ипа, хорошо себя вести после сна. Кстати, в постельку к воспитательнице попадали и девочки… Что могу сказать. Подробностей особо не помню, но чётко вспоминаю, что меня страшило и влекло это «наказание». У воспитательницы были очень нежные руки. Всегда чуть влажные. Она гладила по спинке, а потом подкладывала одну ладонь себе вниз живота, продолжая убаюкивать другой рукой… Я совершенно не понимал, что происходило, но был уверен, что родителям нельзя это рассказывать. Может, я боялся дополнительного наказания за плохое поведение, а может, понимал, что в кроватке с «тётей» совершаются нестандартные действия.»
«На уроках математики учительница делала ошибки при доказательствах теорем, потом долго и тупо искала их методом сравнения своего конспекта и того, что переписала из него на доску. Я не выдерживал и желая помочь, говорил ей, где она ошиблась. А она ненавидела меня и мстила, придираясь к оформлению и ставя за правильно решенные контрольные четверки. Девочки зубрилки имели у нее пятерки, хотя не понимали математику вовсе. На экзамене она хотела меня добить, но я улучил момент и пошел отвечать билет учителю мужчине, который у нас не преподавал. Помню кислое выражение ее морды, когда он наивно сообщил ей, что поставил мне пять и что у меня очень хороший уровень. Потом мне все это надоело, и я перевелся в физико-математическую школу, там и учителей мужчин было больше, и женщины были умнее.»
«А в старших классах мальчишек, поведение которых не укладывалось в насаждавшийся стандарт, а также тех, с воспитанием которых не справлялись, наши педагогини ничуть не стесняясь называли "этим отребьем" (так они «любили» детей). Да и в младших классах можно было слышать многое в том же духе, просто подзабылось уже.»
«Средняя школа уже тогда представляла собой очевидное засилье каких-то злобных теток, многие из которых относились к мальчикам с нескрываемой нелюбовью и я не знаю, чему бы я научился, если бы не наличие более благоприятной среды за пределами школы. Что тут скажешь? Женское воспитание — внушение страха, женское преподавание — начетничество и педантизм. И, что примечательно, именно они всегда точно знали, что будет «по-мужски», а что — "не по-мужски". Меня до сих пор мутит, когда слышу такое от женщин.»
«Когда я учился в первом-втором классе, у нас практиковалось следующее.
Перед началом урока учеников выстраивали в две шеренги перед входом в класс: в одну мальчиков, в другую — девочек. Вернее наоборот: в первую девочек, потому что неизменно учитель говорил сначала: «Девочки, заходите!», и только когда все девочки зайдут, — «Мальчики, заходите!»
Та же ситуация, когда класс вставал, приветствуя учителя, — сначала: «Девочки, садитесь!» и только потом разрешали сесть мальчикам. Меня это всегда задевало до глубины души, и я отказывался понимать, почему так? Почему нельзя позволить всем сесть одновременно, а нужно намеренно унизить мальчиков, заставив их стоять дольше? Подставить их под град насмешек девочек.»
Мы привели здесь так много примеров, чтобы показать, насколько безобразна наша система совместного образования и насколько она пропитана женским сексизмом и мужененавистничеством. По сути это просто полигон для отработки девочками приемов доминирования и система подавления и уродования психики мальчиков.
Причины такого положения — засилье так называемого «гендерного подхода» к проблемам взаимоотношения полов. При таком подходе полы рассматриваются только как социальные группы. Биологические различия между мужчиной и женщиной — игнорируются либо подавляются. Преподавателям при их обучении в ВУЗах не объясняют различий между полами. Поэтому каждый преподаватель действует так, как ему кажется удобным, исходя из сиюминутных личных интересов и настроений. А зачастую, из личных эмоциональных мотивов. Мальчики больше шумят — учительница накажет мальчиков. Мальчики задают вопросы, на которые она не может ответить в силу своей некомпетентности — следовательно, мальчики плохие. У учительницы не сложилась личная жизнь — отыграется на мальчиках («все мужчины — козлы»). И так далее. Гендерный подход насаждается властью для унификации «человеческого материала» и облегчения управления населением. Однако, эффект облегчения достигается незначительный и кратковременный. А вот цена подобному безумию — деградация социума в целом и уродование психики детей.
Впрочем, в некоторых развитых странах начали осознавать катастрофические последствия унификации полов и возвращаются к раздельному обучению мальчиков и девочек.
4.7 Линии судьбы
Женщина пришла на спиритический сеанс поговорить с умершим мужем. Все получилось как надо, и в воздухе появился его призрак.
— Дорогой, как тебе на том свете?
— Да хорошо, все в порядке…
— Тебе там лучше, чем со мной?
— Да, там мне гораздо лучше…
Жена сглотнула слезу:
— Ты знаешь, я бы тоже очень хотела узнать как там в раю…
— В каком раю? Я в аду!
Твоя судьба целиком находится под твоей шляпой.
Мы знаем, что мужчины отличаются друг от друга по ранговому потенциалу и примативности. Проследим жизненный путь четырех самых ярко выраженных характерных биологических типажей в современном мире.
Высокорангового высокопримативного мужчину, несостоявшегося вождя первобытного племени, его сильный самцовый иерархический инстинкт с детского возраста заставляет отвоевывать место наверху стадной иерархии. Генетический отец его был таким же, поэтому мальчик часто живет в неполной семье с одной матерью либо с матерью и отчимом вблизи социального дна. Этот ребенок может быть и из верхов. Его избаловали, и это преждевременно включило в нем инстинкт вожака. А заодно — гипертрофированный эгоизм. Поэтому мальчик в отсутствии явной семейной иерархии конфликтует с родителями. А также с учителями и милицией, требование которых инстинктивно воспринимает как покушение на его иерархический статус, вызов на поединок. Любые требования или внушения рефлекторно встречает совершенно искренним: «а пошел ты на…». В том числе, и вслух. Он искренне уверен, что никому и ничего не должен. Поэтому получить образование в системе, рассчитанной на усредненного ребенка, ему не удается. Это «трудный ребенок». Он с радостью участвует в подростковых бандах, имеющих естественную для него структуру и отношения первобытного стада. Там он — лидер. В его мужскую харизму влюбляются одноклассницы, и он этим пользуется как должным. С сексом у него никаких проблем. Сколько надо, столько и будет. К женщинам относится снисходительно и без иллюзий, как и положено вожаку: «баба есть баба, что с нее взять». Может и поколотить женщину, но она будет его только больше любить за это. Заработать достаточно денег он не может, так как работа в современном мире предполагает подчинение и организованность, а это не соответствует его инстинктивному самоощущению. Неквалифицированные работы, на которые он способен, оплачиваются плохо, что также ниже его инстинктивного статуса. Кроме того, он конфликтует на ровном месте с работодателем. Легальный бизнес тоже не для него, так как он агрессивен с подчиненными, конфликтует с партнерами и принимает решения, руководствуясь не разумом, а инстинктом. Попросту, он жертвует выгодой ради выпендрежа, и поэтому терпит убытки. В том случае, если, инстинкт не сделал его совсем асоциальным, он может криминальным путем сколотить незаконное состояние в период революций, войн и политической нестабильности. Но в последующей цивилизованной обстановке он его обязательно потеряет, так как контроль капитала — работа. А работать ему скучно. Ему хочется управлять людьми, манипулировать. Однако чем он старше, тем менее интересен людям как лидер. Инстинктивные программы тянут его назад, в родное первобытное стадо. Жажда удовольствий, несоответствие положения в реальном мире статусу вождя, которым он себя ощущает, и неспособность организовать себя для работы — все это делает его неадекватным, толкает его на преступный путь, к алкоголю и наркотикам. Во взрослом состоянии такой мужчина либо преступник на свободе, либо заключенный, либо алкоголик. Впрочем, потомство у него имеется обязательно. И не от одной женщины. Но оно — внебрачное либо отторгнуто у него при разводе. Оно принадлежит женщине и государству, а значит оно вне его иерархии. Поэтому он не особо им интересуется, как и положено первобытному вожаку. Женщины также находятся вне его иерархии, они принадлежат виртуальному вожаку — матриархальному государству. Высокоранговый высокопримативный самец четко ощущает это своим инстинктом вожака. Поэтому он находится в режиме охотника одиночки «вожак без стаи и тыла». И, разумеется, никакой ответственности за чужую стаю не чувствует. Это для него противоестественно. Как ни пытается социум избавиться от подобных самцов, они все равно успешно плодятся вблизи дна иерархической пирамиды.
Высокоранговый низкопримативный обучаем и активен одновременно, поэтому именно на нем держится цивилизация. Связано это с тем, что сбив в детстве его иерархические ранговые амбиции, его удается «воспитать», обучить, сделать управляемым, объяснить что можно, а что нельзя. Объяснить ему новые принципы построения стадной иерархии. Внушить ему, что в современном мире пробиваться наверх нужно не методом бития морды ближнему, а методом карьеры и зарабатывания денег. При этом он должен быть честным, выполнять законы, платить налоги и слушаться маму. Что он должен потом жениться и обеспечивать семью. Должен обществу. Должен родителям. Должен детям. Должен женщинам. Должен учителям. Должен. Должен. Должен. Должен. А ему никто ничего не должен. А самое главное, ему удается внушить, что женщина — высшее существо. Выше его по статусу. Другими словами, его можно опустить до уровня среднерангового, воображающего себя вожаком. Поэтому послушного и активного одновременно. Очень для всех удобный гражданин, этот высокоранговый низкопримативный, потому что всему верит и живет по правилам. Ведет активный образ жизни. Делае