Мой отъезд произошел при следующих обстоятельствах.
Через день или два после того, как слуги разъехались, сэр Персиваль снова прислал за мной. Незаслуженное оскорбление, брошенное в мой адрес относительно моего способа ведения хозяйства, не помешало мне, рада это сказать, отплатить добром за зло: я исполнила его просьбу с той же готовностью и с тем же почтением, что и раньше. Обуздать собственные чувства мне удалось лишь в результате нешуточной борьбы со своей низменной натурой, вообще свойственной природе человека. Но, приучив себя к самодисциплине, я тем самым исполнила свой нравственный долг самопожертвования.
Я снова застала сэра Персиваля в обществе графа Фоско. На сей раз его сиятельство присутствовал при нашем разговоре и участвовал в изложении планов сэра Персиваля.
Они хотели поговорить со мной относительно перемены обстановки, которая будет способствовать выздоровлению мисс Холкомб и леди Глайд и которой, как все мы надеялись, они вскоре смогут воспользоваться. Сэр Персиваль упомянул, что обе дамы, по всей вероятности, проведут осень (по приглашению Фредерика Фэрли, эсквайра) в Лиммеридж-Хаусе, в Камберленде. Но прежде чем отправиться туда, таково было его мнение, которое разделял и граф Фоско (последний подхватил наш разговор и продолжил его со мной уже до самого конца), для них хорошо было бы сначала хотя бы недолго пожить в мягком климате Торкея. Но прежде всего там следовало снять жилье со всевозможными удобствами и хорошим месторасположением, главное же затруднение состояло в том, чтобы найти опытного человека, способного отыскать квартиру, соответствующую всем их требованиям. В связи с этой крайней необходимостью граф от имени сэра Персиваля желал узнать, не стану ли я возражать против поездки в Торкей, дабы оказать содействие нашим дамам в этом вопросе.
Для женщины в моем зависимом положении было решительно невозможно ответить отказом на сделанное мне предложение.
Я, однако же, осмелилась указать на серьезные неудобства, которые вызовет мой отъезд из Блэкуотер-Парка, ввиду того что в доме не осталось никого из прислуги, кроме Маргарет Порчер. Но сэр Персиваль и его сиятельство заявили, что ради блага больных они охотно подвергнутся всевозможным неудобствам и лишениям. Тогда я почтительно предложила поручить это дело какому-нибудь агенту в Торкее, но мне тотчас напомнили, как неблагоразумно нанимать квартиру без предварительного ее осмотра. Мне также сообщили, что графиня, которая в противном случае сама поехала бы в Девоншир, не может оставить свою племянницу без присмотра в ее нынешнем болезненном состоянии и что у сэра Персиваля и графа имеются неотложные дела, в силу которых они вынуждены оставаться в Блэкуотер-Парке. Словом, мне со всей очевидностью показали, что если я откажусь выполнить это поручение, то, кроме меня, его больше некому доверить. В сложившихся обстоятельствах я только и могла сказать сэру Персивалю, что мисс Холкомб и леди Глайд могут всецело располагать мной в своих интересах.
Решили, что я отправлюсь в Торкей на следующее же утро, день или два проведу там в поисках наиболее подходящего жилья, а с ответом вернусь при первой возможности. Его сиятельство написал мне подробную инструкцию, где перечислил все требования к квартире, которую я должна была снять, а сэр Персиваль приписал сумму, которой я могла располагать.
Просмотрев этот список, я подумала, что квартиры, соответствовавшей всем указанным в нем требованиям, мне не удастся найти ни на одном курорте Англии, но даже если бы по чистой случайности мне и удалось ее найти, то, уж верно, не за такую цену, какую мне было дозволено предлагать. Я намекнула на это затруднение обоим джентльменам, но сэр Персиваль (на сей раз мне отвечал он сам) не разделял моих опасений. Не мое дело было спорить с ними. Я не прибавила больше ни слова, хотя и была убеждена, что дело, с которым меня посылают, чрезвычайно затруднительно и поручение мое с самого начала выглядит крайне безнадежным.
Перед отъездом я позаботилась удостовериться, что мисс Холкомб на самом деле чувствует себя лучше.
На лице ее застыло болезненное выражение беспокойства, которое заставило меня опасаться, что, несмотря на улучшение состояния больной, мысли ее еще не совсем пришли в порядок. Силы определенно возвращались к ней быстрее, чем я осмеливалась ожидать. Она даже была в состоянии послать нежный привет леди Глайд и просила передать ей, что здоровье возвращается к ней семимильными шагами и что ее светлости не следует подниматься с постели раньше времени. Я оставила ее на попечение миссис Рюбель, которая по-прежнему держала себя с полной независимостью по отношению ко всем в доме. Когда я перед самым своим отъездом постучала в дверь спальни леди Глайд, графиня, находившаяся в то время у нее в комнате, сообщила мне, что ее племянница все еще очень слаба и подавлена. Отправившись в Торкей в почтовой карете, я встретила по пути сэра Персиваля и графа, прогуливавшихся вдоль дороги. Я поклонилась им и выехала из дома, в котором из слуг не осталось ни одной живой души, за исключением одной Маргарет Порчер.
Легко понять, что чувствовала я тогда! Все эти обстоятельства были более чем необычны – почти подозрительны. Позвольте мне, однако, еще раз заметить: в моем зависимом положении я просто не могла поступить иначе.
Результат моей поездки в Торкей был именно таким, каким я его и предвидела. Во всем городе было невозможно найти квартиры, отвечавшей всем требованиям врученной мне инструкции, а плата, которую мне разрешалось предлагать за нее, была слишком низкой, даже если бы я и нашла что искала. Я вернулась в Блэкуотер-Парк и уведомила сэра Персиваля, встретившего меня у дверей, что поездка моя не принесла никаких плодов. Он, казалось, был слишком занят другими делами, чтобы озаботиться постигшей меня неудачей, и только сказал, что за время моего краткого отсутствия в доме произошли значительные перемены.
Граф и графиня Фоско уехали из Блэкуотер-Парка в свой новый дом в Сент-Джонс-Вуде.
Сэр Персиваль не упомянул о причине столь внезапного отъезда, а лишь сказал, что граф непременно велел мне кланяться. Когда я осмелилась спросить сэра Персиваля, кто же ухаживает теперь за леди Глайд в отсутствие графини, он ответил, что ей прислуживает Маргарет Порчер, и добавил, что убирать комнаты нижнего этажа приходит женщина из деревни.
Его ответ совершенно потряс меня: вопиющим неприличием было позволить простой служанке занять место личной горничной леди Глайд. Я тотчас же поднялась наверх и встретила Маргарет в коридоре перед дверью, ведущей в комнаты леди Глайд. Ее услуги не понадобились (что вполне естественно) – в то утро ее госпожа почувствовала себя намного лучше, настолько, что уже могла вставать с постели. Затем я поинтересовалась здоровьем мисс Холкомб, но полученный ответ был таким грубым и невнятным, что я так ничего и не выяснила. Я не захотела повторить свой вопрос, чтобы не услышать дерзость в ответ. Гораздо правильнее в моем положении было поскорее пройти к леди Глайд.
Я нашла, что состояние здоровья ее светлости определенно улучшилось за последние несколько дней. Хотя она все еще была очень слаба и нервна, она могла уже подниматься без помощи с постели и медленно ходить по комнате, чувствуя после напряжения только сильную усталость. Этим утром она выказала небольшое беспокойство относительно мисс Холкомб, поскольку не получала от нее никаких вестей. Подобное невнимание со стороны Рюбель показалось мне непростительным, но я ничего не сказала и осталась с леди Глайд, чтобы помочь ей одеться.
Когда она была готова, мы вместе вышли из спальни и направились к мисс Холкомб.
В коридоре нас остановил внезапно появившийся сэр Персиваль. Он, по-видимому, нарочно поджидал нас.
– Куда вы собрались? – спросил он леди Глайд.
– К Мэриан, – отвечала она.
– Может статься, это избавит вас от разочарования, – заметил сэр Персиваль, – если я прямо сейчас скажу вам, что вы не обнаружите Мэриан у себя.
– Не обнаружим Мэриан у себя?!
– Нет. Она уехала вчера утром с Фоско и его женой.
Леди Глайд была еще не вполне здорова, чтобы не показать удивления, услышав столь неожиданное известие. Она страшно побледнела и бессильно прислонилась к стенке, молча глядя на своего мужа.
Я сама была так поражена словами сэра Персиваля, что не находила слов. Я спросила только, действительно ли он имел в виду, что мисс Холкомб уехала из Блэкуотер-Парка?
– Определенно, я имел в виду именно это, – отвечал он.
– В ее состоянии, сэр Персиваль! Не предупредив о своем намерении леди Глайд!
Прежде чем он успел что-либо сказать, ее сиятельство пришла в себя и заговорила.
– Не может быть! – громко вскричала она напуганным голосом, на шаг или два отступая от стены вперед. – Где же был доктор? Где был мистер Доусон, когда Мэриан уезжала?
– Мы больше не нуждались в услугах доктора, и потому мистера Доусона здесь не было, – сказал сэр Персиваль. – Он не нашел нужным оставаться здесь долее, и это со всей очевидностью доказывает, что у вашей сестры было достаточно сил, чтобы предпринять подобное путешествие. Почему вы так уставились на меня? Если вы не верите, что она уехала, посмотрите сами. Открывайте двери ее комнаты и всех других комнат, если хотите.
Она воспользовалась его предложением и бросилась в будуар и спальню мисс Холкомб, я же последовала за ней. В комнатах мисс Холкомб не было никого, кроме Маргарет Порчер, которая занималась уборкой. Пусто было не только в комнатах для гостей, но и в гардеробных, куда мы не преминули заглянуть. Сэр Персиваль ждал нас в коридоре. Когда мы выходили из последней комнаты, которую осматривали, леди Глайд вдруг шепнула мне:
– Не уходите, миссис Майклсон! Ради бога, не оставляйте меня!
Прежде чем я успела ей ответить, она уже вышла в коридор и заговорила с мужем:
– Что это значит, сэр Персиваль? Я требую… прошу, умоляю вас объяснить мне, что это значит?
– Это значит, – отвечал он, – что мисс Холкомб хватило вчера