| It is hard to see that the lower part of the face is too delicately refined away towards the chin to be in full and fair proportion with the upper part; that the nose, in escaping the aquiline bend (always hard and cruel in a woman, no matter how abstractedly perfect it may be), has erred a little in the other extreme, and has missed the ideal straightness of line; and that the sweet, sensitive lips are subject to a slight nervous contraction, when she smiles, which draws them upward a little at one corner, towards the cheek. | Не замечаешь, что подбородок несколько слабо развит; что нос (отнюдь не орлиный - таковой неизбежно придает женскому лицу злой и хищный вид, как бы красив он ни был) маловат и не отличается идеальной правильностью; что нежные, мягкие губы с приподнятыми уголками иногда нервно подергиваются, когда она улыбается. |
| It might be possible to note these blemishes in another woman's face but it is not easy to dwell on them in hers, so subtly are they connected with all that is individual and characteristic in her expression, and so closely does the expression depend for its full play and life, in every other feature, on the moving impulse of the eyes. | Все эти недостатки, возможно, были бы заметны на другом женском лице, но тут их не видишь, все сливается в одно целое - живое, прелестное, выразительное, присущее только ей одной. Так велика непреодолимая сила очарования ее глаз. |
| Does my poor portrait of her, my fond, patient labour of long and happy days, show me these things? | Передал ли все это мой бедный портрет, написанный с такой любовью и старанием в те безмятежные, счастливые дни?.. |
| Ah, how few of them are in the dim mechanical drawing, and how many in the mind with which I regard it! | О, как мертво все на рисунке и как живо в моей памяти! |
| A fair, delicate girl, in a pretty light dress, trifling with the leaves of a sketch-book, while she looks up from it with truthful, innocent blue eyes-that is all the drawing can say; all, perhaps, that even the deeper reach of thought and pen can say in their language, either. | Светловолосая хрупкая девушка в легком платье, голубоглазая и невинная, с альбомом в руках -вот и все, что можно увидеть на портрете; вот, может быть, и все, что можно передать словами. |
| The woman who first gives life, light, and form to our shadowy conceptions of beauty, fills a void in our spiritual nature that has remained unknown to us till she appeared. | Женщина, впервые давшая жизнь, свет и форму нашему туманному представлению о красоте, заполнит в нашей душе пустоту, о которой мы и не подозревали до появления ее. |
| Sympathies that lie too deep for words, too deep almost for thoughts, are touched, at such times, by other charms than those which the senses feel and which the resources of expression can realise. | Наша душа откликнется в такую минуту на очарование, несравненно более глубокое, чем то, которое постигается разумом и может быть выражено в словах. |
| The mystery which underlies the beauty of women is never raised above the reach of all expression until it has claimed kindred with the deeper mystery in our own souls. Then, and then only, has it passed beyond the narrow region on which light falls, in this world, from the pencil and the pen. | Когда обаяние женской красоты проникает в самые глубины нашего сердца, оно становится невыразимым, ибо переходит ту грань, за которой перо уже не властно. |
| Think of her as you thought of the first woman who quickened the pulses within you that the rest of her sex had no art to stir. | Подумайте о ней, как вы думали о той, что впервые задела в вас струны, молчавшие при других женщинах. |
| Let the kind, candid blue eyes meet yours, as they met mine, with the one matchless look which we both remember so well. | Пусть ясные, чистые голубые глаза встретятся с вашими, как они встретились с моими в том первом, неповторимом взгляде, который мы оба запомнили навсегда. |
| Let her voice speak the music that you once loved best, attuned as sweetly to your ear as to mine. | Пусть голос ее звучит, как музыка, в ваших ушах, - так же сладостно, как звучал в моих. |
| Let her footstep, as she comes and goes, in these pages, be like that other footstep to whose airy fall your own heart once beat time. | Пусть шаги ее, когда она появляется на этих страницах и уходит с них, напомнят вам те, воздушные, на которые отзывалось ваше сердце. |
| Take her as the visionary nursling of your own fancy; and she will grow upon you, all the more clearly, as the living woman who dwells in mine. | Представьте ее себе как воплощение вашей самой несбыточной мечты, и тогда вы увидите ту, что живет в моем сердце. |
| Among the sensations that crowded on me, when my eyes first looked upon her-familiar sensations which we all know, which spring to life in most of our hearts, die again in so many, and renew their bright existence in so few-there was one that troubled and perplexed me: one that seemed strangely inconsistent and unaccountably out of place in Miss Fairlie's presence. | Среди вихря ощущений, поднявшихся во мне при виде ее, - ощущений, знакомых всем нам, внезапно пробуждающихся к жизни в глубине наших сердец, так часто умирающих и так редко рождающихся заново, - одно, почти мучительное, отзывалось во мне тупой, неясной болью. Оно тревожило и мучило меня, казалось таким неоправданным, было так не к месту в присутствии мисс Фэрли. |
| Mingling with the vivid impression produced by the charm of her fair face and head, her sweet expression, and her winning simplicity of manner, was another impression, which, in a shadowy way, suggested to me the idea of something wanting. | К яркому впечатлению, которое произвели на меня ее красота, ее обаяние, простота и скромность ее манер, примешивалось другое чувство, смутно мешавшее мне. |
| At one time it seemed like something wanting in HER: at another, like something wanting in myself, which hindered me from understanding her as I ought. | То мне казалось, что причина кроется в ней, то я обвинял в этой раздвоенности самого себя, но что-то мешало мне воспринимать ее цельно, как следовало бы. |
| The impression was always strongest in the most contradictory manner, when she looked at me; or, in other words, when I was most conscious of the harmony and charm of her face, and yet, at the same time, most troubled by the sense of an incompleteness which it was impossible to discover. | Ощущение это усиливалось, когда она смотрела на меня; иными словами, именно тогда, когда красота ее была перед моими глазами, я был смущен чувством какой-то неудовлетворенности. |
| Something wanting, something wanting-and where it was, and what it was, I could not say. | Я не понимал, в чем дело, не мог определить этого ощущения. Чего-то не хватало, а чего именно - я не знал. |
| The effect of this curious caprice of fancy (as I thought it then) was not of a nature to set me at my ease, during a first interview with Miss Fairlie. | Эта странная "игра воображения" (так думал я тогда) не способствовала моей непринужденности в первые минуты знакомства с мисс Фэрли. |
| The few kind words of welcome which she spoke found me hardly self-possessed enough to thank her in the customary phrases of reply. | На ее милое приветствие я ничем не сумел ответить. |
| Observing my hesitation, and no doubt attributing it, naturally enough, to some momentary shyness on my part, Miss Halcombe took the business of talking, as easily and readily as usual, into her own hands. | Заметив мое смущение и, очевидно, объяснив его моей застенчивостью, мисс Голкомб легко и находчиво, как всегда, взяла нить разговора в свои руки. |
| "Look there, Mr. Hartright," she said, pointing to the sketch-book on the table, and to the little delicate wandering hand that was still trifling with it. | - Посмотрите, мистер Хартрайт, - сказала она, показывая на альбом и на маленькую ручку, перебиравшую его листы. |
| "Surely you will acknowledge that your model pupil is found at last? |