Она внимательно поглядела на меня, пока я прятал письмо в своем кармане.
– «Когда настанет время», – повторила она. – Как можете вы говорите о будущем так уверенно, будто знаете, что оно непременно наступит? После того, что вы слышали от мистера Кирла в его офисе, после того, что с вами случилось сегодня?
– Сегодняшний день не в счет, Мэриан. Сегодня я не сделал ничего, кроме того, что просил другого человека действовать за меня. Завтра же…
– Но что будет завтра?
– Завтра я намерен начать действовать сам.
– Каким образом?
– Я поеду в Блэкуотер с первым поездом, а к вечеру надеюсь вернуться.
– В Блэкуотер!
– Да. У меня было время все обдумать, после того как я ушел от мистера Кирла. Его мнение совпадает с моим в одном: мы непременно должны установить дату отъезда Лоры из Блэкуотер-Парка в Лондон. Единственное слабое место в заговоре и, по всей вероятности, единственная возможность доказать, что она живой человек, заключается в выяснении этой даты.
– Вы полагаете, – сказала Мэриан, – что Лора уехала из Блэкуотер-Парка уже после того, как доктор засвидетельствовал ее смерть?
– Определенно.
– Что заставляет вас так думать? Лора ничего не может сказать нам о том, сколько времени она провела в Лондоне.
– Но владелец лечебницы сказал вам, что ее, то есть Анну Кэтерик, приняли в лечебницу двадцать седьмого июля. Я сомневаюсь, чтобы граф Фоско мог прятать Лору в Лондоне, поддерживая в ней бессознательное состояние, более чем одну ночь. Но в таком случае она должна была выехать из поместья двадцать шестого, а значит, прибыть в Лондон на следующий день после даты своей «смерти», указанной в медицинском заключении. Если мы сможем доказать эту разницу в числах, мы выиграем наш процесс против сэра Персиваля и графа.
– Да, да, я понимаю! Но как это сделать?
– Отчет миссис Майклсон подсказывает мне два пути. Один из них – расспросить доктора мистера Доусона, который должен знать, когда он возобновил свои визиты в Блэкуотер-Парк после того, как Лора уехала. Второй – осведомиться о дате в гостинице, куда сэр Персиваль отправился в ту ночь. Ведь нам известно, что он покинул дом спустя несколько часов после отъезда Лоры. Во всяком случае, стоит попытаться. Так что завтра я этим и займусь.
– А если это ни к чему не приведет? Я предполагаю худшее, Уолтер, но буду верить в лучшее, даже если на нашу долю выпадут одни только разочарования. Что, если никто не сможет помочь вам в Блэкуотере?
– В таком случае в Лондоне есть еще два человека, которые могут помочь мне и помогут: сэр Персиваль и граф. Ни в чем не повинные люди с легкостью могут забыть числа, но эти двое виновны, и они помнят их. Если завтра мне не удастся добиться результата, мне придется вынудить признаться одного из них или обоих сразу и сделать это на моих собственных условиях.
Пока я говорил, на лице Мэриан вспыхнул румянец, выдав тем самым всю ее женскую сущность.
– Начните с графа, – шепнула она нетерпеливо, – ради меня начните с графа!
– Ради Лоры мы должны начать там, где у нас больше шансов на успех, – отвечал я.
Она побледнела и грустно покачала головой.
– Да, – вздохнула она. – Вы правы. С моей стороны было низко и гадко говорить так. Я стараюсь быть терпеливой, Уолтер, и теперь это мне удается лучше, чем в счастливые прошлые дни. И все же во мне осталось еще немного от моей прежней вспыльчивости, и она берет верх надо мной, когда я думаю о графе!
– Наступит и его черед, – сказал я. – Но не забывайте: мы еще не открыли в его прошлом темных пятен. – Я подождал немного, чтобы дать Мэриан время вернуть себе прежнее самообладание, а потом произнес решающие слова: – Однако, Мэриан, мы с вами знаем о некоем темном пятне в биографии сэра Персиваля…
– Вы говорите о тайне!
– Да, о его тайне. Это наше единственное оружие. Только с его помощью я смогу лишить сэра Персиваля ощущения безопасности, смогу открыть миру его подлую натуру и его гнусное преступление. Какова бы ни была роль графа в этом деле, сэр Персиваль согласился на заговор против Лоры по причине более важной, нежели банальная нажива. Вы сами слышали, как он сказал графу, что убежден, будто бы его жена знает достаточно, чтобы погубить его? Вы сами слышали, как он сказал, что он конченый человек, если тайна Анны Кэтерик выйдет наружу?
– Да, да! Я слышала!
– Ну так вот, Мэриан, если все другие средства нам не помогут, я намерен раскрыть его тайну. Мое прежнее предчувствие не оставляет меня. Я снова говорю, что женщина в белом неразрывно связана с нами троими и влияет на нашу общую судьбу. Развязка предрешена, развязка приближается – и Анна Кэтерик из своей могилы указывает нам путь к ней!
Историю моих первых поисков в Хэмпшире я могу поведать в нескольких словах.
Мой ранний отъезд из Лондона позволил мне посетить мистера Доусона еще до полудня. Наше свидание в той его части, которая касалась интересовавшего меня дела, не дало никаких положительных результатов.
Книги записей мистера Доусона позволили со всей определенностью установить, когда он возобновил свои визиты к мисс Холкомб в Блэкуотер-Парк, однако без помощи миссис Майклсон было совершенно невозможно рассчитать, какого именно числа леди Глайд уехала в Лондон, а эту помощь, как мне было уже известно, миссис Майклсон оказать не могла. Она не могла сказать по памяти (кто из нас мог бы в подобных обстоятельствах?), сколько дней прошло со дня отъезда леди Глайд до вторичного появления доктора в Блэкуотер-Парке. Она была почти уверена, что рассказала мисс Холкомб об отъезде ее сестры на следующий же день после того, как он случился, но не могла точно назвать дату этого разговора, кроме как сказать: «На следующий день после отъезда леди Глайд в Лондон». Не могла она также припомнить, хотя бы приблизительно, через сколько дней после отъезда ее хозяйки было получено недатированное письмо от графини Фоско. И наконец, в довершение неудач сам доктор, будучи нездоров в то время, не записал, по своему обыкновению, число, день недели и месяц, когда садовник из Блэкуотер-Парка передал ему поручение миссис Майклсон.
Потеряв надежду получить помощь от мистера Доусона, следующим делом я решил попытаться установить дату прибытия сэра Персиваля в Нолсбери.
Однако, по-видимому, рок решительно вознамерился оказать мне противодействие! Когда я приехал в Нолсбери, гостиница была закрыта, а ее стены были обклеены объявлениями о продаже. С тех пор как в Нолсбери появилась железная дорога, у хозяина гостиницы, как мне рассказали, дела стали идти из рук вон плохо. Новая гостиница, расположившаяся у самого вокзала, в итоге стала единственной востребованной, в то время как старую гостиницу (где, как нам было известно, ночевал сэр Персиваль) пришлось закрыть спустя два месяца. Ее владелец уехал со всеми своими пожитками и домочадцами, а куда, я так и не смог ни от кого получить вразумительный ответ. Четверо жителей, которых я расспрашивал в Нолсбери, поведали мне четыре разные версии о дальнейших планах и проектах хозяина гостиницы, когда тот покидал город.
До отхода последнего поезда в Лондон оставалось несколько часов, и я решил снова возвратиться в Блэкуотер-Парк с целью расспросить тамошних садовника и привратника. Если выяснится, что и они тоже ничем не могут мне помочь, на этом мои варианты закончатся и мне останется лишь вернуться в Лондон.
Я отпустил возницу, не доезжая до поместья около мили, и, следуя полученными от него указаниями, направился к дому пешком.
Свернув с большой дороги на проселочную, я увидел впереди человека с саквояжем в руках, быстро семенившего по дороге к домику привратника. Он был невысоким, в поношенном черном костюме и в шляпе с широкими полями. Я предположил (насколько было можно судить по его виду), что это какой-нибудь писарь из конторы поверенного, и тотчас остановился, чтобы увеличить расстояние между нами. Он не слышал моих шагов и скрылся из глаз, ни разу не оглянувшись. Когда немного спустя я вошел в ворота, его нигде не было видно, – вероятно, он уже был в доме.
В коттедже привратника сидели две женщины. Одна из них была старуха, в другой, благодаря описанию Мэриан, я сразу узнал Маргарет Порчер.
Сначала я спросил, в поместье ли сэр Персиваль, и, получив отрицательный ответ, осведомился, когда он уехал. Ни та ни другая не смогли мне сказать ничего, кроме того, что это случилось летом. Маргарет Порчер все время лишь бессмысленно улыбалась и качала головой. Старуха оказалась более сметливой, и я сумел подвести ее к разговору об отъезде сэра Персиваля. Она хорошо помнила, что в ту ночь с постели ее подняли крик и ругань хозяина, но назвать число, когда это произошло, было, как она честно призналась, «выше ее сил».
Выйдя от привратника, я увидел садовника, работавшего неподалеку. Сначала он посмотрел на меня с неприкрытым недоверием, но, услышав от меня имя миссис Майклсон и ее вежливый отзыв о нем самом, он охотно разговорился. Описывать нашу беседу не имеет смысла, поскольку она, как и все прочие мои попытки установить дату, не привела к искомому результату. Садовник помнил только, что хозяин уехал и случилось это «где-то в июле, в последние две недели или дней десять июля», и больше ничего.
Во время разговора я заметил, как человек в черном вышел из дома и остановился на некотором расстоянии, наблюдая за нами.
Определенные подозрения относительно поручения, приведшего его в Блэкуотер-Парк, уже мелькнули в моей голове. Теперь они усилились из-за того, что садовник не мог (или не желал) сказать мне, кто этот человек. Я решил по возможности прояснить дело, заговорив с ним. Разумеется, для меня, как для человека чужого в этих местах, наиболее естественным было осведомиться, дозволяется ли посетителям осматривать дом. Я незамедлительно подошел к незнакомцу с этим вопросом.
Его взгляд и манеры безоговорочно выдали, что ему хорошо известно, кто я, и что он желал бы поссориться со мной. Он ответил мне так дерзко, что вполне мог бы достичь своей цели, если бы я не вознамерился держать себя в руках. А раз так, то я ответил ему чрезвычайно вежливо, извинился за мое невольное вторжение (которое он назвал «злонамеренным») и ушел. Все случилось именно так, как я и предполагал. По всей видимости, после того, как меня узнали, когда я уходил от мистера Кирла, об этом сообщили сэру Персивалю Глайду и человек в черном был послан в Блэкуотер-Парк, дабы предупредить мои расспросы в случае, если я появлюсь в доме или где-нибудь поблизости. Если бы я дал ему хотя бы малейший предлог для жалобы на меня, вмешательство местных властей, без сомнения, повлекло бы за собой задержку в моем расследовании и разлучило бы меня с Лорой и Мэриан по крайней мере на несколько дней.