моем мешке имеется еще один, последний сюрприз. Глория также отыскала и Лору Грей – как вы знаете, подругу вашей матери.
– Гримершу? Как вам это удалось? В интернете я не нашел ни малейшего ее следа.
– Интернет… Вы что думаете, что моя работа сводится к тому, чтобы набирать имена в строчке поисковика? Она живет в Лорел-Каньон. Грей – это ее девичья фамилия, сегодня ее зовут Гамильтон. Я собираюсь нанести ей визит; думаю, она может нам здорово помочь.
– Я предпочел бы сам пойти туда.
Детектив состроил недовольную физиономию.
– Что за чушь вы тут городите? Вы не можете стянуть у меня свидетеля!
– Послушайте, Хэтэуэй, эта женщина была подругой моей матери, может быть, единственной, которая у нее была на съемках. Вы не думаете, что она будет со мной более откровенна, чем с детективом в цветастой рубашке, который пришел копаться в ее прошлом?
Он опустил глаза на свою рубашку-поло.
– Какая еще цветастая рубашка? Давайте будем реалистами: вы не умеете допрашивать свидетеля. Все, что вам удастся, – это настроить ее против себя!
– Клиент всегда прав, разве не так?
– Вы приземленный материалист, Бадина! Или вы действительно думаете, что все можете купить за бабки? В конце концов, делайте как хотите, но не приходите ко мне плакаться, если ничего не добьетесь.
Лорел-Каньон всегда был одним из самых моих любимых районов. Вдали от шумного центра холмы обеспечивают полнейшее спокойствие. Те, кто жил в 60-е, в эпоху музыкантов, вписавших там одну из самых славных страниц в историю фолк-рока, говорят, что время пощадило это место. Сейсмической опасности оказалось достаточно, чтобы держать подальше застройщиков и их ужасные многоэтажные здания, которые обезобразили другие части города.
Решив купить дом, я навестил множество объектов недвижимости в этом районе, но затем опустился до Брентвуда дальше к востоку. Я довольно часто приезжал в эти края. Один из моих редких друзей в Лос-Анджелесе, блестящий гитарист, умеренный «новый хиппи» и безусловный обожатель Фрэнка Заппы[70] и Джони Митчелл[71], попробовал воскресить дух шестидесятых, собирая у себя на вилле местных музыкантов, открыв там любительскую студию, где записывал их альбомы. Это у него я встретил Эбби, на празднике начала лета в 1997 году. Между нами все началось с недоразумения: она никогда не слышала о «Доме молчания», а я же, узнав ее лицо, появляющееся во всех журналах страны, пребывал в таком же неведении относительно ее имени. Должно быть, она приняла меня за производителя дисков или музыкального критика, я же ее – за праздношатающуюся наследницу с Западной стороны, обожающую хорошо развлекаться на модных богемных вечеринках.